Идет охота на "волков" - Геннадий Астапов

Кошенов труханул, кажется, у Мурки начинался прилив бешенства. В этом состоянии у неё расширялись зрачки, глаза становились мутными, и легко могла пристрелить кого угодно. Но взяла себя в руки, и, глядя на пешеходов за окном, задумчиво спросила:

— Атамбай, ты курируешь сбыт хлопка. Потеряем питерский канал, с кем будем работать?

Атамбай покручивал авторучку на лакированном столе. Поднял голову.

— М-м-м… Есть латыши… Они, правда, с Нурлыбаевым якшались… Когда узнали, что его нет — пробовали выйти прямиком на хлопзаводы. Их, естественно, нейтрализовали. Кажется, все поняли, тогда и обратились к нам. Шустрые парни. Не успел доложить, вы были у Шерифа.

— Что за люди? — Мурка приблизилась к зеркалу, поправила жгуче-черные волосы, упавшие на плечо. — Кто такие?

— Двое, из Риги. Посредническая фирма, торгующая хлопком. Перепродают, по-моему, в Швецию. До Нурлыбаева работали с Таджикистаном, а когда влипли в заварушку с оппозицией — бизнес свернули. Насколько выяснилось — клиенты надежные и пунктуальные, как немцы. О нашей фирме слышали, готовы заключить контракт и произвести частичную предоплату, остальное — аккредитивом.

Волосы не ложились на место, Мурка открыла тумбочку, достала и пришпилила заколку.

— Если питерских накажем, вернем половину. Что будет?

— Само собой, война. Питерская братва — не волгоградская. Хорошо, что в Волгограде на месте Седого Филя оказался. А если бы нет? В Питере не получится…

— Не получится. — перебила на полуслове. — И все же, думаю так. Надо рассчитаться с афганцами, для этого — перекинем деньги питерской братвы. Будем резинить, тянуть сколько можно, а там — война, так война. Чем рассчитываться!? Когда возобновим лицензию, Атамбай, переводи стрелки на латышей, пощупаем прибалтов. Готовиться! У питерцев самолет! Грек, собирай пацанов! Объяви — мы в состоянии войны!

Ожил телефон, она сняла трубку и кинула на место, не желая отвлекаться от разговора, но телефон трезвонил и трезвонил.

— Слушаю! — раздраженно крикнула, прижимая зубами нижнюю губу. — Что!? Ничего себе! Когда? Вот мразь! Ладно, за информацию спасибо!

Положила трубку, встала, и медленно ступая, прошлась по кабинету, под любопытными взглядами присутствующих. Опять прикурила сигарету.

— Полковник в управлении застрелился! Слюнтяй! Рано, рано! С него мы ничего не выжали! — И нервно стукнула кулаком по ладони, стряхнув пепел на пол.

8

Капитан Ромейко грыз ноготь и рассматривал Мурку, щурясь от солнечного света, бьющего через двойные рамы окон. На столе — факсовый аппарат, изящный стакан для авторучек и карандашей, перекидной календарь, голубой флажок Казахстана на металлической подставке, а впереди — раскрытая папка. Обстановка спартанская, на голых стенах — портрет президента Назарбаева. Мурка скучала напротив Ромейко.

— В вашем рассказе некоторые неточности. Расскажите подробнее, как, каким образом в машинах, принадлежащих фирме «Ынтымак LTD» — оказались наркотики. Крупнейшая партия!

Мурка попросила разрешения закурить.

— Да-да. Курите. — капитан поднес огонь.

— Ничего определенного сказать не могу. Я выстраиваю цепь, и делаю выводы. Для себя.

— Ну, поделитесь.

— Во первых, вину признал парень-экспедитор. Во время загрузки контейнеров баритом — кто-то, а может, и он сам, закинул в полипропиленовые мешки героин. Рабочие могли ничего не знать, потому что, технически это выполнить легко. Во вторых — откуда появились гаишники? Они что, охраняли караван? На каком основании? Фирма договора с ними не заключала. Дальше. Почему застрелился их начальник? Полковник Турбай? С какой стати? Не потому ли, что накрылось мероприятие по транспортировке наркотиков, погибли подчиненные, и за все придется отвечать? Не видите связь?

— Хотите сказать, экспедитор был связан с наркодельцами, и вы ничего не знали?

— Конечно. Ничего. Возможен такой вариант: наркодельцы — сами гаишники, в сговоре с экспедитором.

— Возможен. Мы допросили ваших сотрудников, и шоферов. Кстати, а почему вы сегодня без юриста?

— Потому что, дело ясное, вы и сами понимаете. А шофера… Что шофера? Им грузи — они везут. За груз отвечает экспедитор.

— Понимаю, понимаю. Между прочим, Турбай оставил предсмертную записку о том, что виноват в гибели подчиненных.

— Вот как? Интересно… И-и, что он еще написал?

— И все.

— Так коротко?

— Да, так коротко.

— Ну, тогда и объясняется ситуация с наркотиками! — Мурка оживилась, повеселела. — Я и предполагала! ГАИ криминализирована до предела!

— Может, все именно так, как вы рассказываете. Кроме малюсенького момента. Экспедитор не мог полтонны наркотиков погрузить один и незаметно. Согласитесь? Тяжеловато.

— Да. Но это можно сделать не сразу. А главное: загружает барит в полипропиленовые мешки не наша фирма. Мы только перепродаем упакованную продукцию. Посредники. Производством занимается государственное предприятие.

— Ну, раскрыть мешки и сунуть туда героин — можно и на ваших складах.

— Конечно. Поэтому и подозреваю гаишников, в сговоре с экспедитором.

— Хорошо, Клеопатра Алексеевна. Беседуем почти два часа, вы многое объяснили. Говорят, занимаетесь благотворительностью? Гм. Похвально… По факту транспортировки наркотиков, сами понимаете, заведено уголовное дело. Будь моя воля, я бы арестовал вас прямо сейчас, несмотря на покровительство высоких чинов. Разберемся. А пока… Нам еще понадобится ваша помощь. До свидания?

— До свидания.

Когда Мурка ушла, Ромейко доложил по вертушке:

— Как и ждали! Для них самоубийство Турбая — спасательный круг. Валят на него! Так точно. Да-да. Так точно. Нет, мы по оперативной информации знаем положение вещей, но в том и дело, что информация оперативная! Согласен, нельзя сейчас задерживать, для суда не хватает доказательств. Как? Слушаюсь! Так точно. Есть!

9

Мессалина бежала домой, перекинув сумку через плечо. Весь день шуровал осенний ливень, по тротуару, по дорогам растеклись полноводные волги и енисеи. Дождь лил настолько плотно, что через толщу косых струй не просматривались жилые корпуса. Разлетались грязные брызги от ослепших машин, и тогда чертыхаясь, озлобленные прохожие шарахались по сторонам. Впечатление росло — этот сволочной дождь не кончится никогда, вот-вот наступит конец света, Всевышний к ответу призовет людей, а души полны скверны и грехов. И настроение мутное.

Мессалина заскочила в подъезд и, бормоча ругательства, принялась стряхивать с вымокшей куртки остатки воды, притопывать ногами по бетонному полу. И увидела в плутьме человека с накинутым капюшоном, такого же вымокшего и несчастного. Он устремился к ней.

— Сережа! Вот это — да! Привет! — Мессалина от неожиданности расплылась в счастливой улыбке и повисла у него на шее. — Привет-привет-привет! — одаривала поцелуями Сергея и радостно смеялась, пританцовывая на цыпочках. — Когда приехал? Сколько ждешь?

— Наверное, час! — Сергей обнимал её мокрую, продрогшую, целовал в волосы и в глаза, в мочки ушей, продернутые золотыми сережками. — Жду-жду, хотел уходить. А то время шесть, последняя маршрутка в Кентау уйдет, что тогда делать? Тебя нет…

— Пошли-пошли-пошли! Согреемся, обсушимся! Знал бы ты, как я соскучилась! А тут погода такая! Настрой дурацкий! — одной рукой оббивала с себя влагу, а другой тащила Сергея за собой.

В квартире тепло и уютно. Центральное отопление не включали, но круглосуточно горели два электрических обогревателя, а для горячей воды стояла газовая колонка. В первую очередь переоделась сама и дала переодеться Сергею в трико и футболку, в махеровый халат. Когда он в это облачился — принялась хохотать. Футболка трещала по швам, трико размером по колено, а руки далеко высовывались из халата. Затем приготовили ужин: яичницу с поздними помидорами и луком, нарезали колбасу, включили чайник, достали початую бутылку водки. Кушали и любовались друг другом.

— Вот! Приехал проведать тебя! — Сергей чавкал, не сводя с Мессалины глаз. — Как живешь? Как работа?

— Нормально. Работаю там же, парикмахером, стригу женщин, делаю завивки, прически. Целыми днями занята, к вечеру валюсь от усталости с ног и сплю, как рядовой службе. За уши не разбудишь. А ты? Как в Кентау?

— Так же, ничего нового. Шахты топят, правительство отказалось субсидировать город. Сейчас все гадают, будет ли экологическая катастрофа? Нет наверное… Но еще другая напасть! После затопления возможны обвалы, зону определили и говорят, выделили деньги на эвакуацию жителей. Наверное и сама знаешь! В газетах писали, по телевизору показывали, я по радио слушал.

— Такой был город!.. Значит все? Впереди разруха?

— Брось ерунду пороть! Газеты делают имя, им сенсация нужна, массовый читатель! Покричали-покричали, и забыли. А жизнь продолжается. Этот базар я слышал, еще когда в университете учился: все — обвал, все — эвакуация, все — конец Кентау. Просто воров много, это известно. У меня хоть и не экономический факультет, но даже я прекрасно понимаю, как устраивать город в дальнейшем. Ведь у населения денег нет? Нет. Поэтому бизнес развивается однобоко: предприниматели вкладывают последнюю копейку туда, где меньше капитальных затрат. В частные магазины, кафешки, барчики. В торговлю и сферу обслуживания. Сейчас их столько, что многие, не выдерживая конкуренции, закрываются. Пошел обратный процесс. А вот для того, что бы заняться более серьезным бизнесом, производством продукции, нужно брать кредиты, а многие боятся: с такими процентами, залогами, проверками, взятками проверяющим — опасно, можно вылететь в трубу. Выход? Властям надо самим покупать мини-заводы, мини фабрики, линии, различные технологии, то есть капиталоемкое оборудование. А потом уже, на лизинговых условиях, сдавать предпринимателям. В выгоде все. — Сергей начал загибать пальцы. — Во-первых, предприниматель. Получает оборудование и начинает работать без лишних хлопот, производит отчисления в бюджет для расчета за это самое оборудование. Наступил срок — заводик переходит в частную собственность. Это технический кредит. Во-вторых, в выгоде покупатели. Так как заводики должны производить продукцию, которой на данном рынке в данном регионе нет, или слишком дорогая, то произведенная на месте, она будет гораздо дешевле, а в случаях брака можно быстро разобраться с производителем. В третьих — государство. Происходит стопроцентное погашение кредита: попробуй, не погаси, и завод останется в руках государства. Уплачиваются налоги по той же причине. Появляются новые рабочие места. Снижается социальная напряженность. Вот так Юленька, а ты говоришь, нет будущего. Есть, только нужно с душой относиться и властям не воровать. Но, выдавая технические кредиты — снижается объем взяток и поборов. Им это надо?