Русские эсэсовцы - Дмитрий Жуков

Постепенно Розенберг начал приходить к мысли о необходимости расчленения СССР по национальному признаку и замене его мозаикой подчиненных Германии марионеточных государств. В 1927 году в Мюнхене была опубликована его брошюра «Будущий путь германской внешней политики», где он призывал руководство Веймарской республики всемерно поддерживать сепаратистские настроения в Советском Союзе. Он рассчитывал на поддержку нерусских народов в борьбе против русских, уже тогда «проповедуя» идею «санитарного кордона» для изоляции «Московии» от внешнего мира[69]. Отсюда становится ясно, почему во время войны, являясь главной министерства занятых восточных территорий («Reichsministerium fur die besetzen Ostgebiete»), он одобрял сепаратистские устремления украинцев и представителей других наций Советского Союза.

В своем главном сочинении — «Миф XX века» (1930) — Розенберг посвящает характеристике русской души целую главу. Вновь ссылаясь на Достоевского (именуя того «увеличительным стеклом русской души», через личность которого «можно понять всю Россию в ее трудном для объяснения многообразии»), «главный партийный философ» подчеркивает, что «существует абсолютно исконная потребность русского человека в его стремлении к страданию, в беспрерывном страдании… во всем, даже в радости»[70].

Розенберг полагает, что «русский — единственный в мире, кто не внес ни одной идеи в множество человеческих идей, и все, что он получил от прогресса, было им искажено. Русский хоть и движется, но по кривой линии, которая не ведет к цели, и он подобен маленькому ребенку, который не умеет думать правильно»[71].

Хотя автор и признает, что «Россия — это страна, которая сохранила в своей груди истинный образ Христа, предполагая однажды, когда народы Запада собьются с пути, вывести их на новый справедливый путь», причиной этого называется лишь «мучительное стремление подарить миру нечто самостоятельное».

Итоговый вывод печален: «В 1917 году с „русским человеком“ было покончено. Он распался на две части. Нордическая русская кровь проиграла войну, восточно-монгольская мощно поднялась, собрала китайцев и народы пустынь; евреи, армяне прорвались к руководству, и калмыко-татарин Ленин стал правителем. Демонизм этой крови инстинктивно направлен против всего, что еще внешне действовало смело, выглядело по-мужски нордически, как живой укор по отношению к человеку, которого Лотар Штоддард правильно назвал „недочеловеком“… Смердяков управляет Россией. Большевизм у власти мог оказаться в качестве следствия только внутри народного тела, больного в расовом и душевном плане»[72].

Справедливости ради, стоит отметить, что изначальное «русофильство» нет-нет, да и проявлялось у Розенберга и в последующие годы. Так, в письме к генералу Василию Бискупскому (своему приятелю в начале 1920-х годов) от 30 декабря 1931 года он заявлял, что «знал в России многих прекрасных людей» и «оглядывается в прошлое лишь с самой большой симпатией к ним и ко многому в русской жизни»[73].

Тем не менее к этому времени новый вектор партийной политики был определен, свидетельством чему стало появление в труде лидера НСДАП «Майн Кампф» расхожего утверждения о неспособности русских к государственному управлению. После смерти Шейбнера-Рихтера связи нацистской верхушки с русскими монархистами оказались прерваны, поэтому Гитлер мог без оглядки на чье-либо стороннее мнение писать: «Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы… В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи»[74].

Тем не менее деятельность нацистской партии продолжала положительно восприниматься радикально настроенной частью русской эмиграции, не желавших видеть в сентенциях идеологов НСДАП какого-либо оскорбления и унижения своего национального достоинства.

Третья глава

Русские нацисты

Несмотря на то что взгляды руководства партии на русскую проблему изменились, а близкое русско-немецкое сотрудничество в рамках НСДАП фактически сошло на нет, контакты по отдельным направлениям продолжались.

Так, с 1924 года активно действовало полувоенное формирование — «Русский вспомогательный отряд» («Russische Hilfstruppe»), имевший связи с НСДАП и регулярно участвовавший в занятиях Штурмовых отрядов (СА) — в местечке Ценден, примерно в 80 км к северо-востоку от Берлина, на территории обширного поместья бранденбургского юнкера Вильгельма фон Флоттова. В отряд входили ветераны армии генерал-майора Павла Бермондта-Авалова и русская эмигрантская молодежь. Члены русского отряда собирались в одной из пивных на Гайзбергштрассе. В 1928 году их формирование влилось в состав подразделений СА в Берлине-Шенеберге[75].

Никогда не порывал с нацистами уже неоднократно упомянутый генерал-майор Василий Викторович Бискупский[76]. После провала «Пивного путча» 9 ноября 1923 года он, по утверждению некоторых исследователей, укрывал у себя на квартире Адольфа Гитлера[77]. Несмотря на смерть фон Шейбнер-Рихтера, Бискупский старался не потерять контактов с нацистами. Он приветствовал триумф НСДАП в январе 1933 года и направился в Берлин, где встречался с различными партийными деятелями, занимавшими высокое положение. В апреле 1933 года генерал добился аудиенции у главы внешнеполитического ведомства НСДАП («Fussenpolitisches Amt der NSDAP»), «старого друга», — Розенберга, и предложил ему преобразовать министерство иностранных дел в более мощную структуру, способную стать противовесом Третьему интернационалу. Кроме того, он предложил Розенбергу организовать при НСДАП «русский отдел», построенный по принципу «конспиративной ячейки». Но здесь Бискупского ожидало фиаско[78].

Не унывая, он в конце 1933 года установил связь с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером и отправил ему информацию о деятельности русских эмигрантов. В 1935 году он подготовил для СС сообщение о движении монархистов, начиная с 1920 года, включив в него всю информацию о степени их политической активности. Это сообщение произвело впечатление на рейхсфюрера СС и его окружение[79].

В мае 1936 года Бискупский при поддержке СС и Министерства пропаганды был назначен главой имперского координационного агентства по делам эмигрантов — Бюро русских беженцев («Vertrauenstelle fur Russische Fluchtinge»). Основанием для создания бюро послужила необходимость пресечь постоянные споры между различными эмигрантскими группировками и в интересах сохранения порядка и безопасности в обществе устранить этот источник нестабильности. В задачу бюро входил организационный учет, контроль и обслуживание всех проживавших в Германии русских эмигрантов. Ближайшими сотрудниками Бискупского стали убийцы В.Д. Набокова — П.Н. Шабельский-Борк (он стал секретарем управления) и С.В. Таборицкий (занял должность главы молодежного отдела)

Усилия, предпринимаемые В.В. Бискупским, были направлены на то, чтобы объединить русские группы эмигрантов вокруг его ведомства и укрепить, таким образом, его авторитет и положение в Германии, в ее властных структурах, а также среди выходцев из России; он вел активную политическую жизнь, питая надежду, что когда-нибудь избранная им форма коллаборационизма принесет пользу русскому народу — поможет с помощью немцев изменить политическую систему в СССР. Немецкая исследовательница Беттина Доденхофт замечает в этой связи, что «в СС были положительно оценены предложенные Бискупским планы воссоздания России»[80]. Однако едва ли эти планы имели под собой какую-то реальную почву. В любом случае, известно, что с началом войны ведомство Бискупского активно сотрудничало с СС и абвером на ниве привлечения для нужд германской армии (и, в частности, разведки) эмигрантов в качестве переводчиков и агентов[81].

Рупором нацистской идеологии в среде русских эмигрантов в Германии была издававшаяся в Берлине с июля 1933 года газета «Новое слово». Ее редактор — Владимир Михайлович Деспотули (1895–1977) пользовался покровительством Розенберга и, по слухам, имел тесные связи с СС (отсюда его прозвище — Гестапули)[82].

Надо сказать, что в первые годы после прихода нацистов к власти положительные чувства к Третьему рейху испытывали отнюдь не только политически ангажированные люди, но и вполне «умеренные» русские эмигранты. Так, известный мыслитель Иван Александрович Ильин, которого едва ли можно упрекнуть в расизме и антисемитизме, в мае 1933 года опубликовал в парижской газете «Возрождение» статью «Национал-социализм», в которой выступил фактически адвокатом Гитлера («Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе»[83]). Справедливости ради, заметим, что в 1945 году Ильин в одной из своих статей писал: «Я никогда не мог понять, как русские люди могли сочувствовать национал-социалистам… Они враги России, презиравшие русских людей последним презрением»[84].