Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Стаут

– Проклятье! – Вульф состроил гримасу. – Ладно. Излагай. Главное из беседы с мистером Коэном. И дословно – весь разговор с этой женщиной.

Я начал излагать.

Глава 5

Большинство людей, которые входят в этот кабинет впервые, озабочены своими бедами, но тем не менее частенько замечают что-нибудь особенное – огромный персидский ковер размером четырнадцать футов на двадцать шесть, исполинский глобус – три фута в поперечнике – или орхидеи в вазе на столе Вульфа. А вот миссис Питер Д. Оделл не заметила ничего. Когда я проводил ее в кабинет, она сразу уставилась на Вульфа и продолжала таращиться на него, даже подойдя к его столу. Следом за ней вошла секретарша. Вульф, естественно, даже не подумал привстать им навстречу.

– Шарлотта Хабер – мой секретарь, – представила миссис Оделл. – Я привела ее с собой на тот случай, если мне что-нибудь понадобится.

Она шагнула к красному кожаному креслу, уселась и положила сумочку на маленький столик возле подлокотника. Я придвинул одно из желтых кресел секретарше. По взгляду, которым удостоила меня у двери мисс Хабер, несложно было догадаться, что она предпочла бы находиться где-нибудь в другом месте. Ее узкий лоб был наморщен, отчего казался еще уже, а сложенные бантиком губы делали и без того маленький ротик почти невидимым.

– Я навела про вас справки в трех местах, – скрипучим голосом обратилась миссис Оделл к Вульфу. – Вы своенравны и упрямы, берете огромные гонорары, но на вас можно положиться.

Вульф хрюкнул.

– Вам следовало копнуть глубже, – ворчливо сказал он. – Как насчет профессионализма?

– О, судя по откликам, соображаете вы неплохо. Впрочем, на этот счет я составлю мнение сама. Ваш человек сказал мне, что, по вашим словам, полиция не уделяет должного внимания самому важному вопросу: почему мой муж пошел в комнату Браунинга и выдвинул тот самый ящик? Я хочу знать, почему именно это так важно. – Она взяла сумочку, раскрыла и извлекла наружу чековую книжку. – Сколько вы хотите за ответ на мой вопрос?

Вульф потряс головой.

– Я обсуждаю подобные тонкости только с клиентами, а на вас я не работаю. Однако, учитывая, что мистер Гудвин сослался на меня – о чем я даже не подозревал, – я сделаю для вас исключение. Когда речь идет о судебном процессе по делу об убийстве, подозреваемый может быть осужден и без доказанного мотива. Разумеется, присяжным проще вынести вердикт, когда мотив преступления установлен, но это не является обязательным условием. Совсем иное дело, когда убийство только расследуется. Здесь уже выяснить мотивацию необходимо. Много веков назад на древнем языке был задан вопрос: Cui bono? Кому это выгодно? Пытаться выяснить, кто подложил бомбу в ящик, не зная, для кого она предназначалась, – дело гиблое; чтобы узнать же это, нужно выяснить, почему ваш муж вошел в эту комнату и выдвинул тот ящик, а также кто знал о том, что он это сделает. Собственно говоря, это и есть самый главный вопрос: кто знал, что он так поступит? И знал ли? Если бы дело расследовал я, то сосредоточил бы все усилия на решении именно этого вопроса, отбросив все другие. Я вам ответил, мадам, и гонорара не потребую, поскольку мистер Гудвин процитировал меня без моего ведома и согласия.

Она по-прежнему не выпускала из руки чековую книжку.

– В полиции считают, что бомба предназначалась для Эймори Браунинга.

– Несомненно. Вполне разумное предположение. Но если на самом деле она предназначалась для вашего супруга, то полиция зря тратит время и ничего не добьется.

– Почему вы считаете, что бомба предназначалась для моего мужа?

– Я так не считаю. Но я полагаю, что это вовсе не исключено. И повторяю: в первую очередь я бы хотел узнать, знал ли кто-нибудь о том, что он собирается войти в эту комнату и выдвинуть этот ящик. И если да, то кто.

Миссис Оделл сидела и молча смотрела на Вульфа. Потом повернула голову и бросила взгляд на меня, после чего перевела взгляд на Шарлотту Хабер. Не знаю, требовалась ли ей какая-то помощь, или она делала это просто так, неосознанно. Наконец миссис Оделл раскрыла чековую книжку, вынула ручку, решительно начиркала на чеке, потом на корешке и вырвала чек.

– Вы сказали, что не работаете на меня, – заявила она. – Теперь это уже не так. Вот вам двадцать тысяч долларов в качестве аванса. Я хочу вам кое-что сказать, а также посоветоваться с вами, при условии, что все сказанное останется между нами и вы никогда, ни при каких обстоятельствах, не расскажете об этом кому-либо еще.

Вульф покачал головой.

– Я не могу согласиться на такие условия.

– Господи, почему? Любой адвокат согласился бы.

– Я не член коллегии адвокатов. Сказанное мне клиентом не считается конфиденциальными сведениями… Арчи, твой блокнот.

Я вытащил из ящика блокнот и приготовил ручку.

– В двух экземплярах, – сказал Вульф. – «Удостоверяю, запятая, что получил от миссис Питер Д. Оделл чек на двадцать тысяч долларов в качестве аванса за свои услуги. Точка. Гарантирую, запятая, что любые сведения, запятая, полученные от нее, запятая, не будут раскрыты без ее согласия ни мной, запятая, ни Арчи Гудвином, запятая, если возникшие обстоятельства не обяжут его или меня раскрыть их в законном порядке». – Он обратился к ней: – Уверяю вас, что мы никоим образом не заинтересованы в возникновении подобных обстоятельств. Это вас устроит?

– Я не… Я должна посмотреть на расписку.

Я вложил в каретку бумагу и забарабанил по клавишам. На стене за моим письменным столом висит зеркало высотой в четыре, а шириной в шесть футов, и мне было видно, с каким изумлением следит за мной мисс Хабер. Ни одна секретарша не верит, что какой-либо мужчина способен печатать на машинке десятью пальцами. Управившись с привычным делом, я вынул бумагу, оставил себе копию, а первый экземпляр передал Вульфу. Он подписал бумагу, вернул мне, а я уже отдал ее миссис Оделл. Та прочитала расписку, пожевала губами, перечитала ее и наконец вручила мне чек. Я пробежал чек глазами и отдал его Вульфу, который, даже не удостоив бумажку взглядом, небрежно бросил ее на стол.

Вульф посмотрел на свою клиентку:

– Я подписал эту расписку, мадам, но не буду считать себя чем-либо вам обязанным, пока не узнаю, чего именно вы от меня хотите. Надеюсь, мне не придется возвращать вам заверенный вами чек, но, если возникнет необходимость, я это сделаю. В любом случае я обязуюсь не разглашать полученные от вас сведения, оставаясь в рамках законности. Итак, что вам нужно?

– Мне нужен ваш совет. Я хочу знать, что я могу делать. Мне точно известно, почему именно мой муж пошел в комнату Эймори Браунинга и полез в тот ящик. Знает это и мисс Хабер. Вот почему она здесь. Я знаю, что бомба предназначалась именно ему, и знаю, кто ее подложил.

Думаю, что Вульфу в своей жизни доводилось удивляться не реже, чем нам с вами, но гонор не позволял ему признавать это. Однако эта дамочка его прошибла. Его глаза широко раскрылись, потом прищурились, и Вульф прочистил горло.

– Вот как? – произнес он. – Вы рассказали это полиции?

– Нет. Я не сказала ни одной живой душе. Никто не знает об этом, кроме мисс Хабер и меня. Я надеялась, что полиция его схватит. И почему они не докопались, где и как он раздобыл эту бомбу? Господи, и почему они такие бестолковые? Ведь уже больше двух недель прошло. Теперь, после того что вы мне сказали, я должна что-то предпринять, и я хочу, чтобы вы мне сказали – что именно. Сколько вам известно? Вы знаете, что в тот самый день на пять часов был назначен совет директоров, на котором должно было решиться, кому быть следующим президентом КВС?

– Да. Им должен был стать либо ваш муж, либо мистер Браунинг.

Она кивнула.

– Они должны были оба присутствовать на совете, предложить свою программу дальнейшей политики фирмы и первоочередных изменений, ответить на вопросы, а потом выйти. А мы должны были обсудить обе кандидатуры и затем проголосовать. Это вы тоже знали?

– Нет.

– Что ж, теперь знаете. Если вы читали газеты, то вам известно, что Эймори Браунинг хранил в том ящике стола виски особого сорта.

– Да.

– И что каждый день, часа в четыре, он прикладывался к бутылке.

– Да, это тоже упоминалось.

– Так оно и было. Каждый день между четырьмя и пятью. Все об этом знали. Хорошо, теперь я перехожу к тому самому, что вы обязались никому не раскрывать. Мой муж отправился в ту комнату и выдвинул тот самый ящик, чтобы подложить кое-что в виски. Это была моя задумка. Вам известно, что такое ЛСД?

– Да. Сильнодействующий наркотик. Диэтиламид лизергиновой кислоты.

– Господи, как вы можете это выговорить! Так вот, я сумела раздобыть его. Не спрашивайте у меня, каким образом. Мисс Хабер в курсе. Он был в виде порошка, который я ссыпала в маленькую пластмассовую ампулу и уговорила мужа воспользоваться им. Полиции об этом известно. Ампулу нашли в кармане его пиджака. Об этом вы не знали?