Ист-Линн - Эллен Вуд

Ричард остановился, чтобы перевести дух.

— Я стал звать Эфи, но не получил ответа, — продолжал молодой человек. — Все словно замерло. На меня напал такой страх, что я, схватив ружье, решил бежать…

— Зачем же вы схватили ружье? — перебил его Карлайль.

— Я и сам не знаю, — ответил Ричард, — мне почему-то показалось, что мое ружье не должны обнаружить возле убитого Галлиджона… Когда я выбегал из кухни, меня опять увидел Локсли — он возвращался из леса домой. Не могу описать, что я испытал в ту минуту; окончательно сбитый с толку, я понял, что меня могут обвинить в преступлении. Я бросил ружье и убежал, не слушая Локсли, который пытался меня остановить.

— Это ваш самый безрассудный поступок! — заметил Карлайль.

— Да, — отозвался Ричард. — Все из-за моей проклятой трусости. Но позвольте мне продолжить. По пути к дому, в лесу, в том месте, где вырублены деревья, я столкнулся с Бетелем. Я подумал, что он поможет мне разобраться. «Вы видели эту собаку?» — крикнул ему я еще издали. «Какую собаку?» — переспросил он. «Этого презренного Торна, который был в гостях у Галлиджона!» — «Я не понимаю, о чем вы говорите». — «Вы не слышали выстрела?» — продолжал я. «Слышал, — ответил он. — Я подумал, что выстрелил Локсли». — «Разве вы не видели Торна, бежавшего со всех ног из коттеджа?» — «Нет, я видел только вас и Локсли». Подобный ответ окончательно смутил меня.

— И вы решились убежать в ту же ночь? — спросил Карлайль. — Вы сами себя погубили!

— Да, это было безумием с моей стороны. Спустя три или четыре часа я вернулся в коттедж и увиделся с Эфи. Никогда этого не забуду. Едва только она меня увидела, как разразилась жесточайшими упреками, называя меня убийцей. На шум сбежалась прислуга, и весь дом наполнился людьми. «Если она считает меня виновным, — подумал я, — то все тоже так сочтут». Я решил, что разумнее всего удалиться. Предчувствие меня не обмануло: все улики были против меня. Судебный следователь, допросив свидетелей, признал меня виновным. Чем больше я пытался оправдаться, тем больше запутывался. Эфи, которую я так искренне любил, была моим главным противником. Она утверждала, что у нее никого не было в тот вечер, что она сидела дома одна, а потом вышла через заднюю дверь, желая прогуляться, что раздавшийся выстрел заставил ее вернуться и что она увидела Локсли, который стоял над ее мертвым отцом.

Арчибальд заметил:

— Вы говорите, что были в ту минуту в лесу. Бетель также не мог…

— Это не Бетель, — перебил его Ричард, — повторяю, я видел его в то мгновение, когда раздался выстрел.

— Но где был Локсли?

— В лесу. Я убежден, что выстрелил Торн. Он и есть убийца!..

— Ваша история невероятна, — произнес мистер Карлайль, — тем не менее я должен над ней хорошенько поразмыслить. Больше всего меня удивляет, что вы не догнали Торна, не донесли на него, хотя видели, как он выбегал из коттеджа.

— Я слабый человек. Это роковое стечение обстоятельств подавило во мне волю! Да и к чему слова, когда мое собственное ружье послужило доказательством против меня?

— Позвольте задать вам еще один вопрос. Как могло случиться, что никто не знал о существовании этого таинственного Торна? Неужели никто не видел, как Эфи встречалась с ним в лесу?

— Как она мне однажды сказала, он приезжал к ней в сумерках и на очень короткое время. Мне кажется, вы не верите моим словам. Я и не ждал ничего другого…

— Теперь вас могут оправдать только неопровержимые доказательства, — заключил Арчибальд. — Но все равно я над этим подумаю. Какой он, этот Торн? Опишите его.

— Аристократическая внешность, высокий, стройный. Ему не больше двадцати пяти.

— Не знаете ли вы, откуда он и кто его родители?

— Не знаю, но Эфи не раз хвасталась мне, что ее будущий жених приезжал из Суассона — за три мили отсюда, — чтобы увидеться с ней.

— Из Суассона? Так вы думаете, что это кто-нибудь из суассонских Торнов?

— О нет, этот человек совсем не похож на них. Быть может, он и аристократ, но не могу сказать, что он отличается изящным вкусом.

Арчибальд не мог не улыбнуться последнему замечанию молодого человека.

— Как вы это заметили, Ричард?

— Он носил бриллиантовые запонки в манишке, бриллиантовые перстни, бриллиантовые булавки… По всей вероятности, Торн надевал все это, чтобы ослепить Эфи, — по крайней мере, мне так показалось.

— Где же она теперь, Ричард?

Ричард поднял изумленные глаза на Карлайля:

— Откуда мне знать? Я вас хотел об этом спросить.

Арчибальд снова погрузился в размышления. Он, по-видимому, не доверял юноше.

— Ричард, — наконец обратился он к молодому человеку, — после похорон Галлиджона Эфи исчезла, и здесь все говорили, что она пожалела о своих жестоких обвинениях и отправилась к вам.

— С того вечера я ни разу не виделся с ней.

На этом молодые люди закончили разговор: было уже довольно поздно, и Ричард торопился к матери. Они пошли по дорожке, ведущей к дому. Ричард чувствовал, что ноги у него подкашиваются, он боялся, как бы его не узнали слуги. Наконец он упал в объятия плачущей матери, которая с нежностью прижала его к груди. Мистер Карлайль, не желая мешать их свиданию, направился в Вест-Линн.

До этого дня Арчибальд ни на минуту не сомневался в том, что преступление совершено Ричардом Гэром, но, как и другие судьи, не допускал, что оно было умышленным. Добрый и кроткий Ричард, по его мнению, не мог совершить это преступление хладнокровно. Мистер Карлайль предполагал, что между Галлиджоном и Ричардом произошла ссора и что последний, случайно спустив курок, убил Галлиджона, не всегда довольного посещениями молодого человека. Признание, сделанное младшим Гэром, сбивало юриста с толку. Он не думал, что Ричард сочинил всю эту историю ради собственного оправдания, но еще более странным ему казался тот факт, что никто не знал Торна.

Судьи провели приятный вечер; вкусный ужин и вино сделали их разговорчивыми. Когда Арчибальд вернулся, мисс Корни немедленно удалилась в свою комнату, жалуясь на сильнейшую головную боль из-за дыма. В одиннадцать часов гости разошлись по домам, и только мистер Дилл остался по знаку своего хозяина.

— Присядьте на минутку, мистер Дилл. Вы, кажется, близко знакомы с суассонскими Торнами. Нет ли у них какого-нибудь родственника, племянника или кузена, красивого молодого человека, большого щеголя?

— Вы имеете в виду молодого Джейкоба? — предположил управляющий. — Я был у него в прошлое воскресенье.

— У молодого Джейкоба, — повторил Карлайль с улыбкой. — Да ему, должно быть, лет под сорок!

— Около того, но, по-моему, Джейкоб еще молод. Что касается юных родственников, то у Торнов нет ни племянников, ни кузенов.

Арчибальд задумался. Затем, резко подняв голову, произнес:

— Сегодня мне удалось узнать нечто, что заставляет меня сомневаться в виновности Ричарда Гэра.

— Неужели вы забыли о его бегстве? — пробормотал удивленный мистер Дилл.

— Да, это свидетельствует против него, — согласился мистер Карлайль. — Но в то время, когда было совершено преступление, какой-то щеголь ухаживал за Эфи Галлиджон; его звали Торн, и он приезжал из Суассона. Нет ли такого человека в семействе Торнов?

— Мистер Карлайль! — воскликнул Дилл. — Мои знакомые — почтенные люди, к тому же они женаты, имеют детей…

— Вы не поняли. Я не их подозреваю. Жениху Эфи не больше двадцати пяти лет от роду. Я могу только предполагать, что это их родственник.

— Я не раз слышал от них, что они последние из рода Торнов.

— Не буду больше распространяться об этом деле. Но я имею достаточно причин сомневаться в виновности Ричарда Гэра. Я намерен попытаться что-нибудь выяснить и прошу вас помочь мне.

— С радостью! — отозвался управляющий. — Но я убежден, что убийца именно Ричард.

— Тем не менее, когда вы отправитесь в Суассон, постарайтесь разузнать, не жил ли там молодой человек по имени Торн в то время, когда было совершено преступление.

— Хорошо, постараюсь, — ответил мистер Дилл, и они пожали друг другу руки.

Вошел слуга.

— Джойс уже легла? — обратился к нему мистер Карлайль.

— Еще нет, сэр.

— Тогда пришли ее ко мне.

Джойс незамедлительно явилась. Она была горничной Корнелии и молочной сестрой Эфи Галлиджон.

— Заприте дверь, Джойс, — приказал Арчибальд.

Джойс исполнила приказание хозяина и остановилась около стола.

— Давно вы не получали известий от вашей сестры, Джойс?

— Я о ней ничего не знаю, сэр, — ответила та, вздохнув.

— А кто был тот знатный джентльмен, который за ней ухаживал?

На бледных щеках Джойс выступил яркий румянец.

— Как? Разве вы о нем слышали, сэр? — спросила она, понизив голос.

— Да, недавно. Он, кажется, приезжал из Суассона?