Пуговка для олигарха (СИ) - Володина Таня

Нина принесла чашку с каким-то горячим напитком. Бледно-жёлтый цвет подсказывал, что это не чай и не кофе, но Надя не могла догадаться о содержимом. Она украдкой пошевелила ноздрями, надеясь уловить запах. Рафаэль заметил её усилия и снова пришёл на помощь:

— Это настой из имбиря и лимона. Очень вкусный и полезный: расщепляет жир, разглаживает целлюлит и способствует похудению. Да, мамуль?

В голубых глазах плясали черти.

— Да, малыш, — рассеянно откликнулась она, бросив взгляд на позолоченные часы, стоявшие на камине.

— Но зачем вам худеть? — вырвалось у Нади. — Вы такие стройные, красивые и модные. Я никогда в жизни не видела таких красивых людей!

Внезапно тётя расцвела нежнейшей и сладчайшей улыбкой. Кокетливо отбросила волосы с плеч и выпрямила спину. Упругие формы натянули розовый шёлк домашнего халатика.

Через секунду Надя поняла, что тётя улыбается не ей. Обернулась. В столовую широким чеканным шагом входил темноволосый мужчина в брюках и белоснежной рубашке. Тиран, попавший когда-то в аварию и запретивший сыну гонять на машине. Глеб Тимофеевич Громов. Её богатый московский дядя.

Глава 8. Пуговка

Он сказал «доброе утро» и сел в торце стола. Если монструозная люстра всё-таки упадёт, то не заденет хозяина дома. Подскочила Нина и поставила на стол зелёный смузи и яйцо.

— Нина, убери это, я же просил не подавать мне сырые яйца. Принеси кофе и бутерброд с сыром, пожалуйста.

Тётя прикусила губу, но не возразила мужу. Надя затаила дыхание и уставилась на своё вскрытое, но нетронутое яйцо. Недоваренный белок не пробуждал аппетита — наоборот, вызывал отвращение. Она бы тоже не отказалась от куска хлеба с сыром.

— Ты Люба? — негромко спросил дядя.

Надя вздрогнула и осмелилась поднять глаза. Тиран смотрел на неё цепким внимательным взглядом, словно пробиравшимся в самую душу. Адвокат. Наверняка привык общаться с преступниками и умел читать мысли по лицу и жестам. Надя что-то такое слышала: если скрещены руки — значит, человек выстраивает преграду, если неосознанно прикрывает рот — то лжёт. Она постаралась расслабить руки и не теребить полотняную салфетку.

— Я Надя, — сказала она. — А Люба — моя старшая сестра.

— А она почему не приехала?

Лучше сказать правду, даже если это выставит семью Сорокиных в дурном свете. Адвокатам, как и священникам, не врут.

— Моя сестра ждёт ребёнка. Её обманул какой-то парень, и теперь она станет матерью-одиночкой. Не надо её осуждать — она хороший человек, просто попала в беду.

— Я никого не осуждаю, — сказал дядя, не отводя от Нади карих глаз. — Помогать людям, попавшим в беду, — моя профессия.

Столько неподдельной доброты и сочувствия прозвучало в его словах, что Надя ощутила пощипывание в носу. В Юшкино никто не жалел Любу, все считали, что она сама виновата в том, что нагуляла ребёнка неизвестно от кого.

— Ты мой герой, Глеб, — промурлыкала тётя Поля и забрала из рук домработницы чашку кофе. Поставила перед мужем: — Ты хоть спал сегодня? Как движется процесс?

— Извини, я работал до трёх часов ночи, а потом лёг спать в кабинете. Не поднимался наверх. Процесс нормально, сегодня утром заседание, — он взглянул на массивные наручные часы, блеснувшие золотом. — Мне пора, Марта уже звонила из суда.

— На ужин приедешь? — тётя наклонилась к мужу так провокационно, что Надя и Рафаэль отвели глаза.

Никому не хотелось наблюдать за любовными играми взрослых.

— Ужинайте без меня. Нина, принеси пиджак из гардеробной.

Дядя встал и взялся за верхнюю пуговицу на рубашке. Неразборчиво чертыхнулся: видимо, не получилось сразу застегнуть. Он покрутил шеей и с силой попытался продеть пуговицу в тугую петлю.

— Давай я помогу, — тётя потянулась к нему.

— Не надо, — уклонился дядя, и тут пуговица отлетела от рубашки, прокатилась по мраморному столу и остановилась у тарелки Нади.

Она взяла её — маленький толстый кружок из сияющего перламутра. Гладкий и тёплый на ощупь. Не пуговица, а произведение искусства с четырьмя дырочками, настоящая драгоценность для ценителей роскошных деталей.

— Нина, быстро принеси такую же рубашку, — распорядилась тётя. — У Глеба Тимофеевича их две.

Домработница побледнела:

— Вторая в химчистке. Я сегодня собиралась её забрать, вчера не успела…

— Как не успела? Чем ты занималась? Ты же знаешь, что под этот итальянский костюм подходят только две рубашки!

— Я сейчас съезжу в химчистку! Она уже открылась!

— Не надо никуда ехать, я надену другую, — сказал Глеб Тимофеевич. — Ничего страшного.

— Как это ничего страшного? Теперь тебе придётся менять костюм, потому что у остальных рубашек не подходят воротнички! А ты опаздываешь на заседание суда!

— Поля, прекрати, — оборвал дядя начинавшуюся истерику.

— Так можно же пришить пуговицу… — пробормотала Надя. — Это займёт пять минут.

Все посмотрели на неё так, словно она сказала ересь.

— Это итальянская рубашка ручной работы, моя наивная сестрица, — усмехнулся Рафаэль.

— Пуговицы пришиты по специальной технологии, ты не сможешь её повторить!

Один лишь дядя отнёсся серьёзно к её предложению:

— Ты действительно сможешь пришить эту дурацкую пуговицу?

— Можно поближе посмотреть? — Надя встала и подошла к дяде. Расстегнула одну из пуговиц на груди, нечаянно коснувшись горячей кожи. Отдёрнула пальцы и покосилась на дядю: он сделал вид, что не заметил прикосновения. Надя глянула, как пришита пуговица. — Ничего специального тут нет: просто пришито не крестиком и не параллельными стежками, а в виде буквы «Z». И на ножке. Я смогу такое повторить.

— Пойдём, — дядя подхватил Надю под локоть и потащил в кабинет. — Нина, принеси иголку и нитки. И сделай мне наконец бутерброд с сыром!

Глава 9. Деревянный крестик, золотые часы

Кабинет дяди не выглядел таким шикарным, как остальной дом. Здесь не было зебровых шкур на полу, зеркальных стен и хрустальных монстров, свисавших с потолка. Обычный кабинет с письменным столом, книжными стеллажами и кожаным диваном строгого дизайна.

Дядя быстрым движением плеч скинул рубашку и протянул Наде вместе с катушкой ниток и подушечкой, утыканной разнокалиберными иголками:

— Ну что, покажем итальянскому портному, как русские девушки умеют пришивать пуговицы?

Его губы тронула улыбка.

Он не был похож на своего сына. Рафаэль был высоким кудрявым блондином — таким красивым, что сердце замирало от красоты, а в голову лезли нескромные мысли. А дядя — среднего роста, с короткий стрижкой и проницательными карими глазами. Его смуглое тело было покрыто тёмными волосами, которые густо росли даже на предплечьях. На груди виднелся деревянный крестик на верёвочке. Так странно: золотые часы и старый дешёвый крестик… Дядя не был качком, но явно занимался спортом: на прессе выделялись кубики, а на бицепсах перекатывались мускулы. Надя и не знала, что в почтенном возрасте под пятьдесят можно выглядеть так молодо и привлекательно. Впрочем, тётя Поля в сорок два года тоже могла сойти за подружку своего сына.

Надя очистила от ниток проколы в ткани и быстро прихватила пуговицу парой стежков.

— У вас есть что-то узкое и длинное, что можно подложить под пуговицу? — Дядя не понял. — Например, зубочистку?

— Сейчас. Нина, принеси зубочистку!

Через десять секунд искомое было доставлено. Надя вставила зубочистку между пуговицей и тканью и начала накладывать стежки в виде буквы «Z». Это было нетрудно.

Дядя жевал бутерброд, запивал кофе и внимательно наблюдал за Надей.

— А ты в каком классе учишься? — спросил он.

Надя вспыхнула:

— Я окончила школу год назад! А работаю швеёй с четырнадцати лет. Правда, шью в основном постельное бельё — ну, знаете, простыни и пододеяльники из дешёвой ткани, которая красит кожу и линяет после стирки. Зато стоит недорого. Многие покупают.