Кофе и Карнавал - Софья Ролдугина

Миссис Шварц говорила воодушевленно, но я готова была поставить десять хайрейнов против рейна, что думала она о чем угодно, кроме чая.

К вечеру шторм разыгрался не на шутку. Обычно храбрая Мадлен выглядела бледно; кажется, ее слегка укачивало. Я же ощущала необыкновенное волнение, испуг пополам с радостью — это, в конце концов, было мое первое путешествие и первое приключение! Когда-то невообразимо давно леди Милдред рассказывала мне о том, как «Лазурная Леди», на которой они с Фредериком пересекали Бхаратский океан, попала в ужасную бурю и лишилась двух мачт. Лишь счастливый случай помог тогда кораблю благополучно достичь берега… Нам вряд ли грозило нечто подобное, но тем сильнее хотелось запомнить каждое мгновение моего первого шторма.

Настояв на том, чтобы Мэдди прилегла отдохнуть, а не стояла за моим плечом, готовая в любую минуту прийти на помощь, я накинула поверх повседневного платья теплый плащ и, пройдя в гостиную, тихонько окликнула Лиама:

— Не хочешь полюбоваться на бурное море?

Лиам в это время пытался, хмурясь от напряжения, выполнить непосильное в условиях качки задание Мадлен — на трёх страницах красивым почерком написать рассказ о себе и своих увлечениях. Услышав моё предложение, он ушам своим не поверил:

— А можно?

— Можно, — улыбнулась я, машинально сжимая рукоять трости. Даже просто стоять, не опираясь ни на что, было трудно, а уж идти… Но так хотелось хотя бы раз взглянуть на самый настоящий шторм! А вдруг оставшиеся дни до прибытия в Серениссиму пройдут спокойно и скучно, и я буду до конца путешествия жалеть, что упустила такой исключительный шанс. — Но, конечно, ненадолго.

— Ух ты! — просиял Лиам и, с грохотом отодвинув стул, вскочил из-за стола. Авторучка покатилась по тетради, оставляя солидные кляксы. — Я вот мигом, только шляпу достану!

Я едва удержалась от смешка. Шляпа была подарком Лайзо, и Лиам носился с нею повсюду и даже ложиться спать порывался в шляпе.

— Лучше не надо. Вдруг её сдует ветер? Лучше надень ту моряцкую курточку, которую мы сшили тебе перед отъездом… Впрочем, чувствую, мы все равно вернемся до нитки мокрыми.

Лиам заулыбался и кинулся к шкафу. Я же, ощущая, как земля уходит из-под ног — в буквальном смысле, оглянулась на дверь каюты. Она была приоткрыта.

— Странно… Ведь мы совершенно точно закрыли её, когда вернулись из Восточного салона, — пробормотала я и шагнула к двери, но едва не потеряла равновесие, и лишь благодаря Лиаму осталась на ногах. — Не передумал? — извиняющимся голосом спросила я.

— Не-а, — замотал он головой, как пони. — Я тоже хочу на бурю поглядеть, а Мадлен запрещает…

— Ты её боишься? — с искренним интересом спросила я.

Для меня Мэдди всегда была храброй и веселой девушкой, сквозь воинственность которой проглядывал вечный страх остаться в одиночестве. За Мэдди — любимицей посетителей кофейни и слуг в особняке на Спэрроу-плейс, Мэдди, ставшей настоящей дочерью Георгу, Мэдди, обожаемой миссис Хат… За этой Мэдди я видела все ту же запуганную, измученную, но не сломленную девочку с изрезанными каким-то мерзавцем руками, пережившую страшный пожар в подсобных помещениях театра.

А вот Лиам, никогда не знавший иной Мадлен, сразу почувствовал в ней суровую натуру.

— Не то чтоб боялся, — вздохнул мальчишка, подтверждая мои догадки. — Но что-то мне и представлять не хочется, как будет, если я ее не послушаю.

В полной мере всю прелесть качки мы ощутили, когда стали подниматься по лестнице. Я так отчаянно цеплялась за поручень и за плечо Лиама, что встретившаяся по пути служанка даже проводила нас недоуменным взглядом. На площадке между выходом на первую палубу и подъемом на вторую мы встретили двух матросов, переносящих здоровенный сундук, и посторонились, чтобы пропустить их.

— Наверх, мэм? — хрипло спросил один из матросов, рыжий и веснушчатый, не оборачиваясь.

— Да, ненадолго, — кивнула я с чувством неловкости.

— Ай, на верхнюю палубу не ходите, идите на крытую, — от души посоветовал рыжий. — А ну как смоет вас с мальчишкой дождём, а нам тут перед капитаном отчитываться… Хорошего вечера, мэм!

— Хорошего вечера и спасибо за рекомендацию! — поблагодарила я матроса. Его совет показался очень разумным. Да и с крытой палубы обзор был немногим хуже, а вот упасть за борт мы уже не так рисковали.

…море в шторм пахло совершенно иначе, чем в штиль.

Воздух стал как будто бы тугим — порывы ветра ощущались как плотный, солёный ком, с размаху бьющий по лицу. У меня даже сперва дыхание сбилось; я отшатнулась, спиною упираясь в стену, и закрыла ладонью лицо. Лиам с восторженным воплем рванулся вперед и вцепился в поручень, щурясь на бушующее море.

Меня захлестывало с головой солёным, йодистым, упоительно свежим запахом; лицо облепляли брызги волн и капли дождя — как мокрая простыня, как кожаная серенийская маска; плащ быстро напитывался влагой и становился тяжелее рыцарских доспехов…

…но этот ветер, и сумасшедшая качка, и холодные брызги словно вымывали из меня что-то наносное, искусственное — несвободное.

«Наверно, такая прогулка была бы полезна миссис Шварц», — вдруг подумалось мне, и я улыбнулась, представив грузноватую, неловкую женщину в крупных очках всматривающейся в безумство моря.

Волны мешались с небом, и тучи лизали воду, и ливень хлестал наискосок, взбивая пену, и молнии полыхали белым пламенем — так далеко и так близко одновременно.

— Леди Гинни, леди Гинни, а что это там?

Подстроившись под колебания палубы, я улучила момент и, опираясь на трость, шагнула вперед, к борту, к надежной опоре перил. Лиам до побелевших костяшек цеплялся за поручень.

— Где, Лиам?

— Там, — повторил он осипшим голосом, неотрывно глядя в одну точку. Я пригляделась…

В ярких вспышках молний, за густой пеленой дождя, отчетливо виднелся силуэт чего-то огромного. Остров? Гора?

…корабль.

Чем больше я всматривалась неясный, как будто бы обугленный силуэт, тем четче он становился. Вот проступали из хаоса бури чернильно-черные очертания мачт; вот вырисовывались трепещущие на шквальном ветру обрывки парусов; вот оживала в очередной синеватой вспышке гротескная фигура на носу — женщина, распахнувшая руки, как крылья.

— Что это? — потрясенно воскликнула я, чувствуя, как пересыхают губы, а в голове появляется странный звон. — Неужели кто-то потерпел бедствие?

— Не знаю! — эхом отозвался Лиам, и я едва расслышала его голос за грохотом волн и раскатами грома. — У меня аж спина засвербела, леди Гинни!

— Это «Потерянный Корвин», — громко и ясно произнес вдруг кто-то у меня за плечом. — Говорят, что встреча с ним значит, что на борту есть живой мертвец — тот, кто обречен погибнуть до прибытия в порт.

— Капитан Мерри! — удивленно обернулась я, цепляясь одной рукой за поручень. Голос из-за шума мне не сразу удалось узнать. — А вы здесь…?

— Пришел увести вас в безопасное место, — ответил капитан и галантно подал мне руку. — Прошу, леди. Я не прощу себе, если с вами или с юным баронетом Сайером что-то случится, а шторм пока лишь усиливается… Лучше вернуться в каюту, поужинать и лечь спать.

— А корабль?

Взгляд у меня против воли возвращался к зловещему призраку.

— Забудьте о нем, — холодно улыбнулся капитан. — Море порою рождает странные иллюзии.

Вернулись в каюту мы совершенно промокшие и продрогшие. Мэдди, несмотря на бледность, выглядела очень грозно. Не слушая ни возражений, ни рассказов о мистическом явлении, она заставила нас как можно скорее переодеться в сухое и приступить к ужину. А уже после еды ощущение сытости и тепла усыпило быстрее любого снотворного… Наутро вспоминать о призраке мне не захотелось — он казался плодом воображения, а не чем-то по-настоящему увиденным. Лиам, похоже, чувствовал нечто подобное; он был необыкновенно молчалив и тих, почти всё время посвящая учебе.

Море буйствовало ещё два дня, и лишь потом успокоилось.

Уставшие от вынужденного заточения, пассажиры вовсю наслаждались свежим морским воздухом, солнцем и долгими прогулками по палубе. Истосковавшись по беседе, я с удовольствием приняла приглашение леди Хаббард и за чашкой чая, на открытой веранде второй палубы, провела почти два часа, обсуждая устаревшие бромлинские сплетни и модные веяния грядущей весны.

Ближе к полудню по кораблю разнеслась чудесная новость — в честь наладившейся погоды капитан Мерри обещает музыкальный вечер, мистерию и фейерверки. Что понималось под «мистерией», никто не знал, однако звучало это крайне заманчиво.

Время до вечера пролетело быстро. Кажется, только я успела пообедать, почитать книгу об истории Серениссимы и подготовить платье к выходу, как в дверь каюты постучался дядя Рэйвен. По случаю торжеств он выбрал не скромный блекло-серый, а свой любимый сюртук — темно-зеленый и немного старомодный, но безусловно подходящий ему в совершенстве.