Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь в учебное здание не оставалась закрытой надолго, оттуда постоянно кто-то выходил, держа в руках немаленькую стопку бумаг, или кто-то входил с самым деловым видом, какой только можно представить.
— Абитуриенты? — послышался сзади красивый мелодичный голос. Деми с одноклассниками обернулись. Позади них стояла высокая и красивая темнокожая девушка. Она была старше их, но не на много. Дружелюбно улыбаясь, она представилась: — Я Кристал. Второкурсница этого направления. Не пугайтесь, здесь не всегда такая суматоха, — она окинула взглядом улицу, где маячили люди. — Просто в конце недели презентация проектов.
— Здесь очень здорово, — отозвался парень из параллельного класса Деметрии. Кажется, его зовут Патрик. Но Деми не помнила точно. Он был в команде по баскетболу, поэтому они редко пересекались на тренировках. Но пару раз Уайт видела его идущим после уроков на занятия шахматного кружка.
— Да, — кивнула Кристал и, чуть подумав, спросила: — Может, проводить вас к кому-нибудь из преподавателей?
И она проводила. В кабинете их встретил очень веселый мужчина в белой рубашке и очках в чёрной оправе. У него была густая, но не длинная поседевшая борода, и когда салемцы вошли в кабинет, он хлопнул в ладоши, поднялся со стула и сказал:
— Новенькие!
Джошуа Либерман отложил документы и сел на край своего стола. Школьники заняли пустые места в аудитории и засыпали преподавателя своими вопросами. Их интересовало всё: стоимость обучения, время на написание курсовых работ, количество лекционных часов в семестре, оценка компетентности профессоров, ежегодная статистика поступающих и отчисленных и многое-многое другое.
— Да перестаньте, — отмахнулся мистер Либерман. — Вопрос на самом деле, всего один: хотите вы здесь учиться или нет? Потому что если хотите, то ничто вас не остановит.
Преподаватель был так мил и добр к абитуриентам из Салема, что проводил их в библиотеку факультета, всю дорогу до которой засыпал их своими вопросами об их городе. Существуют ли ведьмы? Как в этом году они отпраздновали Хэллоуин? А ваши родители не колдуны? И под конец своих вопросов он высказал своё субъективное мнение:
— Если честно, у нас мало студентов из Салема. — Профессор Либерман пожал плечами. — Наверное, потому что Гарвард — это не Хогватрс, — театрально вздохнув, он открыл перед школьниками дверь библиотеки.
Сказать по правде, библиотека была внушительная. Книги были расставлены не просто по алфавиту, а по направлениям: стеллажи для социологии, стеллажи для политологии и так далее. Здесь всё было обустроено для удобства студентов.
Царила просто идеальная тишина. Только иногда было слышно, как кто-то где-то переворачивает страницы. Атмосфера библиотеки завораживала: здесь рождаются и множатся знания.
Мистер Либерман тихо рассказывал абитуриентам о своих любимых книгах, о том, как он выстраивает свои лекционные занятия. Кажется, он был так воодушевлён новыми лицами, что его речь становилась похожа на агитацию к поступлению в Гарвард. Конечно, не все преподаватели так болеют за своё дело, но если бы все были такими, то не существовало бы ребёнка, который не мечтал бы о высшем образовании.
Они проговорили с преподавателем ещё не меньше часа, а потом отправились обратно к музею. В три часа, когда все собрались у автобусов, школьники отправились обратно в Салем. Деми ехала домой с мыслью, что отец был прав: если не поступать в Гарвард, то хотя бы просто увидеть его — необходимо.
По приезде обратно на стоянку у школы Уайт отправила сообщение матери о том, что она вернулась домой, и в конце подписала: «Спасибо, что заставила меня поехать. Это было здорово».
Деми согласилась подвезти Грейс до дома. И всю дорогу подруга восхищалась медицинским факультетом. А Деметрия в который раз напомнила ей, как сложно было и ей, и Майклу мириться с тем, что Элиза постоянно пропадает на работе. Но Грейс это не волновало. Она ещё в шестом классе поставила себе целью стать хирургом. «Она точно сильная, — подумала Деми и улыбнулась про себя. — Она выживет». Уточнив время завтрашней тренировки по черлидингу, Грейс выпорхнула из машины.
Уайт ненавидела ставить машину в гараж, и, увидев, что в гараже стоит папина машина, она обрадовалась: отец поставит мамину машину на место сам.
Звеня ключами, Деми быстро шагала к двери, но стоило ей подняться по ступенькам, она встала, как парализованная. Что-то было не так. Входная дверь была приоткрыта. Девушка повернула голову к окну гостиной и громко вдохнула от ужаса: оно было выбито.
С трудом переборов страх и панику, она вошла в дом. Гостиная перевернута вверх дном, даже диван перевернут! Практически повсюду было разбитое стекло, только непонятно откуда. Все тумбочки, шкафы и книги выдвинуты, валяются по полу, сломаны, разодраны. Деми дрожащим голосом звала родителей. Она понимала: их ограбили, но родители должны — просто обязаны! — быть в порядке. Девушка шла медленно. Она молилась, чтобы преступников больше не было в доме. Под ногами хрустели осколки. Деми пыталась передвигаться как можно тише, но ей казалось, что она так громко дышит, что даже зажала себе рот и нос ладонью. Сделав ещё несколько шагов по направлению к лестнице, она встала как вкопанная, боковым зрением увидев бесчувственное дело за диваном. Ей потребовалось около минуты ˗ (за эти секунды она попыталась убедить себя, что глаза её обманывают; старалась устоять на ногах, которые подкашивались, будто она беспробудная пьяница; и заставила себя снова начать дышать) — для того чтобы признать, что папа погиб.
Деми ватными ногами приблизилась к телу, отчаянно отрицая увиденное.
Она не закричала. Слёзы градом катились по щекам, но она не издала ни звука. Деми упала на колени и уткнулась лицом в грудь отца. Кто-то взвыл бы от отчаяния, кто-то в панике стал бы приговаривать что-то вроде: «Очнись, пожалуйста, очнись», но Уайт молчала. Только всхлипывания нарушали тишину, царящую в доме.
Кто-то другой на её месте решил бы, что время остановилось, но Деметрия знала, что время идёт, знала, что где-то есть ещё мама.
У неё не было сил встать и позвонить в полицию. Не было сил даже думать о том, что она должна сделать дальше.
От рубашки Майкла всё так же, привычно, пахло терпким одеколоном. Деми пыталась найти в себе силы хотя бы поднять голову, но желание сделать вид, что
