Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

На рисунке ничего эротичного не происходило, однако было понятно, что эти двое понимали: скоро все изменится. Женщина смотрела на офицера таким взглядом, как будто бросала ему вызов, делая вид, что сомневается, хватит ли у него смелости прикоснуться к ней. А поза мужчины и выражение его лица ясно говорили о том, что он принимает вызов. И снова Женевьеве с восхищением пришлось признать, что Рики – великолепный художник. Его рисунки вызывали настоящий восторг. Он не только изобразил своих персонажей со скрупулезной точностью, но и смог передать их мысли и настроение. «А может быть, – вдруг подумала Женевьева, – я просто вижу на этом рисунке то, что мне хочется увидеть?» Она заметила, что внизу имелась подпись «Военные маневры».

– Это целая серия рисунков, – сказал Рики. – Что-то вроде комикса-стриптиза. Ты меня понимаешь?

– И главным здесь является стриптиз. – Женевьева вопросительно посмотрела на Рики.

– Вот именно. Ты уловила основную идею. Что ты сидишь как истукан? Страницы сами собой переворачиваться не будут.

Она поняла, что сейчас самое время сказать: меня не интересуют подобные вещи. Если бы мужчина на рисунках не был так похож на Синклера, она не стала бы смотреть дальше. Однако это сходство ее завораживало. Женевьева почти ощущала, что какая-то неведомая сила управляет ею, заставляя делать то, чего ей не хочется. Ей казалось, что она подсматривает за Синклером в замочную скважину. И Женевьева перевернула лист.

На следующем рисунке офицер уже снял с женщины платье, оставив ее почти обнаженной. На ней были только чулки, державшийся на бедрах пояс с подтяжками и туфли на крошечных каблуках и с большими бантами. На женщине по-прежнему были украшения: колье, плотно облегающее шею, и серьги. Волосы были собраны, но лента и перья исчезли.

Офицер (он снял только мундир) прижимал ее к стене. Его губы ласкали один ее сосок, а пальцы дразнили другой. Женщина уперлась руками в его плечи, словно пытаясь остановить его. Хотя ее рот был слегка приоткрыт, она, похоже, не кричала и не звала на помощь. «Судя по выражению ее лица, она, скорее всего, стонет от наслаждения», – подумала Женевьева. Этот рисунок напомнил ей о том, что не так давно пришлось испытать ей самой, когда ее ласкал Синклер. Она почувствовала, как ее бросило в жар и по телу пробежала дрожь, и перевернула лист.

На следующем рисунке офицер был уже без рубашки, а женщина лежала на кровати. Было совершенно ясно, что эти двое собираются заняться любовью и что это будет не обычный половой акт, быстрое и страстное совокупление, а нечто другое. Привязав руки женщины к спинке кровати, мужчина, обхватив руками ее лодыжку, собирался привязать еще и ступни. Уложив ее на кровать, он широко раздвинул ее ноги. Рики изобразил набухший клитор (равно как и другие части женского тела) с особой любовью и тщательностью. По тому, как вздулись брюки офицера, было понятно, что он возбужден и сгорает от нетерпения.

Женщина спокойно наблюдала за тем, как ее привязывают, и не пыталась сопротивляться. Ее, похоже, это даже возбуждало. Женевьева ужаснулась, когда поняла, что, если ее будут связывать подобным образом, это не испугает ее и не вызовет отвращения, потому что это не насилие, а всего лишь любовная игра. «Интересно, что я буду чувствовать, лежа с широко раздвинутыми ногами и глядя на то, как мужчина привязывает к кровати мои руки и ступни?» – подумала она. Она посмотрела на офицера, на его голую грудь и плоский живот. Что-то в его взгляде, в том, как он смотрел на свою добровольную пленницу, напомнило ей Синклера. Офицер едва заметно усмехался. «Он точно знает, что сейчас произойдет», – промелькнуло в голове у Женевьевы.

На следующем рисунке был изображен еще более пикантный эпизод. Голова офицера находилась между ног женщины. Прижав ладони с растопыренными пальцами к внутренней поверхности ее бедер, он ласкал ее языком. Женевьеве показалось, что женщина уже испытала оргазм: ее голова была откинута назад, а рот открыт так широко, словно она кричала. Руки безвольно повисли на ремнях, которыми они были привязаны, а соски затвердели и набухли. Казалось, что она дрожит от наслаждения. Дрожит всем телом. Лаская ее языком, офицер все время смотрел на нее. Он явно был доволен достигнутым результатом. Глядя на рисунок, Женевьева почти физически ощущала, как этот горячий язык нежно трется о ее плоть, а ее любовник, чувствуя, как возбуждается ее тело, увеличивает темп, и его язык двигается еще быстрее. Она представила, как он, стараясь удержать ее, еще глубже вонзает пальцы в ее тело, когда она начинает извиваться как сумасшедшая, чувствуя приближение кульминации. Женевьева испытала возбуждение. Подняв глаза, она посмотрела на Рики. Он внимательно наблюдал за ней. Постаравшись изобразить на лице полнейшее равнодушие, она перевернула лист.

На следующем рисунке офицер был совершенно голым. Он стоял на коленях, а женщина лежала между его ног. Его ягодицы были плотно сжаты. Женщина ласкала губами его член, засунув его в рот. Обхватив руками ее голову, офицер слегка приподнял ее, придвинув ближе. Он хотел, чтобы она доставила ему такое же удовольствие, какое он доставил ей. Несмотря на то что женщина по-прежнему была связана и не могла оказать ему сопротивление, по ее лицу было видно, что ей нравится ласкать его, это доставляет ей такое же удовольствие, как и ему самому.

Женевьева занималась оральным сексом только с одним из своих парней. И ей это очень понравилось. Она вспомнила, что Джефф с большой неохотой согласился на ее предложение, и когда она ласкала его (довольно неумело, но с большим желанием), был каким-то напряженным и скованным. Достигнув оргазма, он отодвинулся от нее и отказался с ней разговаривать. Позже Женевьева узнала, что он считает подобные ласки извращением и согласился на подобный эксперимент, желая сделать ей приятное. Это ее разозлило и обидело. Дело в том, что Женевьева прочитала в журнале статью о том, что почти все мужчины считают оральный секс наивысшим наслаждением, и хотела всего лишь доставить ему удовольствие. Они довольно серьезно поссорились и вскоре расстались. Во время словесной перепалки Джефф снова вспомнил об оральном сексе, сказав, что считает подобное поведение скотским. Что ж, этот случай ее кое-чему научил. Женевьева поняла, что некоторые мужчины (несмотря на то что ее пытались убедить в обратном) все еще находятся в плену предрассудков и не разделяют ее прогрессивных взглядов.

«Интересно, что бы сказал Джефф, увидев этот рисунок?» – подумала Женевьева. Женщину перевернули, заставив наклониться вперед, и мужчина вошел в нее сзади. Голова женщины была повернута в сторону. И снова было совершенно понятно, что ей все очень нравится – и поза, в которую ее поставили, и то, что с ней делает мужчина. Обхватив руками ее грудь, он ласкал соски, все глубже и глубже проникая в ее лоно. И снова Рики проявил незаурядное мастерство. Ему удалось вдохнуть жизнь в свой рисунок. Женевьеве казалось, что она слышит, как скрипит кровать, как протестующе взвизгивают пружины матраца, как стучат о пол каблуки. Слышит дыхание обоих партнеров, которое с наступлением кульминации становится тяжелым и прерывистым.