Мой ректор военной академии. Часть вторая - Тереза Тур

— Серая старая ауди. Твой красный пыжик так и не нашли.

— Получается — и Денис был уверен в том, что я погибла, — прошептала я. — Ауди выдал мне он.

— Слава Богу, что все закончилось, — пробормотал отец. — Ты знаешь, я готов поверить во всю эту чушь с магами, императорами, целителями, поместьями и милордами. Мне все равно. Лишь бы ты была жива.

— Почему же чушь? — улыбнулась я ему. — Тебе еще в субботу с самым настоящим герцогом знакомиться. Если он ничего не натворит, и его отпустят на выходные в увольнительную.

— Сумасшедший дом, — рассмеялся папа. — Но я счастлив!

Все-таки руки у меня дрогнули перед тем, как я нажала на телефоне последнюю кнопку.

— Да, Евгений Николаевич, — тут же снял трубку Денис. — Новости?

— Новости, Денис. Я вернулась.

— Жива… — выдохнул он. И заорал. — Ника! Зараза!! Я чуть с ума не сошел… Жива!

— Спасибо тебе, — вытерла я слезы.

— Я завтра подъеду. Поговорим.

— Идет. Буду ждать.

А утро началось с визита милорда Милфорда, главы контрразведки Империи и лучшего друга Ричарда.

— Миледи, — склонился он передо мной. Получилось выразительно. Презрение исполнено было на редкость удачно. Куда там молодому графу Троубрижду — совсем другой класс исполнения. Да и герцогу Борнмуту было далеко до Милфорда. Прежде всего потому, что начальник контрразведки был искренен в своем негодовании.

— Милорд, — насмешливо ответила я и чуть ему поклонилась. — Чем обязана?

— Приказ императора.

— Какого рода?

— Его величество обратил внимание, что вы, миледи, совсем не умете использовать силу тех артефактов, что на вас надеты. И он распорядился вас научить. И для этих целей выбрал меня.

Голос милорда Милфорда звенел. Наверное, он был польщен той степенью доверия, что продемонстрировал ему император.

Я же… скривилась. Видимо, именно так и проявляется чувство юмора у венценосных особ? Негодующего друга Ричарда он ко мне заслал зачем?

Между тем, Милфорд огляделся и спросил — ядовито так:

— Честно говоря, я в растерянности, встретив вас здесь, а не во дворце. Что же вас привело в свой мир? Его величество уже отослали?

Что тут скажешь… Я посмотрела внимательно на милорда. И вдруг поняла, зачем Фредерик отправил ко мне именно его. Император хотел, чтобы начальник контрразведки понял, что мы Ричарда не предавали. А самому беседовать с милордом Милфордом… И не по чину императору оправдываться. Да и не факт, что друг Ричарда ему поверит. Император как маг сильнее — значит, прочитать — правду он говорит или нет — Милфорд не сможет. А — как я выяснила на примере Ричарда — если сильный маг не может понять для себя однозначно — правду ему говорят или нет — то он считает априори, что ему лгут.

— Что же вы молчите, миледи? — презрения в голосе милорда прибавилось. — Солгать вы мне не можете, я вашу ложь распознаю… А правду сказать стыдно?

Мои родители и Феликс, хоть и не знали имперского — а все пассажи были исполнены именно на этом языке — напряглись. Что уж говорить о сыне.

— Паша, не смей, — краем глаза я увидела, как он поднимается. Выражение его лица было точно такое, как у Рэма, когда тот решал, что мою честь надо защищать. Срочно. — Милорд Милфорд. Нам надо поговорить.

— О чем же, миледи, нам разговаривать?

— О том, что вы задолжали мне извинения за ваши экзерсисы, — отрезала я. — Паша, принеси мне кошелек из саквояжа, я прогуляюсь до магазинчика. Милорд составит мне компанию.

Сын недовольно дернулся, но пошел выполнять приказ.

— Его величество распорядился вам передать. — Милфорд кинул на обеденный стол пухлый конверт.

— Благодарю, милорд, — холодно отозвалась я — достал уже, право слово.

— Служу Империи, — рявкнул он, вытягиваясь по стойке смирно.

Я одарила его злобным взглядом — и отправилась смотреть, что же передал Император.

Документы на поместье — вот невозможно упрямый! Фредерик Тигверд! Теперь я графиня… Вот кто его просил! Пластиковая карточка — это уже из нашего мира. Слов нет — одна ругань. Вот за кого он меня принимает! Документы на Феликса Журавлева — моего приемного сына. Это спасибо. Листок с моей биографией за эти месяцы, где я там была? Во Вьетнаме? Преподавала в университете города Ханой?.. Где же еще могла понадобиться преподавательница по истории России. Ладно — и на этом спасибо. Загранпаспорта — мой и Паши. Документы о съеме квартиры, даже фотографии. Красота!

А это что?.. В отдельном конверте находился листок бумаги, исписанный крупным, резким подчерком.

Вероника.

Спасибо вам. За то, что вы есть. За то, что вы такая — какая есть. Я прошу вас — не исчезайте и не прекращайте нашего общения. Я постараюсь больше не поднимать вопрос о ваших взаимоотношениях с Ричардом, но — как вы понимаете, мне трудно удержаться.

P. S. Не надо на меня злиться ни за карточку с деньгами, ни за поместье. И спорить со мной тоже не надо. Я Император — и имею право на любую блажь.

P.P.S. И большое спасибо за вчерашние пирожки, которые передал мастер Пауль Рэ.

Я читала письмо — и ловила на себе неприязненные взгляды милорда Милфорда.

— Что с вами случилось, милорд? — обратилась я к нему. — Вы с утра какой-то нервный…

— Это недостойно меня, носить вам любовные записки от… Императора! — зарычал он. — Это унизительно!!

— Доченька, а ты уверена, что тебе стоит оставаться с этим… господином наедине? — осторожно спросила мама.

Я оглядела милорда Милфорда. Высокий, широкоплечий, черноволосый. Дышащий негодованием и презрением… Карие глаза так и полыхают. Однако до алого пламени — как у Ричарда — далеко…

— Что же вы, милорд? — насмешливо посмотрела я на него. — Ответьте, пожалуйста, моей маме. Вы же прекрасно знаете русский.

— Миледи со мной в полной безопасности, — звенящим голосом ответил начальник контрразведки по-русски.

— Вот вчерашние имперцы мне странными не показались. И опасными. А что касается вас, молодой человек… — недоверчиво протянула мама.

— Пойдемте, милорд, — решила я проявить милосердие — и спасти Милфорда от мамы. А то она может призвать папу — совсем не хорошо будет…

Мы неспешно пошли по нашей улочке между высокими заборами. Шли и молчали. Так и дошли до магазинчика. Я зашла, купила яблочный сок и сигареты. Вышли, я закурила.

Начальник контрразведки смотрел на это действо, вытаращив глаза. Даже гнев ушел — осталось дикое изумление.

— Вы лучший друг Ричарда, — развернулась я к милорду Милфорду и уставилась ему прямо в глаза. Мне показалось — или где-то на дне зрачка плескалась синева.