Стоп. Снято! Фотограф СССР - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После первого случая я стал брать уроки у сопровождавших нас вояк, а в столице нашёл хорошего тренера. Ни к какому конкретному стилю наши занятия не относились. Сборная солянка разных техник. Но когда в моей жизни случился второй случай, я уже самостоятельно сломал грабителю руку и сдал его первому же попавшемуся по дороге патрулю.
Сейчас я наглядно убеждаюсь, что знать и уметь, это разные вещи. Разум знает, что надо делать, а вот тело нужными рефлексами не обладает. Оно у меня сейчас вялое и дохлое. Того же Женьку мне удалось отправить в кусты благодаря неожиданности и везению.
Так что своей физподготовкой я решаю заняться в первую очередь. Бегать от Копчёного бесконечно я не собираюсь, а вредная натура Лиды, наверняка найдёт способ столкнуть нас лбами. Такие девушки обожают, когда за них дерутся.
Постепенно я привыкаю к окружающей меня реальности. Первоначальный шок проходит, и остаются четкие планы и задачи.
Так со мной происходит всегда. Адаптивность. Приезжаешь в Москву и думаешь, что и часа не проживёшь без стремительного мегаполиса, выставок, встреч, лавандового рафа на кокосовом молоке и спальни с панорамными окнами и шелковыми простынями.
А проснёшься утром в промокшей палатке, выползешь к костру, учуешь носом запах кофе из простой эмалированной кружки и чувствуешь себя самым счастливым человеком на земле. И нет в голове никакой столицы, будто её и не было никогда.
И сейчас вчерашний вечер постепенно меркнет в моей голове, а окружающий мир всё больше наполняется красками.
Я в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. До Олимпиады-80 ещё два года. А до Перестройки целых семь.
Советский Союз уже догнал, а возможно и перегнал Америку, но при этом его граждане млеют от всего иностранного, и не стесняются об этом говорить. Секса нет, но есть рекордное число абортов. Ещё есть дефицит, КГБ, и самый вкусный пломбир по 15 копеек. Обязательно надо попробовать.
Женька предлагает пойти на речку, но я отказываюсь. Ноги сами несут меня в Заречье. Где-то здесь живёт моя будущая мама.
Сейчас ей лет двенадцать, она была моложе моего отца. В школьные годы они не были знакомы. Встретились уже потом, в областном центре. Быстро поженились, а потом она умерла, произведя на свет меня.
Её родители меня так и не приняли. Хотя они тоже жили в Берёзове, отдыхал я только у бабули, а они упорно делали вид, что меня не замечают. Мать я видел только на фотографиях, и сейчас не могу удержаться, чтобы не глянуть на неё хотя бы издалека.
Вообще, вся эта ситуация меня здорово смущает. Чувствую себя героем фильма "Назад в будущее", только в еще более странной ситуации. Я что, обязательно должен жениться на своей будущей матери? Жесть какая-то, если честно.
Мысли крутятся, а ноги идут. Вся Берёзовка делится на три больших района. Центр, где живём мы, кучкуется вокруг двух центральных улиц: Ленина и Советской. Тут находится райком партии, клуб, почта, школа, милиция и один из вытрезвителей. Жить здесь почётно, но неудобно. Ни село, ни город. Домики свои, участки маленькие. Хотя и тут умудряются сажать картошку на каждом свободном квадратном метре.
Второй район называется "Фабрика" и прилегает к крупнейшему и единственному промышленно предприятию Берёзова, колбасной фабрике имени т. Хренова.
Товарищ Хренов был реальной исторической личностью. Борец за Советскую власть и первый председатель колхоза "Октябрьская весна". Колхоз потом более грамотные товарищи переименовали в "Зарю Коммунизма", но Хренова всё равно увековечили в местной топонимике. Народу нужны свои герои.
"Фабрика" застроена унылыми панельными двухэтажками. Как стандартные микрорайонные "девятины", только маленькие. "Фабричные" отчаянно завидовали остальным берёзовцам, из-за того, что у них нет даже крохотных огородов.
Все остальные завидовали "фабричным", потому что у тех был доступ к колбасе, универсальной валюте советской эпохи. Излишки колбасы магическим образом просачивались с территории предприятия в частные квартиры, а потом перепродавалась за три цены, а чаще шли на "подарки" нужным людям.
Заречье было тихим, пасторальным и совершенно сельским. Это была вотчина колхоза "Заря Коммунизма". Люди жили огородами, живностью и хозяйством. Туда вели два мостика. Основательный автомобильный, который связывал колхоз с фабрикой. И деревянный, пешеходный, который сгнил и обвалился в начале двухтысячных.
Сейчас он был в полном порядке и даже не поскрипывал под ногами. Я иду, забивая себе голову мыслями о местной географии, которая мало поменялась с середины девяностых, которые я уже неплохо помню. Предстоящая встреча пугает меня до икоты.
Еще один поворот, и я утыкаюсь в заросший пустырь с обгоревшими развалинами. Не может быть?! Я не мог ошибиться! На этом месте стоял крепкий двухэтажный дом с деревянной верандой и шиферной крышей.
— Чего вылупился?! — недружелюбно окликают меня.
Из-за низкого забора на меня глядит бабка. Заборчик из деревянных штакетин построен не для того, чтобы удержать вора, а чтобы не выпустить наружу кур или уток. Бабка положила на него локти и внимательно меня разглядывает. Не смотря на жару, на ней тёмный шерстяной платок и чёрная меховая жилетка. В руке хворостина.
— А Синицыны здесь живут? — рожаю идиотскую фразу.
— А похоже? — отвечает она.
Я теперь понимаю выражение "смотреть как на врага народа". Если бы у бабки был под рукой телефон, по мою душу уже мчался бы "воронок", а бравые НКВДшники крутили бы меня на предмет сотрудничества с японской разведкой.
— Померли Синицыны, — сообщает мне весёлый голос.
Из-за следующего забора выглядывает полная противоположность первой бабки. Ласковые морщинки вокруг глаз, беленький платочек.
Бабка — инь, и бабка — ян.
— Как померли?!
— Погорели, — охотно сообщает она. — Уже лет пятнадцать как.
— Туда им и дорога, куркулям, — плюёт на землю первая.
— А Инна Синицына тоже погорела?!
— Не было тут никакой Инны, — вторая бабка продолжает рассказывать, — Васька Синицын был, да жена его Катерина и сын Мишка. Самогонку они гнали. Вот, видать у них чегой-то в аппарате ихнем и рвануло. Как свечка вспыхнуло. Все и погорели. А Инны не было тут. Может ты, малой, каких других Синицыных ищешь?
— Точно, других! — изображаю улыбку. — мне Инна Синицына нужна.
