Бортовой журнал 7 - Александр Покровский

Движение по мосту само по себе, а лавки – сами по себе. Лавкам все равно. Все равно все мимо них.

Наконец все взошли на трибуну.

На трибуну взошли: она, он (Тюльпанов – наш главный законодательный цветок), Даниил Гранин и администрация района. Все расписались в книге золотым пером, при этом все время объявляли: «Золотым пером расписывается такой-то!» – потом сказали речь. Каждый, радостный, произнес. Валентина Ивановна свое – Валентиной вановское, а Гранин – свое, гранинское, что-то типа: «Я хочу, чтобы вы все…» – не очень отчетливо было слышно. После чего и открыли ярмарку «Время читать!».

Это как букварь в сельсовете. Букварь закрыли в сельсовете, и по этому поводу праздник у детей – уроки отменили, а над сельсоветом радиоточка, которая музыку выдает прямо из Большого театра на Матренин двор.

Вести с фронтов

Министр обороны Сердюков приехал в Калининград. Все скрытно, конспиративно. Выездную военную коллегию МО по ВМФ провели три дня тому назад, и провели ее совершенно тихо. О предстоящем прилете Сердюкова нигде не сообщалось, и даже по городу он перемещался без мигалок и сирен. Но вообще ничего не сообщить, видимо, было нельзя, и поэтому выдали информацию с суточным опозданием. И никаких вам видео– и аудиоматериалов, ни одного журналиста, ни одного интервью. Министр обороны приезжал так скрытно, что даже дату проведения этой коллегии поначалу называли совсем не ту. Просто военная операция.

Результат – практически все руководство тыла Балтийского флота во главе с начальником тыла представлено к увольнению в запас с заведением уголовных дел. Конечно, интересно то, как они будут расследованы, так как все нитки (и даже не нитки, нет, а канаты) тянутся в Москву. Видно, все так херово, что пришлось срочно и почти секретно все решать, и что интересно, в аккурат к приезду Сердюкова бастовал ЗЗСРЗ в Балтийске. Все 300 человек, которые с января не получают зарплату. Прозвучал призыв перекрыть Калининградский судоходный канал.

Испуг у власти был такой, что показали все это по государственному телеканалу и написали во всех газетах.

Кстати, после того как начальник завода перестал быть военным, его (завод) переподчинили Питеру (Западному центру судостроения). Этот завод штурм Пиллау в апреле 1945 года пережил. Цел остался. И лихие 1990-е пережил. Место у него отличное. Прямо на входе в базу. Два плавдока.

Вот только боюсь, как бы не продали его уже кому-то. Оттого и забастовка.

Что-то не нравится мне все это. Ох как не нравится!

«Раскрасили Штирлица» – это по поводу фильма «17 мгновений». Спросили, что я по этому поводу думаю. Я ответил: думаю, что это деньги. Телевидение ведь делает деньги на эмоциях. Чем сильнее эмоции, тем больше денег.

Цинично, но телевидение – это и есть цинизм. Смотрят все это те, кому не хватает собственной духовной жизни. Видите? То, что я только что сказал, цинично, но ведь задевает, стало быть, верно. Цинизм – это же когда верно.

Так что – деньги, господа, деньги. Раскрасил один, и всех потянуло. В Америке тоже раскрашивают, но там иной уровень.

Ну, подвернулась старушка. Почему бы не снять с нее серьги? Все равно ведь в гроб.

И потом, учтите, это же новость. Народ должен что-то все время обсуждать. Все равно что, но раз в неделю. 52 недели в году. Вот ровно столько же и должно быть новостей. Иначе народ не о том задумается.

По поводу Великой Победы. Немцы говорят, что русские празднуют так, будто они вчера победили. Но больше-то ничего нет. Какие достижения? У нас есть Великая Победа.

И потом, почему не просто победа, а Великая? Потому что Великая Отечественная война.

Но была же еще одна Отечественная война – 1812 года. Она не такая великая?

В слове «великая» есть сомнение. Собственное сомнение в собственных достижениях.

То есть когда говоришь «великая», то сомневаешься? Совершенно верно. Тот, кто не сомневается, тот даже не задумывается о том, была ли «великая» или просто победа.

И это не я сказал. Это из русского языка. Так устроен язык. Он выдает тайное.

Я за правду об этой войне. Я за правду о победе Советского Союза в этой войне.

Вот где она, правда? История – девка блудливая. Она всегда на ложе у власти. Поэтому хорошо, когда пишут о войне немцы, когда они оценивают те или иные наши сражения. Любая точка зрения интересна, кроме националистической. Националистическая – это неинтересно, это близоруко, неумно и, в конце концов, против собственного народа.

А сейчас творится черт-те что. Например, скажешь, что победа не великая, и тебя «пасодют». А между тем поисковики кости солдат находят, а потом хранят их в мешках. Почему? Потому что хоронить торжественно в братских могилах чиновники разрешают только тогда, когда там скопилось костей на 100 человек. А если только 37? Тогда храни в мешках, пока 100 не наберется. Вот это что? Как вы думаете?

Начальник ОВД стрелял в людей. Троих убил, шестерых ранил. Стрелял в голову, в живот. Зашел в супермаркет, вытащил пистолет и неторопливо начал отстрел.

Меня спросили, что я по этому поводу думаю. Наверное, меня спросили в последнюю очередь, потому что все уже, похоже, по этому поводу высказались.

Вы знаете, у милиционеров теперь другие глаза.

Вот если посмотреть советскую хронику где показывают милицию, то там у них другие глаза. Очень сильно отличаются.

Те глаза за народ, а вот эти – эти уже нет.

Чудовище, что тут сказать. Кто-то запустил чудовище. И сколько таких чудовищ в милиции? Иногда кажется, что все они чудовища. Умом я понимаю, что это не так, но сердцем – нет.

Отчего он стрелял? Зачем? Почему? Это к психологам.

Сейчас они установят, что он был не в себе, ну и так далее.

Нелюдь. Это нелюдь. Не человек. И она, эта нелюдь, вдруг, как мне кажется, осознала самое себя, осознала, что она не человек.

И еще она осознала свое ничтожество. Бойтесь нелюдь, осознавшую свое ничтожество.

Это конец. России конец. Нет будущего. Можно придумывать все что угодно, какие угодно акции, можно ленточки раздавать, можно не раздавать, можно о ветеранах вспоминать раз в год, можно праздновать, можно не праздновать, но это все равно конец.

И я это вижу очень отчетливо. Мне не повезло, я все это вижу. Это очень больно. Больно, обидно, стыдно.

Мусор. Это мусор. Страна загажена. Гадят под себя. Не ведают, что творят.

Мне сейчас скажут: ведают, ведают. Да нет, думаю, что ума-то как раз и не хватает. Развал. Все развалят, а потом побегут сдаваться, мол, с этим народом ничего хорошего не получится.

Кому сдаваться побегут? Да кому угодно. Тому, кто возьмет. Еще и проситься будут: Христа ради возьмите.

А сами в Сан-Тропе. Там у них замки. Здесь у них корни, а там – замки.

Здесь кровеносная система.

Кровососущая.

Попробую объяснить хотя бы самому себе то, что происходит сейчас в Министерстве обороны.

В нем происходит слом – ломают, ломают, ломают.

И как только не называют за это министра обороны (за глаза, естественно) – и «мебельштурмбанфюрером», и просто вором.

А на мой взгляд, все обстоит так: за последние шестьдесят лет пришел в министерство налоговик. Правда, у него нет маршальских погон, но они ему (как бы это поприличней выразиться) ни на какой выпирающий орган не нужны.

Пришел он и привел с собой мальчиков с девочками – таких же налоговиков, и набросились они на святое – на генеральское.

Конечно, нельзя сказать, что воруют у нас только генералы.

Нет, конечно, воруют не только они.

Но вот какая незадача, на этом поле, на поле воровства, в последнее время стало как-то тесновато. Так что требуется разрядить, проредить.

Вот и прореживают.

Воровать-то начали в геометрической прогрессии еще во времена позднего Брежнева.

Правда, и до этого воровали, но тогда еще не было такой прогрессии.

А уж с прогрессией-то, мама дорогая… повальное, повальное повалило.

При выводе наших войск из Европы и стран Балтии все происходило в умопомрачительных размерах. К примеру, стоило все это, по самым скромным оценкам, в 1990 году 40 миллиардов долларов США, а страна вместо этого получила 7 миллиардов дойч марок кредита – вот такая арифметика.

А по одному только мобилизационному плану развертывания Балтийского флота – в случае войны он разворачивался не на основе Балтийской военно-морской базы, а на основе Лиепайской – разворачивался целый флот. Вы себе представляете масштабы запасов и баз хранения? Это трудно себе вообразить.

Ну, хочется спросить: и где же это все? Все это там же, где и все остальное.

Впервые бацилла разложения попала в наших генералов сразу после Великой Отечественной войны, когда из побежденной Германии перли все – было расписано, кому и сколько – от взводного до маршала, то есть стало понятно, что можно…