Суть дела - Эмили Гиффин

— Может, он таки был женат?

— Нет. Он точно не женат. Я навела справки.

— Подожди. Это был бухгалтер с сайта знакомств или летчик из твоего последнего путешествия?

— Ни тот и ни другой. Это ботаник из «Старбакса».

Я присвистываю, выглядывая из-за угла и застигая Руби за откусыванием втихомолку кусочка от французского тоста. Она не любит проигрывать, почти совсем как ее отец, который не может заставить себя проиграть даже дочери в простейшей настольной игре.

— Ну ничего себе, — произношу я. — Тебя продинамил ботаник. Это впечатляет.

— И не говори! Он даже не потрудился объяснить или извиниться. Просто набрал: «Очень жаль, Кейт, но сегодня я, пожалуй, завалюсь спать с папоротником».

— Ну, может, он просто... забыл? — предполагаю я.

— Может, он решил, что я слишком стара, — говорит Кейт.

Я открываю рот для опровержения последнего циничного замечания, но не могу придумать ничего особо утешительного, кроме своей дежурной фразы, что она еще не встретила своего парня.

— Не знаю, Тесса. Думаю, последнего стоящего парня получила ты.

Она делает паузу, и я понимаю, какое будет продолжение. И точно, Кейт лукаво добавляет:

— Поправка: последних двух стоящих. Ну и стерва же ты.

— И когда же ты прекратишь о нем напоминать? — спрашиваю я (мы обе говорим о моем бывшем женихе). — Когда приблизительно?

Хмыкнув, она отвечает:

— Никогда. Или... давай скажем так: когда я выйду замуж. Но постой... ведь это то же самое, что никогда, верно?

Смеясь, я заканчиваю разговор, а сама мысленно возвращаюсь к Райану, моему возлюбленному в колледже, и к нашей помолвке. Под помолвкой я подразумеваю не просто предложение Райана стать его женой. Нет, до нашей свадьбы оставалось каких-то несколько недель, мы с головой погрузились в разработку маршрута свадебного путешествия, шли последние примерки и уроки танца жениха и невесты. Были разосланы приглашения, подготовлены документы, выгравированы надписи на наших кольцах. Всем я казалась типичной, сияющей невестой — я слегка загорела, волосы у меня блестели. Буквально сияющая. То есть всем, кроме моего психоаналитика Черил, которая каждый вторник в семь часов помогала мне исследовать эту размытую линию, отделявшую нормальную предсвадебную лихорадку от обязательств, уходящих корнями в недавний тяжелый развод моих родителей.

Сейчас, при взгляде назад, ответ очевиден: уже само возникновение такого вопроса предполагало проблему, но все заслонялось огромным количеством факторов, сбивая с толку мое сердце. Во-первых, только одного Райана я и знала. Мы встречались со второго курса в Корнелле и были друг у друга первыми в постели. Я не представляла, что могу целоваться с кем-то другим, не говоря уже о том, чтобы полюбить какого-то нового человека. У нас был общий круг друзей, разделявших наши драгоценные университетские воспоминания, которые мне не хотелось омрачать разрывом. Кроме того, нас объединяла страсть к литературе. Специализация в английском языке сделала нас учителями средней школы, хотя я и собиралась поступить в аспирантуру Колумбийского университета, мечтая стать университетским преподавателем. Несколькими месяцами ранее я уговорила Райана переехать со мной в Нью-Йорк, убедив бросить работу в его любимом родном городе Буффало ради чего-то более увлекательного. И хотя увлекательности хватало, но были и страхи.

Я выросла в соседнем Уэстчестере, совершая частые поездки на Манхэттен с братом и родителями, однако жизнь в Нью-Йорке — это совсем иное дело, и Райан стал для меня скалой и страховочной сеткой в нестабильном, пугающем реальном мире. Надежный, честный, добрый, смешной Райан с большой шумной семьей и родителями, женатыми уже больше тридцати лет, — моя мама назвала это добрым знаком.

Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк.

Была, наконец, милая убежденность самого Райана в том, что мы идеально подходим друг другу. Будучи невротиком по природе своей, я чересчур много размышляла. А он действительно верил в нас, и для меня этого было достаточно, чтобы тоже поверить.

— Ты из тех девушек, которые никогда не будут полностью готовы, — сказал он мне после одного из сеансов у Черил, подробности которых я никогда от него не скрывала, лишь самую чуточку редактируя. Мы сидели в итальянском ресторане в Вилидже, дожидаясь, пока нам принесут фирменные клецки, и Райан протянул через стол свою длинную, худую руку и похлопал меня по ладони. — Это одна из черт твоего характера, которую я больше всего люблю в тебе.

Я помню, как задумалась над словами Райана, глядя в его деловитое лицо и решая, с некоторой долей печали и обреченности, что он, вероятно, прав. Скорее всего я не способна на всепоглощающую, безусловную страсть, о которой читала в книгах, видела в кино, даже слышала от некоторых подруг, включая Кейт. Может, мне придется удовлетвориться краеугольными камнями наших отношений — комфортом, совместимостью и сочувствием. Вероятно, имевшегося у нас было достаточно, и я могла всю жизнь искать и не найти лучшего.

— Я полностью готова, — проговорила я, убедив себя наконец, что это правда. Я все еще не была уверена в своей решимости, но по крайней мере в голове этот вопрос уладила. Я собираюсь выйти за Райана. Окончательное решение, последнее слово.

Пока три дня спустя я не увидела в первый раз Ника.

Я ехала в метро, направляясь в утренней давке в школу, а он вошел в вагон через две остановки после моей, с длинным термосом кофе, в серо-голубой хирургической робе. Его темные волнистые волосы были длиннее, чем сейчас, и, помню, я подумала, что он больше похож на актера, чем на врача, а может, он и есть актер, играющий врача и едущий в телестудию. Я посмотрела в его глаза — таких потрясающих карих глаз я никогда не видела, — и меня накрыло безумное, инстинктивное чувство, которое можно назвать только любовью с первого взгляда. И я подумала, что спасение пришло в одну минуту, в образе человека, которого я не знаю и, вероятно, никогда не узнаю.

— Здравствуйте, — сказал он с улыбкой и взялся за тот же поручень, за который держалась я.

— Привет, — ответила я, и у меня перехватило дыхание, когда наши руки соприкоснулись. Всю дорогу в центр мы вели оживленную болтовню на разные темы, которые, что примечательно, выветрились у нас обоих из памяти.

В какой-то момент, когда мы поделились более личными сведениями, включая программу моей аспирантуры и его больничной практики, он кивком указал на кольцо с бриллиантом и спросил:

— И когда же свадьба?

Я сказала, что через двадцать девять дней, и вид у меня, вероятно, был мрачный, поскольку Ник понимающе посмотрел на меня и осведомился, хорошо ли я себя чувствую. Он словно видел меня насквозь, проник в мое сердце, и когда я взглянула на него, то не смогла удержаться от слез. Я не могла поверить, что разревелась перед совершенно чужим человеком, в то время как не сломалась даже на обитой твидом кушетке Черил.