Испытание войной - Борис Шапталов

Генерал Л.M. Сандалов (бывший начштаба 4-й армии Западного ОВО): "В апреле 1941 г. командование 4-й армии получило из штаба ЗапОВО директиву, согласно которой надлежало разработать план прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск на брестском направлении... Основным недостатком окружного и армейского планов являлась их нереальность. Значительной части войск, предусмотренной для выполнения задач прикрытия, еще не существовало. Например, 13-я армия и 14-й механизированный корпус находились в стадии формирования".

Генерал B.C. Попов (бывший командир 28-го стрелкового корпуса 4-й армии: "План обороны государственной границы до меня, как командира корпуса, доведен не был".

Так обстояло дело в Прибалтийском и Белорусском округах. А вот в Киевском, по утверждению начштаба округа М.А. Пуркаева, дело обстояло совершенно иначе: "План обороны государственной границы был доведен до войск" (1989, No 3, с. 66){3}. Но бывшие подчиненные придерживались несколько иного мнения.

Генерал 3.3. Рогозный (бывший начштаба 15-го стрелкового корпуса 5-й армии): "Примерно в середине мая 1941 года штабом 5-й армии был разработан план прикрытия государственной границы... Документов, касающихся плана обороны, штабы корпуса и дивизий не имели, но задачи и частные планы обороны знали".

Генерал Г.И. Шерстюк (бывший командир 45-й стрелковой дивизии 15-го стрелкового корпуса): "План обороны госграницы со стороны штабов 15-го стрелкового корпуса и 5-й армии до меня, как командира дивизии, никем и никогда не доводился, и боевые действия дивизии (я) развертывал по ориентировочному плану, разработанному мной и начальником штаба".

Генерал П.В. Черноус (бывший начштаба 72-й горнострелковой дивизии 8-го стрелкового корпуса 26-й армии Киевского ОБО): "План обороны государственной границы до частей дивизии был доведен командованием 8-го стрелкового корпуса. Однако он был составлен не по организации горно-стрелковой дивизии, а стрелковой".

Итак, этот неполный сборник свидетельств командиров приграничных военных округов демонстрирует просто убийственную картину состояния штабной подготовки войск к войне. И это ведь был не 1939 г., когда европейская война едва разгоралась, и не 1940 г., когда события развивались быстро и неожиданно. К тому же военные руководители РККА, как показывает приведенный выше доклад С.К. Тимошенко и К.А. Мерецкова, все прекрасно понимали. И как итог всего этого: "План обороны государственной границы до меня доведен не был..."

Не означает ли это, что советские штабы готовились к чему-то другому? В. Суворов доказывает, что вялая разработка планов обороны объясняется нацеленностью верхов страны на "освободительный поход" Красной Армии в Европу. Эта версия может быть подкреплена рядом косвенных свидетельств. Например, К. Симонов приводит слова А.М. Василевского, с которым он имел обстоятельную беседу: "Что касается оперативных планов, то я как человек, по долгу своей службы сидевший в Генеральном штабе на разработке оперативных планов по Западному округу... хорошо знаю, насколько подробно были разработаны все эти планы. Я сидел на этих планах и на внесении в них всех необходимых корректив с сорокового года" (с. 450){7}, Итак, планы были, и планы детальные, но не оборонительные, которые стали разрабатываться лишь весной 1941 г., да и то без спешки.

Рассекреченные и опубликованные документы свидетельствуют о достаточно сложном процессе составления оперативных планов Красней Армии накануне войны.

14 октября 1940 г. были утверждены "Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940-1941 годы". То был план не только формирования стратегических группировок Красной Армии. В нем содержались разработки по ведению боевых действий фронтового маcштаба в случае войны с Германией (т.е. конкретные выводы из сентябрьского доклада С.К. Тимошенко и К.А. Мерецкова).

В "Соображениях..." декларировалось, что "Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией, Финляндией, и на Востоке против Японии" (с. 57){8}. В качестве ответной меры предполагалось нанести главный удар с территории Украины в направлении Люблин - Краков - Бреслау с дальнейшим поворотом к Балтийскому побережью.

В "Соображениях..." рассматривались и другие возможности как ударов со стороны Германии, так и ответных действий Красной Армии (например, предусматривался удар по Восточной Пруссии).

Этот план действовал как минимум до мая 1941 г. Дальше все еще сложнее и запутаннее. 15 мая 1941 г. по инициативе наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Г. К. Жукова появляется очередной проект "Соображений по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками". Принципиально новым в документе являлось предложение о немедленной превентивной войне против Германии. Авторы проекта предостерегали: "Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар.

Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания" (с. 304){8}. Главный удар Красной Армии предполагалось также нанести через Южную Польшу на Краков - Катовице с последующим поворотом на север и овладением территориями Польши и Восточной Пруссии.

Для обеспечения тайного развертывания войск приграничных округов предлагалось осуществить скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса и, маскируясь выходом в лагеря, произвести скрытое сосредоточение войск вблизи границы. Но Сталин план отверг.

Историк В.А, Анфилов во время своего интервью с Г.К. Жуковым 26 мая 1965 г. попросил его рассказать об истории появления проекта майской директивы 1941 г. Жуков ответил: "Идея предупредить нападение Германии появилась у нас с Тимошенко в связи с речью Сталина 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий, в которой он говорил о возможности действовать наступательным образом. Это выступление в обстановке, когда враг сосредоточивал силы у наших границ, убедило нас в необходимости разработать директиву, предусматривавшую предупредительный удар. Конкретная задача была поставлена А.М. Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы наркому и мне. Однако мы этот документ не подписали, решили предварительно доложить Сталину. Но он прямо-таки закипел, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам... Мы сослались на складывающуюся у границ СССР обстановку, на идеи, содержавшиеся в его выступлении 5 мая... "Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии", - прорычал Сталин" (1995, No 3, с. 40-41){3}.