Мелье - Борис Поршнев

Нам же надо знать настроения и стихийные чувства французских крестьян дореволюционной Франции, если мы хотим узнать глубочайший источник дум Жана Мелье. Об этом-то настроении, о состоянии умов и чувств миллионов французских крестьян времен старого порядка и свидетельствуют извержения лавы народного гнева. Цепь упорных, неистребимых восстаний крестьян и городской бедноты во Франции тянулась через XVI век, прорезала XVII век и вышла в XVIII век — век, завершившийся Великой революцией.

В XVI веке эти бурные разливы яростного народного бунта были еще соединены с фанатизмом веры: одни резали и громили католиков, затем другие с таким же ослеплением лили потоки крови еретиков-протестантов. И только в конце века, обессиленные и растерянные, стали они все яснее смекать, что корень их бедствий не в той или другой вере. Они замечали, что против них легко вступали в тайные сговоры укрывавшиеся от них по замкам дворяне, и тогда жаки принимались давить господ, не вникая в то, гугеноты они или католики. Более простые жизненные истины и нужды промывали простым людям глаза. Хронист писал в 1596 году: «Крестьяне были расположены к восстанию против дворянства… Не желая быть никому подчиненными, они говорили, что будут все равны, с тем чтобы никто не имел никакой власти, ни суда над другим».

Шквал городских и сельских восстаний первой половины XVII века отмечен полным исчезновением всяких ссылок на религию, на волю божию, на защиту истинной веры от ложной. Люди поднимались и бились за заурядные земные дела. Бесконечно слепыми они оставались и теперь — ожесточались вдруг против какого-нибудь нового налога или притеснения, переполнившего в эту минуту чашу их долготерпения, гнали и истребляли налоговых откупщиков и чиновников, а если распространяли действия на сельских дворян и городских богачей вообще, то оправдывали свою ненависть к ним тем, что подозревали их в содействии этому ненавистному налогу. Суть этих восстаний бедноты лежала бесконечно глубже поводов, требований, сознания. Целые народные войны «кроканов», «босоногих», снова «кроканов» разливались то в западных провинциях в 1636, то на севере в 1639, то на юге в 1643–1645 годах. Ожесточенные бои увидели в те десятилетия на своих узких кривых улицах едва ли не все заметные города Франции.

На гребне этой волны народной стихии в середине XVII века возник было и общефранцузский политический кризис. Позже о нем полагалось писать шутливо, потому что он кончился ничем, а бедствия народа еще увеличились. Его называют Фрондой.

Жан Мелье родился, когда шла на подъем новая волна: «война саботье» 1658, «война бедняков» 1662, «восстание Бернара Одижо» 1664, «восстание Антуана Рура» 1670, огромное восстание 1675 года, пламя которого раскинулось из Бретани на добрый десяток других провинций. Вообще для этой поры заметна тяга, по крайней мере у вожаков движений, к преодолению их местной разобщенности, стремление всеми средствами переносить факел восстания из провинции в провинцию.

Мысль клокочущих масс и их предводителей почти так же бедна, как прежде. Однако вглядимся в историю восстания в Бретани в 1675 году. Поначалу было оно недалеким и близоруким, как другие: какой-то обидный акциз на гербовую бумагу, на какой полагалось писать прошения… А в разгар губернатор доносил из Бретани всесильному министру Кольберу в Париж: восставшие «равным образом и распалены против королевских эдиктов (о налогах) и полны решимости свергнуть иго дворян». Один священник записал в приходской церковной книге: «Простонародье поднялось против должностных лиц и налоговых сборщиков его величества, против дворянства, судей и против самой церкви». Один из крестьянских вождей, Лемуань, звал крестьян уничтожать сеньоров до последнего — «нужно искоренить их всех!». Из гущи восставших появились письменные программы — здесь отменяются все феодальные повинности, земля передается крестьянам, перечеркиваются привилегии дворянства, ликвидируются королевские налоги и все поборы в пользу церкви. Ничего более сильного не предложат и деревенские «наказы» перед выборами в Генеральные штаты 1789 года. А самые дерзкие помыслы и затеи устремлялись и дальше. Другой перепуганный приходский священник оставил в церковной книге такую летописную запись: «В 1675 году возникло восстание почти по всей Бретани и во многих других местах… Крестьяне решили, что им все дозволено, ввели общность имуществ…»

Великий век «короля-солнца» Людовика XIV. А воздух французских провинций накален и душен. Возьмем, к примеру, 1680 год. Жану Мелье в это время 16 лет. Переписка Кольбера полна забот о том, как успокоить народное недовольство, о котором что ни день ему пишут. То он советует королю подумать о снижении налогов: «Надо все время сознавать, что народ сильно обременен и что с самого начала монархии он никогда не нес и половины тех повинностей, которые несет сейчас»; то инструктирует одного из провинциальных интендантов, как наказать участников восстания: «Урок, который вы им дадите, должен показать всему народу, что король не желает терпеть никакого мятежного волнения и что для народа нет другого выбора, как покориться воле и приказаниям его величества… Держитесь, пожалуйста, того убеждения, что

снисходительность к, народу должна состоять в том, чтобы сурово наказывать начатки бунта, ибо всякая иная снисходительность побуждает его впадать в еще большие проступки». А народ не желал «покоряться»; «начатки бунта» в 1680 году вспыхивают в разных провинциях: в Перигоре «беспорядки» настолько серьезны, что зачинщики преданы публичной казни, в Пуату — «волнения», в Бургундии — целое восстание против нового налога на вино. «Бунты» разразились в 1680 году и в Шампани; здесь в одном местечке вооруженные жердями женщины напали сначала на судебного пристава, явившегося для объявления нового налога, затем на прибывшего судью, наконец на самого «этого изрядного мошенника» интенданта. Это было не что-либо экстраординарное, это были будни. Там, в Шампани, в другом глухом уголке родился и рос Жан Мелье.

Да, ему было шестнадцать лет. Кто знает, не был ли он свидетелем таких же событий? Он дышал этим воздухом. Сейчас нам важно даже не то, был ли он современником того или иного определенного большого или маленького извержения народного вулкана. Они были задолго до его рождения и продолжались после его смерти, бывали и в родной его Шампани и в очень удаленных провинциях. Но зарево и черный чад их стояли в небе Франции, не могли не достигать зрения, обоняния, слуха. Они отражали состояние духа народа.

Все же, конечно, важно знать факты о мятежном дыхании народа в годы, пока жил Мелье.