Мухобойка, соль и лошадь-качалка - Елена Миллер

– Это ваше право. – Невесело откликнулся Гирс. – В чем же тогда вы хотели просить у меня совета? Для чего было нужно мое присутствие? Я могу попытаться помочь вам с проблемами, возникшими в реальном пространстве. В Нарисованных Мирах я ориентируюсь плохо, и вступать в схватку с сюрреальными персонажами мне еще не приходилось.

– Уверяю вас, проблемы у меня самые реальные. – Горячо заверил собеседника Аполлинарий. – Совсем недавно я случайно узнал, что человек, которого я считал своим другом… своим близким другом, за моей спиной предает меня! Этот человек, догадываясь о моем состоянии, пытается отнять у меня последнее, или попросту ждет того момента, когда я исчезну с лица земли….

– Вы считаете, вас хотят убить?

– Не знаю. – В отчаянии художник стиснул ладони. – Возможно и так! А возможно, этот человек просто ждет, что у меня сдадут нервы, и я натяну себе на шею петлю….

– Вы можете назвать имя этого человека?

– Да…. Через минуту вы узнаете его имя! Но сначала обещайте мне одну вещь!

– Какую?

– Если со мной что-то случится, если я умру….

– Аполлинарий Федорович….

– Молю вас, не перебивайте! Просто дослушайте! Если со мной что-то случится, обещайте мне, что заберете себе мою деревянную армию!

– Нелепость какая-то. – Пожал плечами Гирс. – Что за деревянная армия?

– Это мой неосуществившийся проект. – Грустно улыбнулся художник. – Мой генеральский план!

– Генеральный..!? – мягко поправил Даниил.

– Нет! – негромко рассмеялся Аполлинарий, погрозил пальцем. – Генеральский, это важно! Я вырезал из дерева и вручную расписал двадцать пять игрушечных солдат. Я покрыл их дорогим лаком, приклеил им бороды и парики, сделал устойчивую подставку. Когда-то в детстве я очень мечтал о такой армии. Мне хотелось, чтобы деревянные солдаты стояли в моей комнате и охраняли от всех бед.

Грустная улыбка так и не сошла с лица Аполлинария, он протянул руку к графину, плеснул в стакан немного сока, чуть отпил. Через пару секунд художник продолжил:

– Я уверен, любой мальчишка был бы рад получить такой подарок! Год назад Скучновская мебельная фабрика обратилась ко мне с заказом. Они просили сделать эскиз деревянной игрушки, какой-нибудь фигуры для интерьера, которая должна была стать «подарком от фирмы» для тех, кто заказывает мебель. Я сделал несколько эскизов, в том числе и деревянного солдата. Пока я над ним работал, Нарисованный Человек не беспокоил меня. И мне даже показалось, что он напуган моей новой игрушкой. Вдохновленный, я начал резать солдат из дерева! Сделал их много, не один десяток! Работа полностью захватила меня, мне очень нравился результат. Но потом я понял, как я ошибался….

– Что же произошло?

– Когда я закончил последнюю куклу, жизнь моя перевернулась! Будто тучи сгрудились над моей головой, закрыв солнце и само небо…. Я узнал о предательстве лучшего друга. Из этого кабинета сегодня утром был украден мой дневник! А в начале лета кто-то проник в мастерскую, порвал и попытался сжечь мои этюды и эскизы к портрету Дельфины! Я потерял интерес к живописи. Меня изматывает бессонница…. Жизнь моя превратилась в ад! И я понял одну страшную вещь! Нарисованный Человек не беспокоил меня, потому что затаился и ждал!

– Чего ждал?

– Он выжидал, когда я создам для него тело и оружие! Когда своими собственными руками сделаю настоящих нарисованных человеков и выпущу их в реальный мир! И вот теперь они здесь, среди нас! И мои беды тоже стали реальными.

– Я бы не торопился делать выводы. – Нахмурился Даниил. – Украденный дневник, испорченные картины – эти деяния далеко не из мира сюрреалистического искусства! Уж поверьте моему служебному опыту. Я называю это совсем по-другому. Что было в вашем дневнике?

– Очень важные записи…. Моя жизнь, моя исповедь. Мой генеральский план. Мои рассуждения о том, что материальные вещи – умеют мыслить, и наши мысли – материальны!

– Хорошо! Давайте попытаемся разобраться во всем по порядку.

– Спасибо. Давайте! Мне бы стало намного легче, если бы вы смогли как-то помочь мне. Пусть даже просто поддержать по-дружески. Я на грани отчаяния. Я не могу работать по ночам, на стенах, на потолке мне мерещится проступающий силуэт Нарисованного Человека! Я боюсь долго оставаться перед новым белым холстом, в ужасе ожидая, что вот-вот на нем появиться круглая голова со страшным оскалом! Я боюсь за свою жизнь и рассудок. Когда в моем кабинете часы бьют полночь, я ясно слышу его шаги в коридоре, тяжелые дробные шажочки, будто две палки стучат по доскам, неумолимо приближаясь к моей двери! Все мое тело, моя душа наполняется черным, неконтролируемым ужасом! Я устал так жить! Мне стыдно признаться, но я дошел до такой степени отчаяния, что задумал осуществить невероятный, коварный план, операцию мести! Все уже готово. Я даже, представьте себе, придумал условный сигнал для ее начала!

– Что же это за условный сигнал?

– Лошадь-качалка! – с ликованием воскликнул Аполлинарий, тихо засмеялся. – Теперь вы видите, насколько помутился мой разум, если я готов пойти на такое страшное дело?!

– Что же это за дело?

– Я…. – художник не успел закончить фразу, в дверь кабинета громко постучали. Хозяин дома снова заметно вздрогнул, горестно вскрикнул.

– Аполлоша! – за дверью стояла Илона. – Ей, Богу, так нельзя, дорогой брат! Гости ждут тебя, они заскучали. Не желаешь ли ты вместе со своим другом присоединиться к нам? Мы пытаемся упросить Дельфину спеть!

– Что же делать? – шепотом спросил Аполлинарий у Гирса. – Идти к гостям?

– Решать вам. – Спокойно ответил Даниил. – Я бы предпочел закончить разговор и узнать имя вашего недруга.

– Аполлоша! Ты меня слышишь? – Илона настойчиво побарабанила по двери.

– Да-да, сестрица! Мы сейчас выйдем. – Крикнул художник. – Одно мгновение.

– Мы вас ждем! – подала голос его сестра. Она затихла, но удаляющихся шагов слышно не было, дама осталась стоять у запертой комнаты.

– Вот напасть. – Шепотом сказал Аполлинарий. – Ни за что не уйдет! Придется выходить. Вы не будете возражать, если мы продолжим разговор чуть позже?

– Я не буду возражать. – Гирс был мрачен.

– Вы могли бы остаться переночевать у меня!

– К сожалению, сейчас я должен буду подъехать в другое место по делам службы. Но я вернусь утром. В каком часу вы просыпаетесь?

– Вы смеетесь?! – воскликнул художник. – Вряд ли я смогу уснуть сегодня! Мне нужно дописать мою последнюю картину. Кроме того, я опять, в который уже раз куда-то засунул свою коробочку со снотворным порошком, поэтому при всем своем желании не смогу принять его. Так что, приехав завтра утром в любое удобное для вас время, вы застанете меня в мастерской.

– Договорились. Я постараюсь освободиться как можно быстрее.

– Аполлоша…! – снова раздался в коридоре требовательный голос Илоны.

Хозяин дома с чувством пожал Даниилу руку и направился к двери.

Глава 2. Утро и страшно

Что за чудо эти июньские рассветы! Солнце, белое, ослепительное, выходит на свет Божий не плоским блином, как, скажем зимой или поздней осенью, а жаркой сферой, от которой во все стороны отсылаются нестерпимо яркие лучи! Даниил Гирс подъехал к дому художника рано утром, в то время, когда упругие дорожки раскаленного солнечного золота пробивают кроны высоких деревьев, соединяют небо и землю широкими мерцающими лентами, будто накрепко сшивают их! Трава, курящаяся от рассветного тумана, налитая тяжелой росой, переливается всеми оттенками зелени – от черного изумруда до нежнейшего салата. А как оглушительно поют птицы! Каждая выводит свою трель в полную силу, будто именно от нее одной зависит приход нового дня. Даже всегда бесстрастный холодный Гирс на несколько секунд остановился, залюбовался картиной потрясающего утра.

На лужайке перед хоромами Аполлинария Куцего мелькнула чья-то фигура. Даниил быстро нажал на кнопку автомобильного брелка, прошел во двор. И в недоумении остановился. Все пространство между беседкой и домом было уставлено раскрашенными деревянными солдатами. Пучеглазые куклы стояли не ровными рядами, как им было положено по уставу, а как придется, вразнобой, с одним лишь условием – все головы были повернуты к входу. Двустворчатая дверь, ведущая в зал с роялем, была распахнута. Прямо перед ней, в дорогом, переливающимся серебряными леопардовыми пятнами, спортивном костюме, делала зарядку Тата Миронова.

– Доброе утро. – Негромко поздоровался Даниил.

Тата перестала взмахивать руками, оглянулась:

– Доброе утро, Даниил Владимирович, если я правильно запомнила ваше имя.

Гирс чуть наклонил голову в вежливом поклоне:

– Аполлинарий Федорович у себя в мастерской?

– Я не заходила туда. Думаю, что в мастерской. Где же ему еще быть?