Солнечный луч. По ту сторону мечты - Цыпленкова Юлия Валерьевна "(Григорьева)"

– Ашит, – позвала я, чувствуя нарастающую панику. – Мне страшно.

– Просто шагни, – твердо произнесла шаманка. – Сделай шаг. Давай, Ашити, подними ногу и шагни вперед. Иди! – вдруг выкрикнула она, и я послушно шагнула.

Словно в кошмарном сне я протиснулась между двумя мохнатыми телами, даже ощутила касание серой шерсти к тыльной стороне ладони. А еще их запах. Он был резким и въедливым. Скривившись, я задержала дыхание и сделала последний рывок, изо всех сил стараясь не сорваться на бег.

Ашит, ждавшая меня позади стаи, одобрительно кивнула и зашага дальше. Я шла за ней, и мне всё казалось, что морозный воздух пропитался вонью зубастых тварей.

– Как они называются? – спросила я, продолжая кривиться.

– Рырхи, – ответила шаманка. – Они чувствуют силу Белого Духа. А если подружишься с вожаком, приручишь всю стаю, но летом. Зимой они помогают только за еду. Не накормишь после, сожрут тебя.

– А сила Белого Духа? Разве она не защитит?

– Не знаю, – пожала плечами Ашит, – я рырхов не приручала и не обманывала.

Я фыркнула и на время отстала с вопросами. Только обернулась, увидела, что стая идет за нами, и поспешила поравняться с шаманкой. Потом и вовсе обогнала ее – так было спокойней. А затем подул ветер, он бросил выбившуюся из-под теплого капюшона прядку мне в лицо, и я застыла на месте, разглядывая ее в ошеломлении.

Не выдержав, я скинула с головы капюшон, мотнув головой, перебросила вперед косу и вскрикнула:

– Что это? Ашит, они же белые!

– Это дар Отца признанной дочери, – ответила женщина, вновь обогнав меня. – Теперь ты одна из Его детей.

– Но мне нравились мои волосы! – возмутилась я.

– Возможно, они вернутся, – снова пожала плечами шаманка. – Я же говорила, что не всегда можно понять Его замысел, но однажды истина откроется. Не гневи Отца, принимай его дары с благодарностью, и Его милость останется с тобой и впредь.

– А учить ты меня будешь? Что сказал Белый Дух об этом?

– Всему свое время, Ашити. Я расскажу тебе о травах и отварах, остальное, если пожелаешь душой. У каждого есть выбор, время твоего еще не настало. Отец велел не спешить.

– И когда успел? – проворчала я себе под нос.

– Он ведь Создатель, – лукаво улыбнулась Ашит.

Мы приблизились к нашему дому, и стая рырхов отстала. Я вздохнула с облегчением и поспешила скрыться за надежной дверью. Позже, когда мы сидели за столом, я задала последний мучавший меня вопрос:

– Я и вправду видела его, Ашит?

– Если веришь своим глазам, то зачем спрашиваешь? – усмехнулась шаманка.

– Он так красив, – вздохнула я. – Невероятно красив. На нем была корона…

– Что такое – корона? – с интересом спросила Ашит.

– То, что надето на голове Белого Духа, – ответила я, глядя на нее с удивлением. – Разве ты не видела?

– У Него много лиц, – улыбнулась женщина. – Каждый видит то, что хочет. Мне Он явился даже не человеком.

– Да? А кем?

– Это наша с Ним тайна, – ее улыбка снова стала лукавой, и я поняла, что не успокоюсь, пока не узнаю эту тайну.

Глава 3

Моя жизнь изменилась… Хотела бы я это сказать, но – нет. Ничего не изменилось, кроме того, что мои волосы стали белыми, как снег, и нового имени, которое мне даже нравилось. Не знаю, как звали меня раньше, но теперь я была Ашити – белокурая дочь шаманки Ашит. В остальном, жизнь текла по-прежнему размеренно и однообразно.

Впрочем, я кривлю душой, когда говорю это, потому что теперь мы разговаривали с моей названной матерью. Не так, как раньше, когда мне приходилось додумывать смысл. Я, наконец, начала понимать каждое ее слово, и речь Ашит изменилась. Она больше не говорила короткими фразами, стараясь употреблять слова, которые я успела выучить. Наши беседы стали походить на полноводную реку, чьи неудержимые воды, омывая берега, бегут к своему руслу, чтобы наполнить его и слиться в единое целое, не позволяя оскудеть.

Таким руслом была я, и Ашит щедро вливала в меня знания о новом доме. Она рассказывала мне легенды, сказки и истории, из которых я черпала необходимые сведения о порядках и укладе жизни в человеческих поселениях. Об их иерархии, о законах и наказаниях. И это было странное сплетение строгости и свободы нравов. Например, девицы не обязаны были блюсти свою невинность для супруга. Близкие отношения не порицались, и на них смотрели спокойно. Лишь бы девушка вошла в ту пору, когда ее считали взрослой. И пусть я не помнила законов своей земли, но внутреннее изумление подсказало, что для меня это неправильно. Однако спорить и негодовать я не стала, просто приняла, как данность.

А вот измена в браке каралась строго. Блудницу изгоняли на край поселения, лишая ее права участия в жизни общины. Она не получала пропитания, не имела права приближаться к своим родным… да они и сами переставали ее замечать. Женщина превращалась в призрак. И если она приближалась к домам, то односельчане имели право гнать ее прочь камнями и палками. Выжить такая изгнанница могла, лишь став прислугой и полностью вручив свою жизнь хозяевам. Тогда она могла надеяться на то, что будет одета и накормлена, но о новой семье уже мечтать не смела.

Что до мужа-блудника, то его не гнали, его привязывали к столбу за пределами поселения на пять дней. Если тому посчастливилось, и бедолагу-сластолюбца не сожрал дикий зверь, если он не умер от истощения, то гулену возвращали в поселение, и он был обязан заплатить жене и ее семье за нанесенное оскорбление. Впрочем, зимой старались брать плату перед наказанием, потом было поздно: мороз и звери делали свое дело быстро.

– Верность – добродетель, – важно кивнула я, однако Ашит не поняла последнего слова, произнесенного на моем родном языке. Подумав, я чуть переиначила свою фразу: – Верность – это важно.

– Истинно, Ашити, – одобрила шаманка.

Законы у здешних обитателей были так же суровы, как и их земля. И мне как-то предстояло здесь выжить. Хотя оставалась та же возможность перенять у названной матери ремесло шамана, и тогда я должна была оказаться вне законов в поселениях. Правда, это не избавляло от законов Белого Духа, а в его существовании я уже имела честь убедиться лично. И они были еще суровей, чем у его детей. Шаман, нарушивший их, умирал в страшных муках, если не успевал найти себе иного покровителя, а такие тут тоже имелись. Но, как сказала Ашит, месть отступнику никто не отменял. Создатель не прощал предательства. А если Отец не умеет прощать, то откуда взять это искусство его детям?

– И куда я попала? – с тоской иногда вопрошала я себя, но тут же отмахивалась от сожалений. Что в них толку, если уже ничего не изменишь?

Ашит выполнила обещание, она начала знакомить меня с травами, которые имелись у нее в изобилии. Рассказывала, какая от чего лечит, и как правильно ее собирать. Я слушала, кивала и понимала, что почти ничего не могу запомнить, потому что моя голова была занята вовсе не травами. Я не была уверена, что хочу одинокой жизни шаманки. Татуировка на лице была сущей мелочью в сравнении с существованием отшельника, судьба которого в служении Белому Духу. Его мир на моих плечах казался ношей, которую я не желала нести. Потому я готова была признать справедливость слов своей матери насчет обучения – душой я к этому была не готова.

Она, словно читая мои мысли, одобрительно кивала головой и продолжала рассказывать свои истории, знакомя с обитателями земель Белого Духа. Так и протекали день за днем. Даже с Урушем я теперь мало играла, к нашему с ним сожалению, просто времени на забавы почти не оставалось. Моя мать учила меня готовить, рассказывала об узорах на одежде, и что они означают. Это было важно, потому что цвета и элементы узора были сродни паспорту. Глядя на одежду можно было понять, откуда человек родом и какое положение в обществе занимает. Из всего этого я сделала вывод – больше прятать меня не будут. Это даже принесло некоторое волнение и предвкушение от встречи с кем-то, кроме Ашит.