Расколоведение. Введение в понятийный аппарат - Александр Валерьевич Слесарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Употребляемое в Новом Завете слово «Церковь» (греч. ἡ ἐκκλησία), применяемое по отношению к последователям христианского учения, имеет значение собрания или единой человеческой общности. В таинстве Евхаристии христиане приобщаются Божественной Жизни, по своей природе чуждой каким-либо разделениям. Эта причастность неземной реальности обуславливает богочеловеческую природу Церкви.
Таинственно отображая Божественное начало, в котором непостижимым образом сопряжены единство сущности с троичностью ипостасей, Церковь предлагает человечеству перспективу достижения подлинного единства. Подобно внутритроичным отношениям, множественность человеческих личностей, собранных в Церкви вокруг Христа и Евхаристии, мистически сливается в единый богочеловеческий организм. Не попирая человеческую индивидуальность, Единый Господь делает христиан «причастниками Божеского Естества» (2 Петр. 1:4), тем самым полагая Себя в основание единого богочеловеческого сообщества. Органическая включенность Церкви в Божественную Жизнь делает ее принципиально чуждой любым разделениям или расколам, ведь «разве разделился Христос?» (1 Кор. 1:13). Объединенное во Христе, человечество преодолевает все культурные, расовые, национальные, политические, социальные, половые и иные различия, обращаясь в Церковь, в которой «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:11)[162].
Естественным следствием принципиального единства Церкви Христовой является другое ее качество – кафоличность (греч. καθολικός от καθ› όλου – всецелый, всеобщий), под которой подразумевается наличие внутреннего онтологического единства между евхаристическими общинами[163]. Христианская Церковь получила широкое распространение в пределах различных государств и включила в себя многочисленные народы. Каждая из рассеянных по всему миру церковных общин не только сохраняет молитвенно-каноническое общение со всей Церковью, но и во всей полноте являет эту Церковь. Парадоксальным образом через причастность к кафоличности частное наделяется всеми свойствами целого, а целое являет себя в частном. Основой святоотеческого учения о кафоличности Церкви являются слова Христа «где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я среди них» (Мф. 18:20). Из этого следует, что если в христианской общине совершается Евхаристия, то в ней возможна вся полнота богообщения, присутствует вся полнота Церкви. Собранные вокруг евхаристической чаши, поместные общины обладают не только органическим единством между собой, но и каждая в отдельности представляет аутентичное явление Церкви[164].
Природные свойства Церкви, каковыми является ее «единство» и «кафоличность», онтологически не допускают возможности церковных разделений. По мысли протопресвитера Николая Афанасьева, «связанность отдельных общин, их соборование основано на том, что они не могут быть несогласны друг с другом, как не может Христос восстать на Самого Себя, как не может Христос разделиться»[165]. Противоестественность каждого раскола заключается в его стремлении исказить глубинную сущность Церкви, мотивированном земными эфемерными мотивами. Возможность быть причастным к Церкви является Божественным даром человечеству, но этот дар нередко попирается амбициями, политическим расчетом или национальными притязаниями. В своей богословско-канонической оценке природы межхристианских разделений Православная Церковь всегда заявляла предельно категоричную позицию. Во все времена церковный раскол характеризовался как грех и величайшее зло, чреватое катастрофическими духовными последствиями для инициаторов и сторонников отделения от кафолической Церкви. Именно этим объясняется строгость высказывания священномученика Игнатия Богоносца: «Кто следует за вводящим в раскол, Царствия Божия не наследует»[166]. Как отмечал протопресвитер Георгий Флоровский, «дух раскола есть прямая противоположность церковности»[167]. Это значит, что при сохранении внешней стороны церковной жизни всякий раскол отходит от естественного предназначения Церкви, которое видится в созидании подлинного богочеловеческого единства. Развернутое богословско-каноническое осмысление проблематики межхристианских разделений представлено в документе «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», принятом на Юбилейном Архиерейском Соборе в 2000 г.[168]
К сожалению, история знает неоднократные примеры посягательства на богозаповеданное единство Церкви, в основании каждого из которых лежал мотивированный теми или иными соображениями расколообразующий конфликт.
2. Расколообразующий конфликт
2.1. Основные понятия
Объективная оценка феномена церковных расколов и разделений трудноосуществима без анализа конфликтной ситуации, обусловившей прекращение духовно-канонического общения между христианами. При дальнейшем рассмотрении теоретических вопросов расколоведения вся совокупность противоречий, подвергающих церковное единство угрозе раскола, будет именоваться расколообразующим конфликтом. Осуществляя анализ причин, породивших конфликтную ситуацию, теоретическое расколоведение вполне может использовать применяемые в современной социологии и конфликтологии понятия конфликта интересов и конфликта ценностей[169].
В применении к расколоведению под конфликтом интересов следует понимать предельное обострение внутрицерковных противоречий, вызванное разностью позиций конфликтующих сторон в вопросах административного или организационного характера. Примерами конфликта интересов могут служить споры о церковных территориях, несогласие с кандидатурой церковных руководителей, критика принципов церковного управления и т. п.
Конфликт ценностей представляет собой также предельное обострение внутрицерковных противоречий, но обусловленных принципиальным несогласием конфликтующих сторон в оценке религиозных истин, а также политических, культурных, национальных и общественных идеалов.
Обращаясь к особенностям ценностных ориентировок носителей христианского сознания, можно отметить наличие ярко выраженного представления о неравнозначности понятий религиозных и нерелигиозных ценностей. Тексты Нового Завета, определяющие базовые принципы христианского мировоззрения, проводят жесткое разграничение между ценностями духовными и материальными[170]. Священное Писание предлагает однозначную установку относительно приоритета религиозных ценностей и второстепенной значимости ценностей мирских (то есть внешних по отношению к религии)[171]. Данная установка нашла широкое развитие в литературном наследии святых отцов Православной Церкви[172], мнение которых для православных христиан также является определяющим. Обращение к данному вопросу позволяет сделать вывод о существовании в православии доктринально сформулированного неравнозначного отношения к ценностям религиозным и ценностям нерелигиозным. Для православных христиан духовные ценности занимают первостепенное значение по отношению к национальным, политическим, идеологическим, культурным и иным нерелигиозным ценностям.
Учитывая особенности православных ценностных ориентировок, целесообразно в применении к внутриконфессиональным конфликтам дифференцировать понятия конфликта религиозных ценностей и конфликта ценностей нерелигиозных.
Предпосылки конфликта религиозных ценностей могут корениться во внутрицерковных противоречиях доктринального или канонического характера (например, догматические конфликты, споры о дне праздновании Пасхи, о правилах крещения «еретиков», о правильности обрядов и т. п.).
Конфликт нерелигиозных ценностей порождается внутрицерковными противоречиями политического, культурного, этнического или социального характера (например, распространение на церковные области сепаратистских настроений населения, проекты провозглашения новых автокефальных Церквей на основании национального принципа и т. п.).
2.2.
