Фехтмейстер - Владимир Свержин

Следовать за мужем в страну диких увешанных оружием бородатых разбойников молодая дама отказалась наотрез. С тех пор она жила в квартире на Садовой, запоем читая романы, по воскресеньям занимаясь столоверчением и воспитывая четырнадцатилетнего сына — кадета. Большую часть жалованья Лунев присылал ей, оставляя себе не более, чем нужно было для мало-мальски сносного быта. Правда, в те считанные разы, когда он приезжал в столицу, встречи в семейном кругу были тоскливы, как напев муэдзина. Говорить было не о чем, да и незачем. Все было тихо и благопристойно, словно на уроке закона божьего.

Осведомившись, желает ли Платон Аристархович ужинать, или же чаю, супруга тихо затворила дверь кабинета, оставляя офицеров наедине. Привезенный сотником пакет был аккуратно вскрыт. Лунев быстро пробежал глазами четкие ровные строки, выведенные каллиграфическим почерком. Пожалуй, графологи сказали бы, что их автор — любитель прекрасного и неуклонно ищет совершенства во всем. Под текстом стояла подпись генерал-лейтенанта князя Орлова. Как было известно едва ли не каждому в Царском Селе и его окрестностях, этот барственный потомок мятежного стрельца возглавлял личный императорский гараж, а заодно и Военно-Походную канцелярию государя. Почтеннейший Владимир Николаевич рекомендовал сотника Холоста как человека преданного и в высшей степени надежного, а кроме того, «обладающего известной ловкостью и многими полезными умениями».

— Что ж это за умения у вас такие? — Лунев перевел взгляд на стоящего перед ним худощавого офицера.

— Да так. — Сотник взмахнул рукой, точно разминая кисть. — Хотите, могу цыганский романс спеть, или, что ли, чай заварить?

Платон Аристархович усмехнулся самым уголком губ. В облике этого ерничающего казака чувствовалось нечто жесткое, вроде упрятанной в кулаке свинчатки.

— Князь Орлов пишет, что полковник Спиридович по его приказу выделил вас мне в помощь, и он целиком согласен с этим выбором.

— Ага, а включая дедукцию, можем установить, что ежели я приехал на автомобиле по распоряжению полковника Спиридовича, то я, во-первых, умею водить мотор, во-вторых, он принадлежит к императорскому гаражу, и в-третьих, я не только шофер, но и офицер императорской охраны. Как говорил великий Шерлок Холмс: «Элементарно, Ватсон».

— Вы читали мистера Конан Дойля?

— В оригинале.

Лунев с нескрываемым интересом вновь поглядел на стоящего перед ним атаманца. Казак, свободно владеющий английским, казался ему столь же удивительным, сколь и фехтмейстер, печатающий на пишущей машине.

— Какими еще языками владеете?

— Всеми европейскими, — без намека на скромность небрежно сознался удивительный сотник. — И кое-какими восточными.

— Ого! — Стоящий перед ним офицер вызывал все больший и больший интерес контрразведчика. Его подмывало спросить, где и когда сотник выучился языкам, но он уже твердо решил ознакомиться с его личным делом поподробнее и потому неспешно продолжал светскую беседу. — Стало быть, теперь вы назначены моим личным шофером.

— Шофером, телохранителем и уже поминавшимся ныне доктором Ватсоном, если, конечно, пожелаете.

— Ну, положим, личный страж у меня уже есть.

Лунев хлопнул в ладоши. Дверь моментально распахнулась, и в проеме, словно джинн из бутылки, образовался статный, широкоплечий детина в черкеске Дагестанского конного полка. Темные глаза горца смотрели подозрительно, а росшая почти от самых глаз борода придавала его лицу дикое, если не свирепое, выражение. На поясе «личного стража» висел, отливая серебром, увесистый кубачинской работы кинжал.

— Хорош, — оглядывая сумрачного джигита, констатировал сотник. — Малых детей пугать — самое то. Раз приснится — и все, прачка без дела сидеть не будет.

Гордый сын кавказских гор нахмурился, становясь от этого еще более грозным, если только к совершенству его облика можно было что-то добавить. Лунев не сомневался ни в том эффекте, который вид его вестового производил на неподготовленных людей, ни в том, что сущность в точности соответствует видимости.

Еще совсем недавно Заурбек Даушев был известным на всю округу абреком, сиречь разбойником. Полиция гонялась за ним без малого пять лет и почти изловила в прошлом августе. И вероятнее всего непременно бы схватила ловкого налетчика, когда бы вдруг он сам не явился в штаб Дагестанского конного полка с сообщением, что он с нукерами желает поступить добровольцем. Спустя всего три месяца виц-унтер-офицер Даушев числился едва ли не лучшим наездником всей горской кавалерии. Но о том, что толкнуло неуловимого абрека на этот шаг, как, впрочем, и о многом другом, горец молчал.

— Ну, полно хвалиться-то, — не спуская взгляда с атаманца, бросил Лунев. — Чего уж, признайте, что страж у меня преизрядный.

— Ну, ежели того медведя, который около швейцарской с блюдом стоит, тоже в стражи записать, то этот не в пример лучше.

В холле действительно стояло чучело крупного медведя с блюдом в передних лапах. На этом блюде гости, не заставшие хозяев, оставляли свои визитные карточки.

— Похвалько! — хмыкнул Лунев. — Кажется, так у вас говорят?

— Ну, говорят-то всяко. — На лице сотника появилась задорная усмешка. — А вот ежели хотите, то давайте испытаем. Желаете ли, я ему фору дам? Скажем, пять безвозвратных ударов?

— Вы что ж это, серьезно?

— Отчего нет? Полагаю, нам здесь никто не помешает. О чинах на время можно забыть. Ну что, приступим, что ли?

Лунев недоверчиво поглядел на своего будущего помощника. По всему выходило, что против Заурбека ему не выстоять. Однако ж уверенность нового соратника была столь велика, да к тому же… Платон Аристархович погладил бровь, как зачастую делал это во время раздумий: «Мне достоверно следует узнать, так ли хорош сей вояка, как о том пишет Орлов».

— Ну что ж, — наконец вымолвил он, — желаете снять китель?

— Да ну! Пустое это. Всякий раз перед махачем заголяться — рубаху в клочья истреплешь! Поди, объясняй потом, шо хотел банально завалить врага, как ту елочку под самый корешок.

— Как пожелаете, — согласился Лунев, проникаясь азартом своего «доктора Ватсона». — Итак! Раз, два, начали!

Не заставляя себя долго упрашивать, Заурбек кинулся на ухмыляющегося казачьего офицера. Он вообще не слишком жаловал казаков, а этот и вовсе отчего-то вызывал у него открытую неприязнь. Точно волк, почуявший опасного чужака, он рвался в бой, готовый примерно расправиться с врагом, как делал это с удовольствием, и не раз.

— Ах-ах-ах. — Правый кулак Заурбека, метивший в челюсть дерзкого сотника, пронзил то место, где только что красовалась его ухмыляющаяся рожа. Казак змеей выскользнул из-под удара. Левая рука горца немедленно вылетела вперед, метя обидчику в грудь. Таким ударом грозный абрек выбивал дух из всякого, кому доводилось почувствовать его на себе. На этот раз удар снова попал в пустоту, едва задев пуговицу на офицерском кителе.

— Это номер два! — явно глумясь, выкрикнул казак. Затем были номера три, четыре и пять с тем же неказистым результатом. — Теперь моя очередь, — насмешливо продолжил сотник, и тут же Заурбек почувствовал, как ладонь противника легко коснулась его атакующей руки чуть выше локтя, продолжая ее движение. Еще мгновение, и, сам того не желая, он вдруг развернулся, теряя равновесие и чувствуя на горле твердое, как дубовый брус, предплечье худощавого казака. Еще никогда Заурбеку не доводилось проигрывать в рукопашной схватке один на один, а уж так глупо…

Он дернулся, но тщетно. Ладонь второй руки атаманца аккуратно придерживала его затылок, фиксируя голову, точно в тисках.

Заурбек почувствовал удар спиной об пол. Над его головой звучало:

— Вообще-то по ходу там ломаются шейные позвонки, но мы же одного царя солдаты.

Не ведая себя от ярости, дагестанец вскочил на ноги, выхватывая из ножен кинжал. Сотник стоял перед ним, как ни в чем не бывало, вот только в руке его красовался взведенный наган. Ствол револьвера глядел Заурбеку аккуратно между глаз.

— А вот еще, — все тем же насмешливым тоном продолжал Холост. — Ваше высокоблагородие, забыл сказать, я не только романсы петь умею, я еще при стрельбе не промахиваюсь. Никогда.

— Отставить, Заур! — решительно приказал Лунев, и горец с неохотой послал кинжал обратно.

Если бы звон оружия мог свидетельствовать о негодовании его хозяина, то этот рассказал бы многое.

— Да, — глядя на выхваченный Холостом револьвер, уважительно кивнул полковник. — Это было очень быстро.

— Ага, — пряча наган в кобуру, довольно кивнул атаманец. — Вы знаете, старина Буффало Билл говорил мне то же самое.

«До чего странный субъект! — не меняясь в лице, подумал контрразведчик. — Тем не менее Спиридович и Орлов и вправду имели веские основания рекомендовать его».