Даша и лабиринт Минотавра - Анна Евгеньевна Гурова

– Стой, стой! – закричала Настя и растопырила руки, загораживая ему подход к ручью.

– Что там? – тут же напрягся мальчик. – Змея?!

– Ну как ты можешь лезть с ногами в такой ручей! Ты посмотри, какая в нём чистая вода! Выглядит так, будто никто раньше даже не зачерпывал из неё воды, чтобы попить или умыться – а ты ногами!

Настя повернулась и склонилась над ручьём.

– Какая ровная поверхность! – зачарованно произнесла она. – Ни листочка на ней не плавает, ни веточки! Смотрите, там горы отражаются как в зеркале! А кто это там… такой красивый?

– Где?

Я нагнулась было, чтобы посмотреть, кого такого красивого Настя увидела на дне ручья, но девочка в подозрительном свитере вдруг схватила меня за руку и потащила прочь от воды.

– Эй, ты чего! Отпусти!

– Нельзя, – прошептала та, отпуская меня.

– Что нельзя?

– Смотреть в воду.

– Почему?!

Вместо ответа девочка указала на Настю. У меня уже начало колотиться сердце от непонятного страха, но ничего такого ужасного я не увидела. Настя всё так же стояла возле берега, заглядывая в воду, и очень мило с кем-то ворковала.

– А у кого такие голубые глазки? А кто на свете всех милее, всех румяней и белее? А кто самая красивая девочка на свете?

Всезнайка Настя, которая сама себе строит глазки, выглядела довольно забавно, но мне всё равно стало тревожно. И не только мне. Я заметила, что Димка отошёл подальше от ручья и быстро надевает ботинки.

– Что она делает? – прошептала я девочке в свитере.

– Это проклятие Афродиты. Она влюбилась в своё отражение.

Это была самая длинная фраза, которую я услышала от странной девочки, и самая зловещая. Я ахнула, подбежала к Насте и потрясла её за плечо.

– Не смотри туда! Это ловушка!

Настя на миг посмотрела мимо меня невидящими глазами и, как будто во сне, сказала:

– Почему мне все говорили, что я самая умная, самая старательная, самая начитанная, но ни разу не сказали, что я еще и самая красивая?

И снова вернулась к любованию своим лицом в воде.

– Что же нам теперь с ней делать? – воскликнула я.

Девочка в свитере пожала плечами, показывая, что понятия не имеет, и опять погрузилась в молчание.

А я как раз вспомнила миф про юношу Нарцисса, который тоже посмотрел однажды в ручей – и пропал. Этот Нарцисс был таким красавцем, что в него влюблялись все нимфы, но ему не было до них никакого дела. Тогда нимфы нажаловались на него Афродите, богине любви, и та придумала для Нарцисса наказание. Однажды он хотел напиться из горного ручья, увидел там своё прекрасное отражение – и влюбился сам в себя!

– И не мог отвести от себя взгляда, не ел и не пил, только любовался собой, пока не умер! – пробормотала я, в отчаянии глядя на Настю.

Ну надо же было так глупо попасться – и кому! Главному знатоку мифов среди нас! Как мы теперь пойдём дальше?!

– Нам надо как можно скорее пройти лабиринт, – сказала я, поворачиваясь к оставшимся троим. – Как только мы победим Минотавра, наши друзья будут расколдованы и спасены! У кого есть идеи?

Дима уставился на меня большими испуганными глазами, явно готовясь заплакать. Девочка в свитере задумчиво смотрела себе под ноги. Васёк, как всегда, ничего не слышал и не видел – он проходил очередной уровень.

Ну и команда у меня осталась! Как с ней кого-то побеждать?!

Глава 6. Трёхголовый страж

И вот мы снова стояли в круглом зале с одинаковыми дверями. Никакой скамейки там больше не было, и вообще ничего не было, кроме дверей и факелов. Как вообще понять, где мы уже были, а где нет?

– Надо было хоть крестики на дверях ставить, – проговорила я с досадой. – Хоть поняли бы, где мы уже побывали!

Не сразу я заметила, что девочка в свитере тянет руку, как в школе.

– Ты хочешь что-то спросить?

– Нет, ответить, – еле слышно сказала она. – Вот… Нитки.

– Что?

– Когда мы вошли, я привязала нитку, – сообщила она, низко опуская голову. Я решила, что она опять застеснялась, но девочка просто показывала куда-то на пол, себе под ноги.

– Ничего себе! – послышался голос Димы. – Настоящая паутина! Откуда она тут взялась?

По каменному полу у нас под ногами в разных направлениях бежали нитки. Они пересекали круглый зал и исчезали под дверями, как будто какой-то паук начал тут плести паутину.

– Это твои нитки? – повернулась я к девочке. – А откуда ты их взяла?

– Свитер, – кратко объяснила она и улыбнулась.

Ах вот оно что! Теперь я поняла, что не так было с её свитером. Он в самом деле изменился с того момента, как мы все забрались на сцену. Он укорачивался, постепенно распускаясь!

– Какая ты молодец! – воскликнула я. – Самая предусмотрительная среди нас! Теперь по ниткам мы сможем понять, где мы уже побывали!

– И главное, найдём дорогу обратно, – заметила девочка.

– Слушай, – обратился вдруг к ней Димка. – Если ты тоже знаешь мифы, так почему молчала?

Девочка вздохнула.

– Если бы ты предупредила Лёшку, он бы не притронулся к тому золотому царю! И про сундук с неприятностями ты заранее знала, я уверен!

– Не ругай её, – вступилась я. – Знаешь, как тяжело застенчивым людям что-то говорить вслух? Когда я ходила на кружок искусствоведения в музее, там все были гораздо старше меня, и мне было страшно даже рот раскрыть в их присутствии, хотя я часто могла ответить раньше их!

– Надо побеждать свой страх, – упорствовал Димка. – Мало ли что боишься? А если от твоего страха другие люди пострадали?

– Кто бы говорил! – рассердилась я. – Сам боишься всего подряд! Других стыдишь, а сам трусишка!

– Это я-то трусишка?! Ах так?!

Димка покраснел, засопел, сжал кулаки… «Сейчас точно заплачет», – подумала я.

Но вместо этого он вдруг рванул с места к ближайшей двери, распахнул её и заскочил внутрь. Из-за двери раздался ужасающий рык.

– Там Минотавр! – вскрикнула я. – Стой, Димка!

И бросилась следом.

Но внутри оказался вовсе не Минотавр. Впрочем, когда я увидела, кто там, то первой мыслью было – лучше бы это был он!

Длинная комната, в которой не было ни деревьев, ни золота, просто каменные стены, заканчивалась ещё одной дверью. Но до неё ещё надо было добраться. Потому что посередине коридора стоял, скалясь, огромный трёхголовый пёс. Он был чёрный и мохнатый, только глаза у него отсвечивали красным, и зубы сверкали белизной, что в сумраке выглядело ещё