Пусть проигравший плачет - Марина Серова

Пацан стоял перед совершенно пустой лавочкой и глазел на нее с таким недоумением, как если бы ему повезло увидеть приземлившуюся летающую тарелку.

— Она…

В безграничном ужасе пацан обернулся ко мне.

— Она здесь была, честно! — с отчаянием выкрикнул он. — Я правду вам говорю!

— Я тебе верю. Давай описывай свою тетку подробно. Поскольку вряд ли у нее закончился сердечный приступ, просто ей было нужно узнать, кто находится в квартире.

Я огляделась. Почти на сто процентов уверенная, что поганая тетка не ушла совсем, а преспокойно затаилась в укромном местечке и наблюдает за мной с неослабевающим интересом. Вместе с моим добровольным помощником мы попытались обшарить дворик, почти как Началов Арташеслевоновичеву квартиру, но тетка не нашлась.

Я выругалась, совершенно забыв о присутствующем рядом со мной молодом поколении.

— Куда же эта зараза подевалась?

Парень неопределенно пожал плечами, всем своим видом показывая, что сей факт абсолютно недоступен его пониманию, и мы сели на ту самую лавку, на которой еще недавно восседала злоумышленница, вероятно, оказавшаяся главарем банды.

— У нее были какие-нибудь приметы?

— Нет… Только голос был странный. Хриплый такой. Будто она всю жизнь «Приму» курила…

— А ты откуда знаешь, какой голос от «Примы»? — спросила я ребенка.

— Ну… папа.

Ага, так я тебе и поверила! Сам, наверное, куришь!

— Если будешь курить, не вырастешь, — заявила я, нахально закуривая.

— А вы?

— Я уже выросла, мне можно… Значит, говоришь, у нее был очень грубый голос?

— Ага… И много косметики. Я еще подумал, что она слишком перемазалась в пудре. У нее на носу даже катышки были…

Черт! Я подпрыгнула. Хриплый голос. Много косметики… А насчет грубости черт — можно не сомневаться, что дети давно привыкли к тому, что многие наши дамы-с обладают квадратными челюстями.

— Теперь вопрос на засыпку — она была похожа на мужика?

Парень призадумался, как бы восстанавливая перед своими мысленными очами образ «прекрасной дамы».

Потом неуверенно кивнул и пробормотал:

— Да… Кажется.

Ну вот, все понятно. Правда, мужика мы проворонили, но я уже хотя бы знала, что в состав этой отвратительной банды женщина не входит. А входят следующие: мужчина в капюшоне, страдающий бессонницей, двое мымриков в бейсболках и один толстяк, любящий прикидываться женщиной.

Ну и компания, скажу я вам! Глупее не придумаешь…

Ритка сидела, подперев ладошкой подбородок, и пыталась припомнить всех своих знакомых, которые могли звонить Татьяне по телефону. Хотя она и решила поначалу сгоряча, что звонили убийцы, сейчас ее все-таки стали одолевать некоторые сомнения. Первое, чего она никак не могла понять, — это каким образом стало известно ее имя? Ну а в том, что никаких поклонников у нее последнее время не было, кроме одного, она как-то не очень сомневалась. Или все-таки были, но тайные? Тогда вряд ли они осмелели настолько, что стали буквально досаждать ей своими приглашениями недвусмысленного содержания.

Ситуация со звонками Ритке совсем не нравилась, так же как и то, что вместо нее сейчас может пострадать совершенно невинный человек… Впрочем, Ритка-то сама чем виновата? Тем, что ей не спалось и, чтобы скрасить ночное одиночество, вздумалось посмотреть в окно? Больше никогда она в окна смотреть не станет, это уж точно… Вообще окна черными занавесками занавесит и до самой смерти взгляда туда не бросит… Хотя упоминание о смерти и напомнило Ритке о ее теперешнем незавидном положении, она все-таки взяла себя в руки.

«Хорошо еще, что клиенты Татьянины пропали, — рассудила. — А то была бы совсем глупая ситуация…»

Подумав так, она включила телевизор и попыталась отвлечься от мрачных мыслей и предчувствий с помощью развеселых рассуждений о политике. Ничего другого не было, и бедной Ритке пришлось посмотреть новости, после которых ее настроение окончательно испортилось и она остро почувствовала приближение конца света. В ее конкретном случае, похоже, конец света собирался начаться вот-вот, незамедлительно, и помочь бедняге абсолютно никто не в состоянии.

Кроме, конечно, Тани Ивановой, которая сама сейчас находилась под прессом кошмарных обстоятельств.

Я, собственно, ничуть не ощущала на своем хрупком организме этого пресса. Вполне спокойно, выпытав у подставного малолетнего «преступника» все подробности, на которые он оказался способен, я сидела на Риткиной кухоньке, спокойно попивала кофе и курила. Конечно, при этом я мыслила, поскольку, так уж получилось, еще в ранней юности я находила это занятие самым приятным и непыльным.

И вот к какому печальному выводу мне удалось прийти: для того чтобы проникнуть в эту тайночку, неплохо было бы узнать, что представлял собой сам Арташес Левонович. То, что у него были лишние килограммы, объемная лысина с пятном и хорошо заполненный продуктами и пивом холодильник, я уже поняла. Еще у него было много подозрительных знакомцев, посещающих его исключительно по ночам. Больше я про него ничего не знала. И догадывалась, что Андрей Николаевич Мельников наверняка узнал куда больше. А из этого что следует?

То, что мне придется открыться ему или попытаться изыскать иной способ получения более ценной и нужной информации.

Сбор информации предполагал вылазку из дома, и я задумалась, как бы мне это проделать, не привлекая к себе особенного внимания. «Ну и почему ты не хочешь спросить у Мельникова? — ехидно осведомился мой внутренний голос. — Уж он-то наверняка знает об этом Артишоке Лимоновиче куда больше тебя… Гордость девичья не позволяет?»

— Очень уж ты умна, — огрызнулась я, потому что чувствовала, как же мой внутренний голос прав!

Если я не начну двигаться в поиске, то буду вынуждена просидеть здесь до конца света… Вполне может случиться так, что все Риткины фантазии о покушении на ее жизнь — домыслы и квартиру просто хотят ограбить.

Я потянулась к телефонной трубке. Что ж, буду скромной. Изложу Мельникову проблему, и пусть он поведает, что известно ему. В конце концов, обмен ценной информацией еще никому не шел во вред.

В это время и зазвонил телефон. От неожиданности я вздрогнула. Неужели Андрюшка сам почуял, что в нем назрела нужда?

Я подняла трубку.

Ритка судорожно дернулась от телефонного звонка.

«Клиент», — обреченно подумала она. Если уж честно, Ритка надеялась, что клиенты не позвонят. Потому что прекрасно понимала, что уж чего-чего, а Татьяниной уверенности в себе Ритке абсолютно не хватает.

Телефон продолжал призывать Ритку.

— Вот какая ж ты зануда, — жалобно простонала Ритка. — Нет тут никого…

Но, поразмыслив, решила все-таки трубку взять — а вдруг это и не клиент, а Таня вспомнила что-то срочное и решила перезвонить снова.

— Тань? — услышала Ритка голос Мельникова. — Таня, ты?

Ритка набрала в легкие побольше воздуха и соврала:

— Да, я.

Мельников замолчал. Кажется, вранье у Ритки получилось неубедительным.

— А что у тебя с голосом? — осторожно спросил Мельников. — Болеешь?

Ритка начала сразу истово кашлять, а затем прохрипела:

— Простудилась.

— В такую жару? Впрочем, ты, Иванова, существо загадочное… уму простого мента неподвластное. Таня, ты Ритку Шатохину не видела? Она мне очень нужна… Звонил ей на работу, а там сказали, что она взяла за свой счет.

— А зачем она тебе? — нахально поинтересовалась Ритка.

— Да так… Расскажу при встрече. Я к тебе собираюсь, как ты? Ничего против не имеешь?

Ритка имела очень много «против» мельниковского приезда и заорала:

— Нет! У меня температура под сорок!

Мельников обиженно замолчал. Потом, сделав необходимые ссылки на состояние «Тани», так немилосердно его отшивающей, сменил гнев на милость и вздохнул:

— Хорошо. Хотя тут дело такое. В общем, увидишь Ритку, передай — она в опасности. Этот Гараян еще тот тип.

— Какой Гараян? — насторожилась Ритка.

— Тань, да это долгая история… Я бы тебе ее рассказал, если бы приехал, но раз ты не хочешь…

— А вкратце не можешь?

— Нет. Потому что пока еще сам ничего понять не могу — очень нужна твоя Шатохина. Возможно, она была очень важным свидетелем.

— Почему — была? — испугалась за себя Ритка.

— Потому что, возможно, ее уже нет в живых, — мрачно сказал Мельников. — Те, кто мог пришить Гараяна, очень крутые, понимаешь? И если Ритка что видала и они это заметили, пиши пропало! Ладно, пока. Если что — звони…

Он повесил трубку, а Ритка застыла, прижав свою к щеке. В глазах ее было темно от страха.

В какую же идиотскую историю она вляпалась из-за своего любопытства! И что за личность этот самый Гараян?