Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

Сколько раз прежде она всматривалась в ночное небо над Ди’Куаром, задавая бесконечности один и тот же вопрос: где же ее брат?

Отныне она точно знала, что Люка нет ни на одной из этих сияющих точек. Должно быть, он сейчас где-то между ними, скользит невидимым сгустком энергии в высших сферах, неведомых ни одному живому существу…

***

Лея ожидала, когда же правительственные корабли наконец уберутся прочь. Только тогда можно будет попробовать связаться с «Саблей», не опасаясь перехвата сообщения. Если бы только удалось выяснить, где сейчас Рей и Бен, генерал немедленно отправила бы кого-нибудь к ним на помощь, кого-нибудь, кто проводил бы их в надежное убежище…

Но, к несчастью, флот Республики и не думал оставлять это место без своего внимания. Корабли оставались там же, где и были. Как-то раз Силгал шепнула Лее, что военный совет намерен держать под контролем все, что происходит в системе Приндаар, ведь туда должны были перебросить несколько новых корветов, которые вот-вот прибудут из Кореллианского сектора.

— Вероятно, — с горькой иронией подчеркнула каламарианка, — происшествие на Мустафаре вовсе не являлось основной причиной, почему здесь вдруг стало так людно.

Более того, по ее словам, скоро сам дядюшка Джиал Акбар, действующий глава Сопротивления, намеревался прибыть сюда в компании каких-то правительственных шишек. У них намечалось важное совещание, которое, судя по всему, предваряет переход Новой Республики к активным боевым действиям — и оно должно было произойти исключительно здесь, на орбите Антара. На борту главного корабля Сопротивления.

В ответ Лея печально покачала головой. Если сюда явится кто-то из правительства, она будет лишь напрасно мешаться под ногами. Но другого ей не оставалось. Предваряя ее желание поскорее убраться отсюда, отправиться на поиски пропавшей «Нефритовой сабли», Силгал предупредила, что разведка наверняка установит слежку за генералом Органой, ведь ясно, что подозрения с нее до сих пор не сняты. Лея не стала спорить, она и сама все прекрасно понимала, обладая достаточным опытом — как жизненным, так и военным, — чтобы знать подлые повадки этих людей и хотя бы отчасти предвидеть их шаги.

Она находилась в ловушке. Но то, что Бен и Рей тоже угодили в ловушку, было гораздо хуже.

Если бы дело шло только об ее — а не об их — безопасности, Лея, безусловно, пошла бы на риск. Но пока над головой ее сына продолжала нависать угроза нового ареста, генерал не отважилась бы сделать ни одного сомнительного шагу, — ничего, что могло бы хоть как-то обличить его местонахождение. Она не могла допустить даже крохотной возможности повторения недавнего кошмара.

Обещанные корабли Кореллианской судостроительной корпорации прибыли на шестой день после появления представителей флота и разведки. А на пятый день, как и говорила Силгал, приехала делегация высокопоставленных господ из военного совета, включая Джиала, Статуру, двух генералов на службе Республике, помощника Верховного канцлера и, к величайшему неудовольствию Леи, майора Клауса Диггона. Единственное, чем генерал Органа была по-настоящему довольна, так это тем, что, не будучи уже некоторое время официальным лицом, она имела полное право никоим образом не пересекаться с этим человеком.

На удивление, Диггон и сам не искал с нею встреч, не пытался расспрашивать с тайной целью вывести обманщицу на чистую воду. Все время пребывания на борту «Второго дома» майор держался строго в рамках протокола и ни на секунду не отклонился от прямой цели своего приезда.

Такое поведение хоть в целом и устраивало Лею, однако в силу того, что было не свойственно вездесущему и всезнающему сотруднику Разведывательного бюро, вызывало у Органы некоторый дискомфорт, заставляя подозревать, будто Клаус Диггон что-то задумал, будто он следит за нею, следит за Силгал — стоит только возникнуть намеку на появление «Нефритовой сабли»…

Впрочем, подозрительность, паранойя — тоже один из способов вывести обманщика на чистую воду. И в этом смысле она, Лея, не должна была позволить неприятелю себя сломить.

Надо сказать, что вопреки ее мрачному и настороженному настрою запланированная военным советом торжественная процедура передачи кораблей прошла весьма мирно и в целом удачно. В главном командном центре, где загодя установили широкие экраны на каждой стене, среди красных и золотых полотен, изображающих звездную птицу — символ Альянса за восстановление Республики, а позднее и Сопротивления, сперва неймодианец, чья речь терзала слушателям слух корявым выговором, затем Акбар, Статура и капитан Мейц произнесли весьма искренние и проникновенные речи о необходимости единства, о правом деле Республики и о необходимости стоять до последнего, как было прежде, в годы Гражданской войны — словом, о том, о чем сенаторы и военные привычно разглагольствовали со времен трагедии в системе Хосниан.

Лея, стоящая в последних рядах, чтобы ненароком не угодить на какую-нибудь из голозаписей, без особого энтузиазма, но все же прилежно внимала каждому слову, доносившемуся с трибуны. Она находила особенно забавным слушать подобного рода речи от неймодианца, который еще совсем недавно, будучи одним из руководителей аппарата тогда еще просто сенатора, лорда Лайама Викрамма, говорил ровно противоположное, рьяно высказываясь против вооружения флота и за открытую торговлю с мирами, принадлежащими Первому Ордену.

Генерал слушала ораторов — и чуть заметно улыбалась не то насмешливо, не то осуждающе. Воистину, как только им не надоест впустую сотрясать воздух? Ведь каждый, кто только даст себе труд поразмыслить о происходящем, поймет, что тут, как это часто бывает у политиков, слова мало вяжутся с делом.

Если Сопротивление и Новая Республика окончательно решили объединить войска, к чему эти показательные речи о единстве и демонстрация «доброй воли» военного совета, пожаловавшего группе экстремистов (каковыми Викрамм в глубине души до сих пор считает Сопротивление) несколько новых кораблей. Ведь никто же не станет хвастаться подарком, который сам себе купил, верно?

А если республиканский флот и флот Сопротивления — это все-таки не одно и то же… что сказать, в этом случае все эти красноречивые разговоры тем более не имеют ценности.

Лея была категорична в своих суждениях. Пожалуй, даже слишком категорична, если принять во внимание, что еще совсем недавно она сама частенько пускались в красивые суесловия.

Потом состоялось подписание разного рода документов — безусловно, важная, хотя и не особо занимательная часть.

Корабли, вокруг которых и затевалось все действо, пристыковались к Штабному фрегату Сопротивления еще загодя. Четыре прекрасных образца тяжелой военной техники, где повсюду чувствовались новизна и самые современные технологии, использование которых являлось непременным условием контракта между правительством и Кореллианскими верфями.

В завершении официальной части церемонии руководству Сопротивления и, в частности, командному составу «Второго дома» было предложено совершить небольшую экскурсию, чтобы воочию увидеть возможности новых корветов и их боевые преимущества.

За торжественной частью последовала рутина: бесконечные совещания, обсуждение стратегии грядущей кампании. Генерал Органа опять-таки почти не принимала в этом участия, хотя по приглашению Джиала иногда присутствовала в брифинг-зале и слышала все, что там говорилось.

Только один раз кто-то из приезжих — кажется, как раз Диггон, будь он неладен — намекнул, что наличие на совещании генерала Органы, формально не являющейся больше членом Сопротивления, не совсем корректно. На что адмирал Акбар ответил, что в рядах бойцов Сопротивления не отыщется никого, кто не доверял бы Лее Органе, быть может, даже больше, чем ему самому. На этом вопрос был закрыт.

Однажды новый глава Сопротивления выразил пожелание поговорить с Леей с глазу на глаз.

Когда та показалась на пороге его апартаментов, пожилой каламарианец немного замялся.

— Речь о названиях новых корветов, — тотчас пояснил он. — В сущности, пустяк, но все же…