Сэнсэй II - Анастасия Новых

– Классно, если бы человек мог долго пребывать под водой без дополнительных средств, без аквалангов.

– Это вполне реально, – между прочим заметил Сэнсэй. – Мозг человека запрограммирован на многое. Просто надо уметь пользоваться этими возможностями… Ведь что есть дыхание человека? Это чередование вдоха и выдоха воздуха. Данный процесс происходит за счёт сокращения диафрагмы и рёберных мускулов, благодаря чему изменяется объём грудной клетки. Газовые обмены осуществляются на уровне лёгочных альвеол, обогащая кровь. Кровь разносит кислород по клеткам, забирая углекислый газ. А чем регулируется этот ритм дыхания? Дыхательным центром, который расположен в продолговатом мозге. Вот тут-то и лежит золотой ключик к «переключениям скоростей».

– В смысле программ? – проговорил Костик.

– Ну да.

Женька самодовольно усмехнулся:

– Ага, а ключик, как в той сказке, лежит себе спокойненько и никто не знает, где он лежит. А кто знает, тот молчит, ибо сам дотянуться до него в ту щёлку не могёть.

– Ошибаешься, – улыбнулся Сэнсэй. – Кто хочет, тот всегда найдёт… и дотянется. Этих практик по задержке дыхания полно. Только надо искать и не лениться, а не сказки рассказывать, что их нет, потому что тебе они неведомы. Вон, к примеру, в йоге есть практика для тренировки контроля над дыханием. Называется Пранаяма. Хотя в первоначальном варианте она давалась именно как инструмент для пробуждения одного из древнейших рефлексов человека – «рефлекса погружения», причём не столько в воду, сколько в глубины собственного сознания, где человек постепенно приближался к истокам души. Но сейчас эта практика несколько видоизменена людьми и раздута в целое учение, где йоги в основном тратят время и силы на то, чтобы научиться контролировать дыхание, ускорять некоторые процессы в организме, например, заживлять раны, или замедлять, к примеру, общий метаболизм или сердечные сокращения… Это, конечно, тоже хорошо, человек хоть таким способом учится контролировать свои мысли. Но уж слишком людьми было разбито на дробинки целое и усложнено простое. Поэтому сегодняшний человек, занимаясь этой практикой, созерцая дробинку, думает, что это и есть то самое целое… – И уже вновь обращаясь непосредственно к Жене, Сэнсэй сказал: – Так что если ты хочешь научиться просто задерживать дыхание, можешь использовать и эту практику.

Выбор богатый. Техникой задержки дыхания в изменённом состоянии сознания люди владели издавна. Эта практика встречается повсюду: в Тропической Африке, в Северной Америке, в Лапландии, на острове Бали. Я уже не говорю о тех техниках, которые передают из поколения в поколение люди, издавна живущие дарами моря, например те же охотники за жемчугом.

Женька подумал-подумал и стал рассуждать вслух.

– Нет, ну сколько человек может продержаться под водой без воздуха? Максимум две минуты и то профессиональный ныряльщик. Я имею в виду без акваланга, – уточнил парень.

– Он прав, – согласился Николай Андреевич. – Потом наступает аноксйя, проще говоря кислородное голодание, что приводит к необратимым процессам в веществе головного мозга. Человек теряет сознание…

– …и всё, алес капут, – закончил Женька, поддерживая своего «компаньона».

На что Сэнсэй возразил:

– В особом состоянии сознания даже нетренированный человек может находиться гораздо дольше любого профессионального ныряльщика.

– Да ну, Сэнсэй, это уже слишком, – не поверил парень.

– Спорим? – тут же предложил Сэнсэй, загадочно улыбаясь.

– С тобой, Сэнсэй? Ни за что, – сразу же отмахнулся Женька под общий хохот ребят. – Я что, на самоубийцу похож? Я и так знаю, что столько не высижу под водой, сколько ты.

– Нет, я себя в счёт не беру, – успокоил его Сэнсэй. – Вон возьми любого из этой гвардии, на выбор.

– На выбор, говоришь? – лукаво усмехнулся Женька и стал нас «буравить» взглядом.

И тут, как назло, у меня случайно оборвалась ручка полиэтиленового пакета, который я несла.

– Ой, – растерянно произнесла моя особа и стала поспешно поднимать с песка рыболовные грузики и какие-то вещи.

Андрей и Володя, шедшие рядом, принялись мне помогать. Женька же, обратив внимание на «объект» своего беспроигрышного варианта, самодовольно заявил:

– Вот, возьмём хотя бы её.

– Её так её, – согласился Сэнсэй. – Ты не против? – спросил он у меня.

Я же, по наивности полагая, что это будет всего лишь какой-то очередной весёлый розыгрыш, решила подыграть Сэнсэю. И не хуже самоуверенного Женьки заявила:

– Конечно не против. Какие разговоры? Я же потомственный ныряльщик в седьмом поколении. А знаете, как сибиряки ныряют? Ого-го-го! Как нырнут в Горном Алтае, так аж в Карском море выныривают!

– Выныривают или всплывают? – с ехидненькой улыбочкой уточнил Женька.

– Ну, это как кому повезёт, – ответила я.

Наш диалог рассмешил всех ребят.

– Так-с, – потёр руки Женька в предвкушении выигрыша. – А на что-с спорим?

– Да на что хочешь! – весело ответил Сэнсэй.

– Тогда… тогда, – аж растерялся парень.

– На дежурство по лагерю, – подсказал ему Стае, поскольку как раз приближалась их очередь.

– Точно, точно, – подхватил Женя. – На дежурство по лагерю! Это всякая там метлоуборка, посудодрайка, разведение пожарища на берегу, то бишь «очага» (так у нас называли костёр). И прочие, прочие мелкопротивные элементы лагерного быта.

– Идёт, – сказал Сэнсэй. – Придём в лагерь, тогда и устроим соревнования.

И они пожали друг другу руки, а Володя «разбил» их спор. Мы продолжили свой путь. Женька же, окрылённый своим явным преимуществом, принялся за «психологическую обработку» соперника, вернее соперницы, подготавливая меня к уборке и расписывая в подробностях, что мне предстоит сделать.

– Может, мне ещё пыль с камыша стереть? – со смехом предложила я, поддерживая это веселье.

– Нет, ну что вы, что вы! – начал деликатничать довольный Женька. – Всё-таки мы джентльмены. Ограничимся лагерным хаосом. – И тут же добавил: – Хотя, если у дамы будет такое желание, можно и не только пыль с камыша стереть. Вон ещё, к примеру, ту лужицу прибрать.

Женька кивнул на море, и все вновь грохнули со смеху. Так мы и шли до палаток, обмениваясь с ним «взаимными любезностями и уступками» под повальный хохот ребят.

4

Ещё издали мы увидели, что наш лагерь выглядел как-то непривычно, словно был покрыт белым движущимся налётом. Нет, мы, конечно, следили за чистотой, но чтобы до такой белизны… Подойдя поближе, мы узрели целое «пиршество» чаек. Наше неожиданное появление вызвало с их стороны вороватый испуг и паническое замешательство. Оторвавшись от своей разгульной трапезы, они как по команде взлетели вверх и, что называется, убрались восвояси, оставив после себя кучки объедков. От такой неслыханной наглости наша группа просто впала в оцепенение.

Эту картину надо было видеть. Повсюду валялись разорванные кульки с крупами, макаронами, которые к тому же были основательно перемешаны с песком. Эдакий песочно-крупо-макаронный фундамент вперемешку с помётом птиц. Белыми барханчиками возвышались горки рассыпанной муки, соли, сахара. И весь этот утренний погром дополняли ажурные салфетки, которые ветер, словно играя, кружил по всему берегу. А если ещё и учесть предыдущий наш спор, то, к примеру, у моей особы вообще пропал дар речи и что называется «руки опустились».

После минуты гробового молчания, во время которой кто с удивлением, кто в ужасе рассматривал этот чудный пейзаж под названием «загородная свалка», Женя почесал свой затылок и с усмешкой триумфатора произнёс в сторону Андрея:

– Так, так, так. Это называется «ни одной живой души»?!

Андрей же поспешил отпарировать:

– Ага, кроме твоего маньяка-одиночки!

– То, что он был не одинокий – это однозначно, – в шутку заметил Виктор, рассматривая множественные следы погрома. – И судя по отпечаткам, этот «заводила» был, скорее всего, представителем местной фауны, у которого к тому же имелось четыре лапы, может даже и хвост. Явно он первым побывал в продуктовой палатке.

– Ну правильно, – вступился за неизвестного зверя Женя. – Он там объелся. Ему стало скучно, вот он и пригласил всех, кого мог, на вечеринку.

– Хорошая вечеринка, – хмыкнул Стае. – Кто ж теперь это всё убирать за них будет?

– Догадайся с первой попытки, – с усмешкой предложил ему Женя и довольный посмотрел в мою сторону.

Потом, словно спохватившись, он живенько стал отыскивать наш импровизированный веник из перевязанных веток. Тот оказался «полупритоптанным» в песок. Подняв, Женя его отряхнул, сделал вид, что сдунул с него последние пылинки, и щедрой рукой протянул мне веник.

– На, Золушка! Сегодня тебе отдых на морском побережье не светит. Спор есть спор.

Я приняла веник, понимая, что наводить порядок всё равно, так или иначе, придётся. И стала уже мысленно прикидывать, с чего же тут начать генеральную уборку территории. В это время Сэнсэй взял из моих рук веник и обратился к Жене: