Я научу тебя любить (СИ) - Акулова Мария

Зеркальный. В котором Аня так часто видела, в чем состоит разница между ними. А сегодня налюбоваться не могла тем, как они друг другу подходят.

Корней думал о чем-то своем, смотрел в отражение чуть выше их голов, а Аня жалась к его боку, позволяя себе небывалую роскошь — спуститься пальцами по ткани мужского пальто от локтя вниз, скользнуть по ладони, переплести пальцы… Почувствовать, что он не сбросил, а сжал ее своими…

И уже этого было достаточно, чтобы расплыться в улыбке, но хотелось большего. Хотя бы немного больше прежде, чем они разойдутся по своим спальням.

Девушка повернулась, приподнялась… Испытывала новый, пока непонятный, дискомфорт где-то внутри, когда касалась носом его щеки… И знала, что это отражается в зеркале, в которое он смотрит.

Так же, как и мягкие касания ее губ на скуле…

— Рискуешь.

Реагируя на его комментарий, который не звучал, как угроза, Аня чуть наклонила голову, легонько прихватывая зубами кожу на мужском подбородке. И снова испытала внутренний чувственный всплеск…

— Ну когда-то же надо… Рисковать… — заставивший даже слова подобрать такие, чтобы звучало куда уверенней, чем обычно с ней бывает. И мельком посмотреть в глаза, чтобы сразу же отвести влюбленный, светящийся взгляд.

Аня не знала, это вино, его близость, эйфория из-за того, какой вечер с ними случился, или уверенности придает обновленный внешний вид, но чувствовала она себя так, будто… Ждет одного — что доиграется. И готова провоцировать.

Но в лифте — не случилось. Тонкий писк, разъезжающиеся створки…

И Корней выходит, не выпуская ее руки из своей. Они приближаются к квартире, и только тут мужчина высвобождает ладонь. Чтобы достать ключи, открыть, впустить Аню…

Которая с порога начинает стягивать с шеи палантин, по-прежнему ощущая, что жарко, но теперь уже понимая, почему. На обратном пути Корней повысил температуру в салоне, вероятно решив, что оделась она все же прохладно.

Аня шепнула «спасибо», когда ровно в ту же секунду, как она расстегнула последнюю пуговицу на пальто, мужчина взялся за ворот, чтобы помочь…

Сбросила с ног туфли… Совсем не так, как стоило бы делать леди, но… Они оказались очень неудобными. Или она просто не привыкла. Но сняв их — еле сдержала стон. Расстегнула пиджак, потянулась, не глядя, к включателю света, чтобы зажечь… Успела положить на него руку и почти нажать, когда сверху легли мужские пальцы, блокируя движение…

Практически босые ступни и икры почувствовали приблизившуюся прохладу его одежды и обуви одновременно с тем, как ее спина встретилась с его грудью.

По девичьему телу тут же прошла дрожь, стало страшно и… Сладко. До тягучей боли. Аня задержала дыхание, зачем-то закрыла глаза…

Вздрогнула, когда шеи коснулись губы, хотя знала ведь, что так и будет…

С силой снова сжала его ладонь, когда он так же, как она в лифте, переплел их пальцы, окончательно отдаляя их от включателя, а коридор от перспективы обрести свет, опуская вниз вдоль ее тела, задевая шелк на бедре.

— Спешишь куда? — и должна бы что-то ответить на произнесенный немного хриплым голосом вопрос, но смогла только шумно сглотнуть, распахивая глаза синхронно с тем, как вслед за пальто Корней начал стягивать с ее плеч уже пиджак.

Глава 3

Аня смотрела перед собой, чувствуя, что дыхание учащается… Когда он отпускает ее пальцы, когда обнажает плечи — лишая защиты пиджака…

Вздрогнула, услышав за спиной шорох опустившейся на одну из полок ткани. Еще раз, когда уже платья коснулись мужские руки. Горячие. Настолько, что шелк совершенно не спасает и прикосновения ощущаются так, будто голыми ладонями к голым же бедрам…

Корней ненавязчиво, но давал понять, что хочет, чтобы Аня развернулась, усиливая натиск на одно бедро, просто придерживая другое.

Аня же… Была такой смелой в лифте, а сейчас…

Когда он совсем близко, когда свет выключен, и оттого каждый шорох, каждое касание и даже дыхание стали ощутимыми, разом растеряла всю смелость…

Почему-то была уверена, что, оказавшись дома, они снова разойдутся, а он… Чего-то явно хотел.

Было одновременно страшно, и снова сводило низ живота…

Вторично Аня сглотнула, когда мужские пальцы начали собирать тонкую ткань в гармошку, оголяя сантиметр за сантиметром ноги, скользя шелком по капрону… Будоража особенно сильно…

Настолько, что не выдержав, Аня накрыла руки Корнея своими, сжимая с силой… Толком не зная, о чем просит — продолжать или остановиться.

Он замер на какое-то мгновение, коснулся сначала носом, а потом губами выступающих шейных позвонков. Наверняка чувствовал, что реагируя на это, Аня впивается в его пальцы ногтями, а потом ощущает легкое дуновение дыхания, зная, что это его усмешка — реакция на то, что дальше уже она будто берет инициативу на себя — тянет и свои, и его руки чуть вверх…

И этого достаточно, чтобы он прекратил играть в выбор, позволяя ей самой решать, поворачиваться ли к нему лицом.

Корней сделал все сам — развернул, забросил женские руки на свою шею, потянулся к губам, немного горбясь, сжал руками талию, притягивая ближе. Чувствовал, что она делает полшага, наступая босыми ногами на носки его туфель…

— Боишься чего? — мужчина спросил в ту секунду, которая разделяла два поцелуя.

— Тебя.

Аня же ответила шепотом, уворачиваясь от губ, пряча лицо в воротнике его рубашки… Обняла крепче, с силой обхватывая свои же локти пальцами, обвивая шею так, будто он должен был рассердиться и сбросить, получив честный ответ.

Но он не сбрасывает. Даже не пытается. Только сильнее прижимает, несомненно чувствуя дрожь, позволяя совсем забраться на туфли.

— Я не собираюсь делать ничего плохого.

Корней произнес тихо, щекоча дыханием кожу на виске, Аня дробно закивала, продолжая предпочитать компанию его сконцентрированного в вороте рубашки запаха, а не пристального взгляда темных глаз.

Не потому, что заподозрила его во лжи, просто… Страшно.

Аня чувствовала, как мужские руки отпустили талию, одна скользнула выше — по спине, вторая осталась на пояснице, поглаживая большим пальцем… Будто бы успокаивая. И это показалось настолько нежным, что Аня не выдержала. Думала, что будет вечность прятаться, но нашла в себе силы вскинуть взгляд…

Невзирая на темноту поймать его — серьезный, внимательный…

— Я трусиха просто… Пугаюсь и иду на попятные…

Девушка призналась, пытаясь вымучить улыбку, но знала — получается так себе. Вот только он не реагирует злостью или усмешкой, а смотрит еще несколько секунд в ответ, не забывая поглаживать спину и поясницу…

— Когда скажешь — прекращу.

Произносит тихо, глядя в глаза. И ничего больше не делает, пока Аня сомневается… Только гладит. Только смотрит. Только дышит — глубоко и ровно. Совсем не так, как она…

Чье сердце трепыхается, как у чертовой зайки… Тело сдается, а разум… Прячется в туман.

И когда это происходит, Аня не отвечает даже — просто снова тянется к нему. Целует уголок губ, мажет по рту, легко прикусывает кожу… Так же, как в лифте… И чувствует у себя такую же яркую реакцию… Дрожь и трепет…

Усиливающиеся с тем, как мужские руки спускаются, подхватывают под ягодицы, сам Корней разворачивается, опуская девушку уже на тумбу.

Так, что они оказываются лицом к лицу. Глаза в глаза… Испуганные зеленые в серьезные карие… Широко открытые в слегка прищуренные.

И снова губы к губам, а мужские руки ложатся на девичьи колени, разводя их, параллельно скатывая ткань платье по бедрам…

Аня судорожно пытается упереться ступнями в выступающие ручки ящиков, но ноги соскальзывают с гладкого дерева…

Это не укрывается от внимания Корней. Он отрывается от девичьих губ, опускает взгляд…

Сначала туда, где его руки с силой сжимают бедра, обтянутые черным капроном, потом вместе со взглядом те самые руки возвращаются к коленям, скользят по икрам до щиколоток, сжимают, устраивают устойчивей… И обратно по «маршруту», на сей раз умудряясь оттолкнуть колени еще дальше друг от друга, что позволяет самому мужчине вклиниться между ними, стать ближе…