Праведница - Ахдие Рене

Солнце зашло за горизонт Нового Орлеана. Только бледно-синеватое свечение все еще маячило у самого края, отказываясь подчиняться тьме. Куда бы Арджун ни отправился, звуки пробуждающегося города наполняли его слух: шепчущие в железных оправах газовые фонари, постукивающие по дорожной брусчатке подковы, пронизывающая горячий бриз музыка, стрекочущие хором цикады, а также шипящие в масле с теплыми специями морепродукты.

Будь это какой-либо другой вечер, Арджун, может, и остановился бы, чтобы послушать как следует и вдохнуть полной грудью. Новый Орлеан обладал завораживающими качествами, напоминающими ему Бомбей [28]. Даровал ощущение города, выступающего из джунглей, когда дикий мир словно делает одолжение, уступая место, листок за листком. Ощущение природы, угрожающей отнять дары в любую минуту, по любой причине и без всякого предупреждения.

Жизнь на грани.

Арджун любил это место так сильно, как не любил ни одно другое с тех самых пор, когда был еще мальчишкой.

Теперь он раздумывал, что ему может понадобиться в предстоящем путешествии. Талисман – золотой монокль, болтающийся на цепочке, прикрепленной к жилету, – был с Арджуном всегда, куда бы он ни отправился. Монокль позволял видеть цвет эмоций, кружащихся вокруг любого смертного перед ним. Злость или зависть, коварство или радость – каждое чувство обладает цветом, точно дым. Морок эмоций. Порой он был густым, а иногда – лишь проблеском чувств.

Моноклем Арджун дорожил больше всего. Талисман позволял ему вычислять истинные мотивы любого человека поблизости, что бы те ни говорили и ни делали. Монокль позволял увидеть то, что скрывалось в самом сердце.

Об одежде можно не беспокоиться. Жители Сильван Уайль порой интересуются модой смертных, однако они ненавидят созданные людьми ткани, если только это не чистейший шелк. В любом случае мать поможет Арджуну с любым необходимым нарядом. В последнее время при дворе фейри облюбовали моду, которая отдаленно напоминала Арджуну костюмы, в каких ходили в родной Индии его отца, что не могло не радовать.

Как только Арджун пройдет сквозь серебряный портал заколдованного зеркала и ступит из мира смертных в другой, больше всего его будет волновать гномий король и его непредсказуемые приказы, которые придется выполнять на протяжении шести недель, которые Арджун обещал провести у того на службе. Он вздохнул. Тогда ему казалось, что клятва службы в обмен на свою жизнь и жизни друзей была самой разумной идеей. Увы, но миниатюрный наместник определенно воспользуется любой возможностью, чтобы пристыдить наполовину смертного сына генерала Рийи, начальницы отряда фейри-солдат, которых еще называют «серые мантии» за их форму, и главной охотницы Сильван Уайль, просто из вредности, и он ни за что не остановится.

Как часто говорили, между жителями Сильван Уайль и Сильван Вальд не водилось никаких теплых чувств. И по точности этой истины можно сверять часы.

Арджун снова вздохнул от собственных мыслей. Вероятно, ему нужно взять с собой хотя бы мантию. Зимний дворец Сильван Вальд не пойдет на пользу смертной части его сущности, той, которая ощущала холод до самых костей.

В конце концов Арджун решил, что важнее всего захватить документы. Книги. Записи, которые он вел каждый день, так что, если его память попытается околдовать какой-нибудь вампир или фейри, он хотя бы сможет воссоздать образ того, кем однажды являлся. Арджун много лет назад дал себе клятву, что не позволит никому поступить с ним так же, как некогда поступили с его отцом. Он не позволит отнять у него воспоминания о семье, как когда-то стерли из памяти отца самого Арджуна в жалостливой попытке уберечь обоих от страданий.

Арджун до сих пор помнил ту ночь до мельчайших подробностей. Помнил, что луна на небе цвета индиго выглядела больше, чем целая жизнь. Помнил, как тихий шелест пальмовых деревьев и мычание коров наполняли его слух, когда он засыпал. Помнил успокаивающий запах океана и топленое масло на кончиках пальцев, оставшееся от роти [29], которые он съел. Отец позвал его спокойным голосом. Он сказал, что Арджун должен пойти с матерью. Сказал, чтобы Арджун никогда не забывал, как сильно они друг друга любили. Сказал, что у них обоих одинаковые карие глаза, а значит, они всегда видят одно и то же небо, и неважно, в каком мире.

– Необъятна как небо и глубока как океан, – сказал ему в тот день отец. – Такова моя любовь к тебе. – А затем он нарисовал киноварью точку сыну на лбу. Она называлась тилака и должна была защищать его от всех неприятностей.

Арджун нахмурился, замедлив шаг, когда знакомый страх побежал у него под кожей. Тот самый, что пробирался в душу каждый раз, когда он отправлялся в мир фейри. Когда он впервые прибыл в Сильван Уайль, это ощущение было невероятно сильным. Тогда он был всего лишь семилетним мальчишкой, которого увели из родного дома в Бомбей только часом ранее. До той страшной ночи Арджун даже не знал, что его мать была фейри, тем более не представлял, что она являлась одной из самых почитаемых воительниц в своих землях.

Он прибыл следом за матерью в Сильван Уайль, держа ее за руку, полностью доверяя ей. Арджун сожалел, что не знал тогда: теперь это место станет его домом. Теперь он будет жить среди фейри с постоянным жутким ощущением, будто шагает по канату, натянутому над пропастью с кольями. Постоянно будет думать о том, что при малейшей ошибке с его стороны защита, гарантированная ему высоким генеральским статусом матери, будет отнята у него в мгновение ока. А все, что случится следом, будет сложным, болезненным и страшным.

Если Арджуну не удавалось не попадаться на глаза недоброжелателей, то он становился игрушкой в руках придворных фейри Сильван Уайль. Именно такая судьба веками поджидала многих ничего не подозревающих смертных и полукровок, попадающих в Летнее королевство. Несмотря на то, что Арджун был сыном высокопоставленной особы и сам являлся своего рода придворным, любой мог его использовать – сыграть над ним злую шутку, какую только желал, что довольно часто случалось, когда он был маленьким мальчишкой. Его могли заставить петь до тех пор, пока не потеряет голос, или же плясать, пока не сотрет ноги в кровь, или носить еду и напитки, пока не рухнет и не уснет от изнеможения так, что, казалось, никогда больше не проснется. Не говоря уже о более коварных вещах, которыми любили наслаждаться члены свиты леди Силлы, правительницы Сильван Уайль. О них Арджун не мог заставить себя подумать даже сейчас. Именно поэтому он и покинул Летнее королевство, променяв его на мир смертных, когда мать позволила ему сойти с пути, который сама же для него и избрала. Быть может, ее имя и защищало Арджуна от жестокости других фейри, когда он был еще ребенком, однако в этом нельзя было быть уверенным теперь, после того, как он отрекся от своего места среди них ради жизни в мире смертных.

Арджун внезапно замер на углу улиц Бьенвиль и Руаяль, их названия были написаны лазурными буквами на старой потрескавшейся плитке под ногами. Жан-Батист Ле Муан де Бьенвиль являлся одним из основателей Нового Орлеана, окутанного французской историей городка, который он некогда отнял у испанцев, которые, в свою очередь, отняли территории у коренных жителей, чье наследие теперь давно кануло в Лету.

Арджун уставился на перила из кованого железа, ограждающие фасад жилого здания через дорогу. На элегантный металл, изогнутый в форме цветов и лоз с шипами.

Есть еще две вещи, которые ему стоит взять с собой в путешествие. Вещи, которые он редко носил с собой, потому что фейри вокруг него могли учуять их запах, и запах этот приводил их в бешенство. Однако эти две вещи могут гарантировать, что волшебные собратья Арджуна не станут приближаться к нему, если покровительство матери по какой-то причине не сработает.

Да. Ему нужно раздобыть железное украшение и железные пули, прежде чем отправиться в путь.