Хоббит, который слишком много путешествовал - Вадим Проскурин

– Как это на алтарь? – не понял я.

– Как-как… из одного халфлинга можно получить один миллидух маны. Если правильно совершить умерщвление.

– Так это… так что, у вас жертвоприношения практикуются?

– Какие же это жертвоприношения? Это не в жертву, это чтобы ману извлечь. Разве ж это жертвоприношение?

Меня передернуло. Что за гнусный мир! И мне ведь предстоит прожить в нем всю оставшуюся жизнь! Интересно, хватит у меня сил и умения изменить этот мир? Или мне придется принять его таким, какой он есть? Лучше бы не пришлось.

7

Я сижу на лужайке в позе болотной кувшинки, напротив меня сидит Юрген, за ним высится гигантская туша василиска, еще один василиск пасется поодаль, он попадает в поле зрения, если сместить голову чуть правее. Я говорю Юргену:

– Ты же умеешь творить заклинания! Ты только что совершил излечение этого кузнечика, разве ты не почувствовал последовательность действий? Ты открыл его душу, проник во второй слой, получил свойство здоровья, увеличил до максимума, а потом сохранил все изменения двумя элементалами.

Юрген качает головой, скептически ухмыляясь:

– Я просто выполнил заклинание излечения, единое и неделимое. Все очень просто, Хэмфаст. Вы, хоббиты, умеете расчленять заклинания на составные части, а нам, халфлингам, это недоступно, пусть во всем остальном мы неотличимы. Я никогда не научусь высшей магии.

Он прав, и я это понимаю, но должен же я что-то сделать для того, кто спас мою жизнь! И я говорю:

– Хорошо, Юрген. Пусть я не могу научить тебя высшей магии, но я дам тебе воспользоваться ее плодами. Отныне ты неуязвим.

И я накладываю на него соответствующее заклинание.

Юрген не понимает меня.

– Отрежь себе палец, – говорю я.

Юрген смотрит на меня непонимающим взглядом, и в его глазах неверие.

– Позволь, я ударю тебя, – говорю я, – тогда ты поймешь, какое заклятие на тебя наложено.

Он медленно кивает, и я бью его кулаком в левую скулу, не очень сильно, но ощутимо. Голова Юргена резко дергается, он осторожно касается щеки, мотает головой, касается щеки еще раз. Он вытаскивает кинжал из ножен, висящих на поясе, зажмуривает глаза и… я отворачиваюсь, это слишком противно. Я слышу мерзкий хряск, тихое бормотание Юргена, несомненно, ругательство, а потом я поворачиваюсь обратно и вижу, как Юрген, широко распахнув глаза и отвалив нижнюю челюсть, смотрит на то, как у него медленно отрастает палец. Потом Юрген берет в руку отсеченный палец, вертит его туда и сюда, а потом поднимает глаза и говорит:

– Сдается мне, что теперь я твой должник.

8

Я стою перед василиском. Я активировал заклинание неуязвимости и каменный взгляд мне больше не страшен. Я изучаю то, что творится в душе твари.

А ничего особенного там и не творится. Формула каменного взглядана языке высшей магии совсем проста, я без особых проблем могу наложить такое заклинание на себя или на кого-то другого. Я даже мог бы подарить это заклинание Юргену, но он не сможет включать и выключать каменный взгляд, как не может этого делать василиск, а будучи постоянно включенным, это заклинание не принесет Юргену ничего хорошего.

На василиска наложено еще одно заклинание, но оно совсем слабое, оно просто чуть-чуть увеличивает ловкость. В остальном василиск – обычная безмозглая тварь, примечательная лишь размером и физической силой.

Остается непонятным только одно – как бистмастеры ухитряются управлять этой гигантской тварью. Я прошу Юргена как-нибудь покомандовать василиском, он заставляет тварь сделать несколько шагов туда и обратно, и я испытываю разочарование. Это реализовано изящно, но просто до примитивности – василиск воспринимает внешние команды как свои собственные желания и все, больше говорить не о чем.

Даже гигантские пауки, живущие в лесу по соседству, устроены посложнее. На них наложено целых три заклинания – повышение ловкости, паутина и яд. Юрген и другие бистмастеры говорят, что это не заклинания, а свойства, присущие паукам от природы, но я, в отличие от них, умею проникать взглядом в суть вещей, и я знаю, что это заклинания, и неважно, наложены они магом или от природы присутствуют в душе паука.

Кажется, я уже сделал все дела, какие только можно сделать в этой зеленой долине между гор. Большой мир ждет меня. Мне осталось только одно – мне кажется несправедливым, что прекрасная душа Эли заключена в стареющее тело женщины-халфлинга. Пожалуй, я наложу на нее заклинание, которое даст ей красоту и бессмертие.

9

Бескрайнее небо простирается впереди и сзади, справа и слева. Только далеко-далеко внизу видны горные скаты, поросшие лесом, но они так далеко, что кажутся нарисованными на гигантском полотнище, растянутом по земле, а нерукотворный каменный мост, по которому идем мы с Юргеном, воспринимается как единственный реальный объект на многие мили вокруг. Крупная птица неподвижно висит в восходящем воздушном потоке футах в двухстах ниже уровня моста – для Юргена это привычное зрелище, а меня оно потрясает до глубины души.

Мы достигаем верхней точки моста и я вижу цель нашего путешествия – Сакред Вейл. Небольшой городок по меркам Средиземья, населения на глаз всего-то тысяч восемь, является одним из крупнейших городов на всем Арканусе. В небо вздымается белая башня собора и грязно-серая башня гильдии алхимиков, из трубы на крыше которой струится легкий дымок. В городе видно еще два или три источника дыма, Юрген говорит, в Вейле есть металлургический завод и много мастерских, изготавливающих из свежевыплавленного металла разнообразные орудия труда и войны. На краю пропасти распростерла гигантские крылья ветряная мельница чудовищных размеров, интересно, как используется столь огромное сооружение? Передает вращение станкам в мастерских? Оригинально.

Город стоит на ровной площадке, волей майаров или игрой случая возникшей посреди лабиринта острых скал и отрогов, только один путь ведет отсюда в большой мир, и этот путь перегорожен тридцатифутовой белокаменной стеной с воротами, четырьмя башнями, по две по каждую сторону от ворот, рвом и подъемным мостом на толстых цепях. Юрген говорит, с другой стороны есть еще два спуска, и оба тоже надежно защищены стеной и потому Сакред Вейл практически неприступен для нелетающей армии.

Скальный мост, наконец, кончается, мы оказываемся на твердой земле и я непроизвольно вздыхаю с облегчением. К нам приближаются два халфлинга, у них нет никакого оружия, кроме коротких кинжалов, и одеты они в обычные куртки и штаны, но я сразу понимаю, что это воины, солдаты, как здесь говорят. Не знаю, почему я так решил, но есть что-то неуловимое в их походке, движениях, взглядах, что позволяет безошибочно определить воинское умение. А тот, кто идет чуть впереди, пожалуй, не простой воин, а командир, по меньшей мере, сотник.