Голгофа XX века. Том 1 - Борис Сопельняк

То, о чем я расскажу дальше, не побоюсь этих слов, не лезет ни в какие ворота. Но сперва — о Великом князе Сергее Михайловиче, родном брате Николая Михайловича и Георгия Михайловича, расстрелянных в Петропавловской крепости. Сергей был высок, строен, не очень красив, но, как он сам говорил, чертовски обаятелен.

Жизнь это подтвердила. В юные годы, когда он был особенно дружен с будущим императором Николаем II и когда у цесаревича был роман с Матильдой Кшесинской, Сергей, который тоже был без ума от красавицы-балерины, проявил мужскую солидарность, железное терпение и великолепную выдержку, дожидаясь своего часа. Как только Николай II расстался с Кшесинской, Сергей тут же поднял упавший жезл и занял освободившееся место. Поговаривали, что ребенка Матильда родила именно от Сергея.

Но все эти танцы, балы и тайные встречи с балеринами — всего лишь дань моде и, конечно, возрасту. Главным же делом жизни Сергея была артиллерия.

Пушки вот что его волновало по-настоящему! Не будет большой натяжкой, если сказать, что Сергей Михайлович проявил себя и как прекрасный разведчик. В 1913 году он предпринял поездку по Австрии. Обаятельный Великий князь был завсегдатаем балов и концертов, но между делом он ухитрился побывать на германских и австрийских военных заводах. Здесь-то его глаз математика и артиллериста увидел то, что неспециалист никогда не заметит.

Вернувшись в Петербург, Сергей Михайлович явился на заседание правительства и с цифрами в руках доказал, что Австрия и Германия готовятся к войне. Больше того, он решительно заявил, что война неизбежна и начнется не позже, чем через год-другой.

Так оно и случилось… Но к голосу Великого князя никто не прислушался. Во время войны Сергей Михайлович руководил департаментом артиллерии, а потом был назначен инспектором Генерального штаба по артиллерии. Когда его давний друг Николай II принял командование армией, Сергей был рядом, он даже жил в том же поезде, что и Николай II. Сергей не раз пытался открыть глаза императору и на неподобающую роль Распутина, и на несоответствующее субординации поведение императрицы, и на неизбежность скорой революции, — увы, император был глух и слеп, он не слушал никого, кроме своей жены.

После Февральской революции Сергей Михайлович оставался в Петрограде, он был в городе и в марте 1918-го, когда комиссары приказали всем Романовым зарегистрироваться. Эта проклятая регистрация стала началом конца Дома Романовых. Через несколько дней чекисты забросили сеть, в которую попались шестеро Романовых. Среди них были: Сергей Михайлович, вдова великого князя Сергея Александровича Елизавета Федоровна, а также князья Иван, Константин и Игорь Константиновичи, присоединили к ним и князя Владимира Палея. Всех их немедленно отправили в Вятку, а оттуда в Алапаевск.

В ночь на 18 июля озверевшие от крови большевики явдняли с постелей лишенных какой-либо зашиты заложников и увезли в сторону Синячихи. В том районе было много заброшенных шахт, и, экономя патроны, красноармейцы решили не стрелять, а просто сбросить арестантов в шахту. Поняв, к чему идет дело, Сергей Михайлович без боя решил не сдаваться и с голыми руками бросился на палачей. В завязавшейся схватке ему прострелили голову и после этого сбросили в шахту. Остальных столкнули живыми, а потом забросали гранатами.

Позже, когда в эти места пришли белые и тела были подняты наверх, эксперты установили, что жертвы были живы несколько дней и умерли от сильных ушибов и потери крови.

Если о молодых князьях, сброшенных в шахту, почти ничего не известно (они просто не успели как-либо себя проявить), то их отца хорошо знала и любила не только Россия, но и вся Европа. Это он, Великий князь Константин Константинович, внук Николая I, издал несколько томов прекрасных стихов, подписанных инициалами «К. Р.», это он сделал один из лучших переводов «Гамлета», это он написал гремевшую в начале века пьесу «Царь Иудейский» и сам в ней играл роль Иосифа Иеремии.

А до этого он служил на флоте и в составе российской эскадры ходил в американский порт Норфолк, потом командовал сперва Измайловским, затем Преображенским гвардейским полком, в котором будущий император Николай II служил командиром батальона. Но даже будучи «измайловцем», он тяготился военной службой и тянулся к искусству: Константин Константинович создал в полку великолепную библиотеку и основал литературно-драматическое общество «Измайловские досуги», девизом которого были звонкие и благородные слова «Доблесть, Доброта, Красота».

Имея хорошее музыкальное образование и будучи прекрасным пианистом, Константин Константинович возглавлял Российское Музыкальное Общество, переписывался с Чайковским, помогал молодым композиторам. А при Александре III он был еще и президентом Академии наук, главой всех военных учебных заведений и любимцем кадетов.

Первая мировая война застала Великого князя и его жену Елизавету Маврикиеву, которая на самом деле была принцессой Саксен-Альтенбургской, в курортном городке Вильдунгене, где они лечились. Супруги решили немедленно ехать в Россию, но германские власти объявили их… военнопленными. И только телеграмма Елизаветы Маврикиевы, которую она послала своей давней подруге германской императрице, помогла спасти положение: недолечившуюся чету довезли до прусской границы, высадили из поезда и до ближайшей русской станции, а это более десяти километров, велели идти чистым полем, а кое-где и по болоту.

До Петербурга Константин Константинович добрался совсем больным. А тут еще подоспел новый удар: в бою под Вильно был смертельно ранен его сын Олег. В июне 1915-го не стало и самого Великого князя. Я понимаю, что грешно так говорить, но Бог прибрал его вовремя: нет никаких сомнений, что через три года Константина Константиновича так же, как его братьев и детей, ждала большевистская пуля.

А теперь о том, что не лезет ни в какие ворота. Как я уже говорил, девятнадцать Романовых были зверски убиты большевиками. На самом деле не девятнадцать, а двадцать, но так как о смерти находившегося в Ташкенте сына Николая Константиновича Артемия нет никаких данных, остановимся на цифре 19. Как известно, — Николай II, его жена и пятеро их детей до сих пор не реабилитированы как жертвы политических репрессий. Реабилитированы лишь четверо Великих князей: Дмитрий Константинович, Павел Александрович, Николай Михайлович и Георгий Михайлович.

Это стало возможным только потому, что в архивах нашлись хоть какие-то письменные зацепки, хоть какие-то упоминания о вынесенных смертных приговорах и приведении их в исполнение. Значит, два родных брата Николай и Георгий реабилитированы, а третий, Сергей, которого сбросили в шахту, реабилитации не подлежит.

Парадокс?! Или что-то другое? Все остальные, которых расстреливали в лесу или сталкивали в шахту, они-то в чем виноваты, они-то разве не жертвы политических репрессий?!

Ответить на эти вопросы человеку, не знающему наших своеобразных законов, трудно. Поэтому за разъяснениями я обратился к старшему помощнику Генерального прокурора России Галине Федоровне Весновской.

— Проблема, которую вы подняли, в принципе разрешима. Но для этого нужно принять решение о распространении Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» на членов Дома Романовых. Принять такое решение может Президент России, издав соответствующий Указ. Напомню, что согласно ныне действующему Закону вопрос о реабилитации может быть решен только при наличии официальных решений судебных, несудебных или административных органов о применении репрессий по политическим мотивам. В ходе проверки и расследования обстоятельств гибели членов Дома Романовых таких решений не установлено, кроме четырех случаев, о которых вы уже рассказывали. И еще. Я бы все-таки вела речь не о двадцати и даже не о девятнадцати жертвах политических репрессий, а о восемнадцати, так как о «ташкентцах» мы не нашли не то что никаких документов, но даже более или менее членораздельных воспоминаний современников о периоде 1918–1919 годов — так что нельзя исключать возможности их естественной смерти. Заметьте, я говорю лишь о возможности, и не более того, но если мы ведем речь о реабилитации, нужно быть стопроцентно уверенными в их насильственной гибели.

— А могу ли я от имени читателей обратиться к Президенту России с просьбой об издании вышеназванного Указа? — поинтересовался я.

— Конечно! Ведь за вами тысячи россиян, которых не может не волновать поднятая проблема. Да и расследование, которое вы провели, настолько глубоко и полно, что у меня нет никаких сомнений, что как только Президент прочтет ваш материал, ему ничего не останется, как с легким сердцем принять соответствующий Указ.

А говорить о том, насколько эта акция была бы благородна и своевременна, я думаю, объяснять не надо: ни секунды не сомневаюсь, что все россияне оценили бы этот жест по достоинству и всячески бы его приветствовали.