Сказки для падчерицы - Лилит Мазикина

Тут местечко рядом — идём же!

Мы похвалимся прошлым и планами...

Как столкнуло нас, Боже, Боже!

Дождь

Мокрый асфальт — тёмен,

Дождик от солнца светел.

В красном «игрушечном» доме

Прячутся мокрые дети.

Прячутся и — не скучают:

Мокрый песок лепок,

Сто пирожков к чаю

Дети азартно лепят.

Голос медный

Голос медный

И взгляд надменный,

Идёт по улице

Осколком сна,

Высокомерна

Каждою веной —

Высинь небес,

Цыганка-весна.

Август. Любовь

Август пылок и смугло-ярок,

Дарит щедро охапки лилий,

Поцелуи в проёмах арок

Вкуса ветра и летней пыли.

Август томен и грешно-нежен,

Водит пальцами вниз по шее;

Он ленив и слегка небрежен,

Но с утра только хорошеет.

Август бронзов и любит грозы —

Правда, солнце он тоже любит —

Принимает картинно позы

И смеётся мне, белозубый.

Август весел и чуть беспечен,

Держит крепко и дышит жарко.

Милый Август! — не будь конечен!

Не сбегай с Сентябрём под арку…

На скамейке

На скамейке осень разложила листья,

Оттого скамейка хороша на вид;

А на листьях двое, всё у них на лицах:

Мальчик хочет девочку, девочка — любви.

Не тревожит юность, притаился ветер,

Отвернувшись, тихо щиплет провода.

Что-то шепчет мальчик. Верит и не верит

Девочка влюблённая — смотрит в никуда.

Разыгралось солнце в рыжеватых косах,

Гладит потихоньку нежную скулу.

Хочет и не может подсказать им осень:

Не шепчи ей, мальчик. Лучше поцелуй.

Кофе с мёдом

Алексею Маликову

Глотаю кофе с мёдом. Листаю строчек стаи.

Пустая, как жалейка, кружится голова.

В колонку знобких будней ветра с утра сверстали

И слякоть на асфальте, и слоганов слова,

И скуку тусклых стёкол упрямого трамвая;

Но лужи — голубеют, и блеск витрин слепит.

На крыше капли кропко синкопу отбивают.

Ещё немного мёда — и кофе можно пить.

Однажды

Однажды я умерла,

Но это — большой секрет.

Звенели колокола.

Был мягок осенний свет.

Играли в саду ветра,

Шуршали, смеясь, листвой.

Мне просто пришла пора

С ветрами лететь золой...

Ночной этюд

Крыши черны, словно реки ночные.

Ветер играет на струнах антенн.

Звёзды так робки, что только качни их —

Бисером ссыпятся с облачных стен.

Смотрятся нежно бессонными стёклами

Окон, как в зеркало, в сивую ночь

Башни хрущёвок, а лужи осколками

Дробят луну, чтобы вниз уволочь.

О чём он думает, когда она думает «Давно пора»

Вуку Минайчеву

Пусть это будет кольцо — отчего бы нет? —

Ананта-Шеша, схвативший фалангу пальца —

Такие штучки, как вечность, всегда в цене —

По крайней мере, пока исполняют танцы

При храмах и при луне — и пока мужи

Стремятся найти кольцо, чтобы всунуть палец —

Пока кошмар Ядовитой плаценты жив

И каждый танец намного больше, чем танец —

Так вот, кольцо, воплощённая бабья плоть —

Ничто, нигде, обрамлённое по бескраю —

Венец на Сыне Божьем и сам Господь

В ту бесконечность, когда он с собой играет —

Пусть это будет кольцо, так тому и быть —

Всевластья символ и птичьего знак бессилья —

Неумолимость и вариативность судьбы —

Пусть так и выглядит то,

что ей подарил я.

Бусы

Порвались бусы — рассыпались песни,

Порвались песни — рассыпались грозы.

От идиом на листе занозы,

И в горле зуд от трухи словесной.

Сгорели тучи — осыпались громом.

Свеча истаяла азбукой точек.

Иссохли губы от соли строчек

Из бочек старых с гнилым рассолом.

Воды б напиться — из гроз, исправно

Снизать бы рифмой звенящей бусы,

Связать запястья косой из русых

Прядей... а песни — растут, как травы.

Нет

Когда говорят «ты прекрасна»,

я отвечаю «нет,

я ещё прекрасней»,

и говорю при этом

чистую правду.

Когда говорят «ты надменна»,

я усмехаюсь «нет,

я ещё надменней»,

и в этом ответе тоже

нет и капли неправды.

Когда говорят «ум твой остр»,

я возражаю «нет,

он ещё острее»,

но только ещё скрываю,

что он не знает пощады.

Когда говорят «но ты смертна»,

я замечаю «да,

я уже проверяла,

и чтоб вас утешить, открою,

что я ещё более смертна».

Кот

Отчего у меня не сын,

Отчего у меня — кот?

Я рисую углём усы

На портрете Дали — ход

Чересчур дадаистский, но вот.

Я его нарекла «вор» —

Не Дали на портрете, кота.

Как бы сына звала своего,

Черноглазого парня-плута?

Нет. Не надо ответа. Я так.

Мужа я попрошу: кнут

Старшей дочери дай,

Нож — дочке младшей. Они поймут.

Уголь мажет — рука нетверда...

А коту ни к чему. Да.

Премьера

Руки — флюгером,

Юбка — флагом

(Красным всполохом

В крае взгляда).

Встали лагерем

В три палатки,

Держат пологом

Шали сзади —

Танцовщицы,

Мои соратницы,

Орлеанские

Девы Жанны

(Улыбаться

И не горбатиться!)

Под цыганские

Барабаны.

НеКармен

Олегу Дарку

Что ты ждёшь от меня? — Я вовсе не Кармен:

Ногти мои не длинны и чулки не драны.

Я танцую за медь — улыбаясь даром;

Танец мой дик и нежен, как цвет сарданы,

Только не хищен, нет, ведь я — не Кармен.

Да, у меня есть нож — он певуч опасно,

Да, я и без ножа — знаешь сам — зубаста.

Юбка моя красна, оттого — прекрасна;

Только душа моя не горда — блохаста,

Только я не умею бывать согласна...

Веришь? На площадях я танцую — карму.

Видишь — это не шрамы, но всё ещё раны.

Площади! Разве ты видел светлее храмы?

Кровь не сочится, когда я хожу — странно...

Знаешь, немного жалко, что я — не Кармен.

Примечания

1

(исп.) Плач старухи

2

(цыг.) Цыгане верхом на ветрах

3

(цыг.)

«Ой, ты, чёрная птичка,

Отнеси ради меня моё письмецо,

Отнеси, отнеси моей жене,

Что я заточён в Освенциме»