Сокровище тамплиеров - Джек Уайт

Морэй приподнялся и огляделся, нутром чувствуя, что опасность ему не грозит — во всяком случае, сейчас. Шотландец заметил тёмную расщелину между ближайшими валунами, шагнул к ней и увидел, что щель шире, чем ему показалось издалека, а из неё торчит нога в латном башмаке. Ещё два быстрых шага — и он очутился возле камней, присел на корточки, заглянул в пространство между валунами... Там навзничь лежал Синклер.

К облегчению Морэя, его друг, похоже, был не ранен — ни на нём, ни рядом с ним не было крови. Однако он не приходил в себя.

Морэй быстро забрался в расщелину, склонился над Синклером и увидел, что его левое плечо и рука неестественно вывернуты. Первым делом Морэй оттащил безвольное тело поглубже в тесное, похожее на пещеру укрытие, образованное тремя большими выветренными каменными плитами — одна из них служила чем-то вроде покатой крыши, нависая над двумя другими.

Левая сторона плоского стального шлема Синклера была поцарапана и покрыта коркой серой пыли — очевидно, он ударился головой о камень при падении. Прислушавшись, Морэй с облегчением понял, что, судя по звукам, поблизости нет врага.

Шотландский рыцарь уложил товарища и попытался вправить вывихнутую руку, но сумел только слегка сдвинуть её. Значит, при падении храмовник сильно вывихнул плечо. Морэй не мог определить, сломаны ли у его друга кости.

Лаклан сел, прислонившись спиной к одной из каменных стен укрытия, положил рядом меч, который в этой битве так и не отведал вражеской крови, и принялся из всех сил дёргать за вывернутую руку, пока наконец сустав не встал со щелчком на место. Будь Синклер в сознании, ему пришлось бы вытерпеть невыносимую боль, но он так и не очнулся.

Вправив товарищу плечо, Морэй устало прислонился спиной к камню, перевёл дух, огляделся по сторонам и понял, что они с Синклером надёжно укрыты от посторонних взоров: куда ни посмотри, виднелось лишь небо над расщелиной меж валунами. Правда, снаружи не умолкал шум: лязг оружия, боевые кличи, вопли умирающих людей и животных. Но все эти звуки доносились издалека, скорее всего, со склона холма высоко над ними. Морэй допускал, правда, что ошибается, так как звуки могли отражаться от скал.

Бросив взгляд на лежащего без сознания Синклера, шотландец пополз назад, к входу. Стараясь не высовываться из тени нависавшего над головой скошенного камня, он приподнялся и осторожно огляделся по сторонам.

Насколько он мог видеть, кругом не было ни души. Стараясь не делать резких движений, он приподнялся, чтобы рассмотреть склон. Множество камней мешали обзору, но теперь Морэй не сомневался: шум действительно доносился сверху, и в сравнении с ним царившая здесь тишина казалась неестественной.

Морэй набрался храбрости, медленно вылез из укрытия и стал продвигаться ползком, пригибая голову, лавируя между валунами и выступами скал, пока не нашёл место, откуда можно было наблюдать, не будучи замеченным.

Повсюду виднелись люди — великое множество людей, и все они были сарацинами. Мусульмане спешили к вершине кряжа, которую занимали король Ги и его соратники. Морэй рассмотрел и эту далёкую вершину, и теснившихся на ней всадников, и драгоценную раку Истинного Креста, возвышавшуюся над головами бойцов перед тёмной громадой королевского шатра. Там находился центр всё ещё державшегося христианского воинства. Но вот высоко воздетый Крест тревожно закачался, ненадолго выровнялся, снова накренился и исчез из виду. Морэй содрогнулся от ужаса, когда следом за Крестом рухнул — видимо, кто-то рассёк растяжки — и королевский шатёр. Его падение было встречено громовым многоголосым торжествующим рёвом восторга, который знаменовал великую победу, одержанную при Хаттине последователями пророка.

Ошеломлённый, раздавленный, отказывающийся верить в то, что христианская армия была так стремительно уничтожена, не в силах представить, что должно последовать за этим разгромом, Лаклан Морэй отвернулся и посмотрел на склон, лежащий ниже его укрытия. Повсюду валялись мёртвые кони и мёртвые люди, причём среди последних лишь немногие в одежде и при оружии пустынного войска Саладина. Вдалеке, там, где пехота франков пошла в свою бесплодную атаку, трупы лежали грудами, друг на друге. Длинная, широкая полоса смерти протянулась от того места, откуда христиане начали безнадёжное наступление, до того места, где пали последние из двенадцати тысяч.

У Морэя внезапно пересохло во рту. Сдвинув брови, качая головой, он отказывался верить своим глазам. Ему подумалось, что он должен рыдать, оплакивая такие потери. Десять тысяч погибших!

Его следующей мыслью было: «Мне не следовало оставаться в живых!»

Мимолётно удивившись тому, что он всё-таки жив, рыцарь понял, что это просто вопрос времени. Рано или поздно их с Синклером обнаружат и убьют, так же как остальных: судя по всему, приверженцы пророка не брали пленных. Морэй с трудом сглотнул, пытаясь увлажнить пересохшее горло, присел на корточки в своём убежище и взглянул вниз, на склон холма.

Кружащие над склонами стервятники уже спускались по спирали вниз, и, наблюдая за их кровавой тризной, рыцарь словно впал в забытьё. Он потерял представление о времени, о том, где находится, но его заставил встрепенуться и вернул к действительности стон, возвестивший, что Синклер очнулся. В следующий миг Морэй уже пробирался обратно к их укрытию среди камней, пригнув голову и почти скуля от ужаса при мысли о том, что враг может услышать стоны Синклера раньше, чем сам Морэй доберётся до друга и заставит его замолчать. Но стоны внезапно оборвались, и тишина, нарушаемая лишь скрипом по камням сапог шотландского рыцаря, показалась ему благословением.

Сердце его всё ещё часто билось от страха, когда он присел у входа в убежище. Всмотревшись в расщелину, Морэй с облегчением убедился, что его друг всё ещё жив. Стоны прервались так резко, что это наводило на мысли о худшем, но отсюда было отчётливо слышно тяжёлое, хриплое дыхание и видно было, как натужно поднимается и опадает под доспехами грудь раненого. Не успел Морэй подобраться поближе, как Синклер яростно выбросил в сторону руку и, мотая головой, принялся издавать невнятные звуки. Одним прыжком оказавшись рядом, Морэй зажал ему рот ладонью. Синклер мгновенно открыл глаза и снова умолк.

Видя, что храмовник смотрит на него вполне осмысленно, Морэй осторожно убрал руку. Несколько мгновений Синклер лежал неподвижно, глядя