Машина правды. Блокчейн и будущее человечества - Винья Пол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В результате возникает беспрецедентное явление – учетный метод, который дает нам общепризнанное представление об истине, причем более надежное, чем все, что предлагалось до сих пор. Мы называем блокчейн «машиной правды», и ее применение отнюдь не сводится исключительно к сфере финансов.
Чтобы понять важность «божественного ока» блокчейна, давайте отвлечемся от биткоина и вернемся к традиционной банковской системе. Именно здесь кроется множество проблем, для решения которых и создавалась технология блокчейн.
Мыльный пузырь
Один из ведущих инвестиционных банков США Lehman Brothers опубликовал 29 января 2008 года финансовый отчет за 2007 фискальный год. Этот период оказался вполне успешным для банка, несмотря на колебания рынка ценных бумаг и спад на рынке недвижимости, который был раскален в течение многих лет и стал главным источником дохода для инвестиционных и коммерческих банков. Lehman Brothers, основанный 167 лет назад в Алабаме и прочно закрепившийся на Уолл-стрит, заявил о рекордной выручке в 59 миллиардов долларов и чистой прибыли в 4,2 миллиарда[15]. Суммы более чем вдвое превышали выручку и доход четырехлетней давности. На бумаге дела банка выглядели как нельзя лучше.
А девять месяцев спустя банк разорился…
История Lehman Brothers уже стала хрестоматийным примером обманутого доверия. Гигант с Уолл-стрит оказался банкротом с чудовищными долгами. Видимость успеха долгое время поддерживала лишь теневая бухгалтерия – иными словами, банк подделывал отчетность. Иногда долги попросту исчезали из ведомостей к отчетному сезону. В других случаях «трудно оцениваемым» активам приписывалась многократно завышенная ценность – когда же пришло время их продавать, открылась страшная правда: они не имели никакой цены.
Крах 2008 года помог нам многое узнать о закулисье Уолл-стрит и масштабах поддельной отчетности. Стоимость активов (включая те злополучные кредитно-дефолтные свопы), которую должны были фиксировать бухгалтерские документы, оказалась фикцией. И самое поразительное в деле Lehman Brothers – даже не факт мошенничества, а то, что большинство финансовых экспертов безоговорочно доверяли поддельной отчетности, пока не стало слишком поздно.
Правительства и центробанки всего мира потратили триллионы на выход из кризиса, но, по сути, всего лишь вернулись на исходные позиции из-за того, что неверно диагностировали проблему. Согласно общепринятому мнению, произошел кризис ликвидности и рынок рухнул из-за нехватки краткосрочного финансирования. Если вам когда-либо не хватало пары сотен долларов, чтобы заплатить по ежемесячным счетам, вы знаете, как это бывает. На самом деле банки буквально «сидели» на триллионах якобы ценных активов, которые на поверку оказались пустышкой. Они просто назначали им произвольную, ничем не обоснованную стоимость и вносили завышенные цифры в документы. А мы верили липовым бумагам, потому что привыкли доверять репутации крупных банков. Истинная проблема заключалась не в ликвидности и не в падении рынка, а в обманутом доверии. Когда обман вскрылся, его воздействие на общество – включая политический раскол – оказалось разрушительным.
После кризиса власти клялись, что взяли ситуацию под контроль: приняли новые законы, чтобы ограничить полномочия банков и оградить вкладчиков от спекуляций. Однако с точки зрения рядовых граждан правительство всего лишь вытащило банки и корпорации из долговой ямы. Накопившееся недовольство вылилось в виде протестного «Движения чаепития» и «Захвати Уолл-стрит». За прошедшие с тех пор годы общественное доверие к правящим кругам так и не восстановилось. За доказательствами далеко ходить не надо: вполне достаточно избрания звезды телешоу в президенты США. Возможно, протестная галочка напротив фамилии Трампа и позволяла избирателю выйти из кабинки с приятным осознанием, что он утер нос элитам. Однако уже сейчас вполне очевидно (по крайней мере, нам), что вся программа Трампа – не более чем те же древние экономические идеи, только чуть-чуть подогретые и поданные под острым соусом. Мы никуда не сдвинулись по сравнению с 2008 годом.
В большинстве сфер американская экономика восстановилась – на данный момент безработица достигла рекордно низкого уровня, а индекс Доу – Джонса взлетел до небывалых высот. Но развитие происходит крайне неравномерно: рост заработной платы в богатейших кругах шестикратно превышает рост доходов среднего класса; с беднейшими слоями населения разрыв еще больше. Такая динамика сохраняется десятилетиями, но ее усугубил финансовый кризис и политическая стратегия, направленная на поддержку финансовых рынков, где держат активы богатейшие слои населения. Вот почему многие американцы (да и граждане других стран) чувствуют, что обмануты теми же структурами, которые в ХХ столетии обеспечивали прогресс и процветание. Это отчетливо видно по результатам масштабного социологического исследования, проведенного Исследовательским центром Pew Research, согласно которым уровень доверия американцев к правительству достиг исторического минимума (около 20 процентов в мае 2017 года)[16]. Другой опрос, проведенный Международным исследовательским центром Гэллапа, показал, что лишь 12 процентов граждан США доверяли Конгрессу в 2017 году, что значительно ниже 40 процентов, зафиксированных в 1979-м. Прессе доверяют 27 процентов американцев, тогда как 38 лет назад ей доверял 51 процент. Доверие к крупным компаниям испытывает 21 процент граждан по сравнению с 32 процентами в 1979 году[17].
Сейчас, когда мы пишем эту книгу, даже вполне лояльные республиканцы задаются вопросом, как Дональд Трамп вообще мог стать президентом и почему столько людей попалось на удочку откровенной дезинформации и теории заговора. Трамп – отъявленный лжец; он лжет даже тогда, когда все факты, опровергающие его слова, налицо. Но есть проблемы и посерьезнее: в мире, где скомпрометировано само понятие доверия, где уже не работают правительственные структуры, а компании, которые раньше гарантировали пожизненное трудоустройство, теперь переносят рабочие места за рубеж или отдают их роботам, ложь Трампа кажется пустяком по сравнению с систематическим обманом избирателей. Некогда надежные информационные агентства теперь вынуждены конкурировать с сомнительными интернет-источниками, причем и тех и других регулярно обвиняют в распространении «фейковых новостей». Запасы общественного доверия к официальным инстанциям истощаются, и без урегулирования этой ситуации наша демократия падет жертвой политиков и СМИ, которые говорят им ровно то, что те хотят услышать.
Доверие – в особенности к общественным институтам – ценнейший социальный ресурс, настоящая смазка человеческого взаимодействия. Когда этот механизм работает, мы принимаем его как должное – терпеливо ждем в очереди, соблюдаем правила дорожного движения, полагая, что и остальные делают то же самое. Доверие, которое стоит за нашим контактом с окружающими, даже не фиксируется в нашем сознании. Но когда доверия нет, мир в буквальном смысле начинает рушиться. Сегодня это особенно заметно на примере таких стран, как Венесуэла, где население утратило веру в правительство и выпускаемые им деньги, что привело к гиперинфляции, дефициту товаров, голоду, насилию, вооруженным протестам и полному социальному хаосу. Но похожие тенденции, хоть и завуалированные, можно наблюдать и в западном мире. В то время как правительства и центробанки пытаются привлечь инвестиции и создать рабочие места, печатая деньги или наделяя новыми привилегиями смежные структуры, граждане начинают выражать недоверие государству. В результате этих процессов США получили Дональда Трампа, а Великобритания – Brexit. Еще одним последствием стала экономическая дисфункция. Когда люди не доверяют экономической системе, они предпочитают не рисковать – то есть не тратить деньги. От этого страдает экономический рост и развитие.