1 Послание Петра - Эдмунд Клоуни

Христиане чувствуют себя чужестранцами в Божьем мире в совершенно особом смысле. Парадоксальным образом эти путники наследуют землю своего странствия, в то время как те, кто думают присвоить себе этот мир, потеряют его в день Божьего Суда. Бог делает Каина изгнанником, несущим на себе знак совершенного им преступления (Быт. 4:15). Город, который строит Каин, не простоит долго.

Жан Брун с большим мастерством описал «бродяг Запада»[48], показав человека скитальцем, бегущим от тюрьмы внутри него самого. Он находит образ западного человека в мифе о Тантале, который был обречен вечно испытывать жажду, находясь под ветвями со спелыми, но недоступными для него плодами. Ослепленный своим желанием, человек западной цивилизации тщетно стремится преодолеть границы пространства и времени, изобретая все новые технологии, расширяющие его познавательные и интеллектуальные возможности.

Восточный человек видит идеал странничества в совсем иных вещах. Брун находит воплощение этого идеала в образе Будды, сидящего не с распростертыми, а со сложенными руками. Он находит спасение в отрешенности от всех желаний. Восточного мистика не интересуют способы построения башни до небес. Он совершает плавные движения во время медитации или танца (движения мудра), которые символизируют изменяющиеся формы иллюзорного видимого мира[49].

Мы можем оглянуться назад, на дорогу бесконечных поисков человека: Александр Великий, ищущий новые миры для своих завоеваний; средневековые пилигримы; крестоносцы; Колумб, движимый мечтой найти потерянный земной рай; американские первопроходцы; астронавты, шагнувшие в космос. Цель поисков может быть и глубоко религиозной: поиск Святого Грааля был поиском чаши, которую Спаситель поднял на Тайной вечере и куда была собрана Его кровь. Легенда, миф и христианское предание могли смешиваться: Понц де Леон был не последним, кто искал фонтан молодости во Флориде!

Жажда открытий не покидает человека и сейчас. Современная мифология, сопровождающая техническое развитие, всячески поддерживает уверенность в том, что будет установлена связь с внеземными цивилизациями («Кто–то же должен там быть!») или что эволюция (в лице генной инженерии) произведет на свет сверхчеловека, новую породу живых существ, находящихся в гармонии с космической «силой»[50]. Научная фантастика не без доли юмора представляет возможные варианты развития человечества, которые постепенно усваиваются молодыми людьми, воспитанными на «Звездных войнах» и компьютерных играх.

Какие бы войны на далеких звездах не представлял себе человек, на земле протекают жестокие и кровавые конфликты, вызванные идеей поиска секуляризированного земного рая. Глубоко в сознании западного человека укоренились гуманистические теории о построении Царства Божьего на земле. Коммунизм использует религиозную энергию в человеке, поскольку он стремится не просто изменить социальные и экономические условия, но саму человеческую природу[51]. Вот почему французский экзистенциалист и апостол атеистической свободы Жан–Поль Сартр, не колеблясь ни секунды, потребовал смертной казни политических сектантов. Поскольку революционный режим стремится избавиться от всех, кто представляет для него угрозу, наиболее адекватным выходом становится государственный террор. Французская революция потерпела поражение не потому, что отправила слишком много людей на гильотину, а потому, что она их отправила слишком мало[52].

Христианское странничество служит противовесом тем поискам, которые охватили отвернувшийся от Бога мир. Христиане чувствуют себя здесь пришельцами, но у них есть вечный дом. Они — временные жители, поскольку благодаря вере стали жителями Небесного Града. Послание Петра очень выразительно представляет твердую надежду христианина–пилигрима: надежду на спасение во Христе, которая дана ему уже сейчас, но реализуется в будущем.

«Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14; ср.: 11:14–16; Флп. 3:20). Петр пишет из «Вавилона», города человеческой гордыни, где обезумевшие императоры воздвигали памятники собственному божественному достоинству в римском Форуме и где неистовствующая толпа требовала крови христиан на представлениях в Колизее. Но над римским Вавилоном довлеет приговор Божьих пророков (Ис. 13; Иер. 50; Отк. 18). Вавилон не будет стоять вечно, в конце концов его стены падут (Иез. 38:19–23)[53]. Это оплот не только человеческой гордыни, но и греха. Библия говорит нам об извращениях Содома, кровавых оргиях Ниневии и о жестокости Вавилона. Мы видим, как все языческие грехи продолжают процветать в крупных городских центрах нашей цивилизации: ужасающая безнравственность, царящая на Тайме Сквер в Нью–Йорке, идолопоклонство атеистов на Красной площади в Москве, циничное безбожие Лондона и Парижа.

Разложение Вавилона достигло предела, но суд над ним еще не совершен. Иисус не хотел, чтобы огонь с небес, который обрушился на Содом, сошел на самарянское селение, не принявшее Его (Лк. 9:52). Бог намеренно откладывает последний Суд. Он послал Сына не судить мир, но для того чтобы дать миру возможность спасения. Он медлит с осуждением, призывая людей раскаяться (Ин. 3:17; Рим. 2:4,5).

Вот почему апостол Петр уделяет так много внимания тому, что христианские церкви призваны благовествовать язычникам в тех местностях, где они находятся (2:11,12; 3:15,16). Они не только странники и пришельцы, но еще и посланцы. Они отвергают тот образ жизни, который предлагает им мир, но не отказываются от ответственности и живут как законопослушные граждане, почитая властителей и уважая окружающих их людей (2:9,10,13–17; 3:1).

Вавилон не вечен, как не вечен и Иерусалим. Став народом Божьим, эти язычники не призваны идти в земной Иерусалим. „ Они присоединяются к тем, кто, подобно Петру, «вышел к Нему за стан, нося Его поругание» (Евр. 13:13).

Ни один город не вечен на земле, и мы не можем жить так, словно уверены в обратном. Мы входим в небесный Иерусалим через служение Богу (Евр. 12:22–24). Те, кто обращает свою религиозную энергию на политические евангелия, повинны в идолопоклонстве. Избранные Богом изгнанники диаспоры стали детьми святого Отца, искупленными драгоценной кровью Христа и очищенными Духом Святым. Они должны хранить себя от идолопоклонства (1 Ин. 5:21).

Апостол Петр будет далее говорить о политических и социальных обязанностях христианских странников. Но прежде всего странник должен знать свое призвание. Оно заключается не в том, чтобы следовать за миражом гуманистического идеала. И не в том, чтобы поклониться образам тоталитарной власти. Оно заключается в подчинении Христу во все дни до времени Его прихода.

1:3–12

2. Благословляйте Бога за нашу надежду во Христе

1. Бог дает нам надежду во Христе (1:3)

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому…

В пьесе «Нет выхода» Жан–Поль Сартр представляет свое понимание ада. Мужчина и две женщины, осужденные на вечные муки, попадают в комнату, где как будто нет ничего, что могло бы заставить мучиться. Но они обречены вечно находиться в этой комнате — без сна и без век на глазах. Вначале все трое с гордостью говорят о своем прошлом. Мужчина утверждает, что был героем революции. На самом деле он погиб ко время крушения поезда, предав своих товарищей и убегая от них. У женщин была еще более некрасивая жизнь. Находясь в принудительной близости друг к другу, обитатели комнаты обнаруживают все свои грязные секреты. Ничего нельзя утаить или изменить. Сартр умело подводит читателя к своим знаменитым словам: «Ад — это другие». Но мораль пьесы заключена в словах приговора, к которым устремлено все действие: «Ты — это твоя жизнь и ничего больше»[54].

Сартр был противником христианства, но при чтении его пьесы у каждого учащается биение сердца. Кто из нас хотел бы признать, что он — лишь то, чем он был, а не то, чем он стремится, надеется быть? Сартр подразумевает, что ад начинается там, где кончается надежда. Его изображение ада не совсем верно, поскольку Суд Божий делает грешников незащищенными не только от лишенных век глаз других грешников, но и от всевидящего взора Самого Бога. Однако Сартр напоминает нам, как отчаянно мы нуждаемся в надежде. Принято говорить, что надежда умирает последней. Если умрет надежда, что тогда останется в жизни?

Петр пишет послание надежды. Она не имеет ничего общего с так называемыми «розовыми мечтами». Мы тешим себя ими, ибо они ни к чему не обязывают. Мы «надеемся вопреки надежде», потому что в действительности не верим в реальность своих ожиданий. Но Петр пишет об истинной надежде, которая делает будущее настоящим, потому что укоренена в прошлом. Петр уповает на то, что Бог даст спасение и освободит от греха и смерти. Он тверд в своем уповании, так как Бог уже осуществил спасение воскресением Иисуса Христа из мертвых.