Книга IV: Алый Завет(СИ) - Злобин Михаил

— Не забывайся, мальчишка, — грозно предостерег меня приспешник Великого Стража. — Это весьма серьезный вопрос. За любую утайку ты можешь оказаться не на священном совете, а в допросной. И тогда тебя не защитят никакие личные заслуги и особые умения!

Вот даже как! Не думал, что орденцы следят за возней высокородных. Но, видимо, моя громкая победа над главой Иматирос достигла даже их ушей. Выходит, этот воитель совсем уж бесстрашный. Угрожать тому, кто способен сразить его одним разрядом Искры — это нужно быть либо полным глупцом, либо очень сильно верить в собственные силы. И на безумца, признаюсь, экзарх не походил совсем. Однако же и Мэрак, выходя со мной на Поединок Жизни, свято верил в свою победу. Так что убежденность черного воителя еще ни о чем не говорила.

— Прекрасно это понимаю, — подбавил я в голос немного упрямства, — но пытки можно перенести. Пусть и не всегда целиком. А вот если мои сведения каким-либо образом попадут в неблагонадежные руки, этого я уже не переживу. Поэтому, прошу внять моим словам, экзарх. Говорить я буду лишь единожды, и лишь на собрании Ордена Костяного Меча.

— Ты дерзок, Аколит, — будто бы с каким-то потаенным одобрением отметил жрец. — И я не вижу ни одной причины, которая мешала бы мне передать тебя прямо сейчас в руки инквизиторам.

— Хотите я вам эту причину назову? — Невозмутимо склонил я голову набок и без намека на страх посмотрел в волчьи глаза храмовника.

— Попробуй, мальчишка. Любопытно будет послушать.

— Если вы попытаетесь выбить у меня информацию силой, то не услышите вообще ничего.

— Слова самонадеянного юнца, который не знает, что такое настоящий допрос.

Впервые с начала нашего разговора на каменном лице жреца мелькнули какие-то намеки на человеческие эмоции. Он вроде бы даже усмехнулся краешком губ, но это мимическое движение оказалось столь ничтожным, что сказать с уверенностью, не почудилось ли мне это, было сложно.

— Смею предположить, экзарх, что об этом я знаю побольше вашего, — закинул я удочку, в надежде подтвердить свою теорию, что Искра тех, кто считает себя последователями Воргана, определенным образом влияет на их разум. — Когда вам в последний раз было по-настоящему больно?

— Мы сейчас говорим не обо мне, а о том, что ты знаешь о еретиках, — не пошел у меня на поводу храмовник.

— Нет, прямо сейчас вы немного отклонились, пытаясь запугать меня кровавыми застенками Ордена.

Я гордо расправил плечи и под недоуменным взглядом воителя поднял на уровень глаз свою ладонь.

— Смотрите, почтенный жрец, и не думайте, что я склонен к преувеличению.

Растопырив пальцы, я схватил собственный мизинец и медленно начал отгибать его до тех пор, пока не раздался громкий протяжный хруст. Он звучал почти так же громко, как на пиру, когда у жаренного гуся отламывали ногу. И да, это было весьма больно, но не более того. Любой средней руки лекарь подлатает меня за считанные дни, так что и переживать по такому ничтожному поводу совсем не стоило. Та же Эония Эстуан собрала мои переломанные после дуэли с Мэраком кости меньше, чем за седмицу. А в этот раз, возможно, я и вовсе справлюсь сам. Мне же и самому нужно практиковаться в целительстве. Ведь чем больше я в этом поднаторею, тем разрушительней станут мои молнии.

Храмовник смотрел на меня с прежним бесстрастием. На его лице, точно так же, как и на моем, не дрогнуло ни единого мускула. Однако в глубине взгляда жреца поселился тусклый огонек неуверенности. Если раньше он не воспринимал меня всерьез, полагая, что может шантажом заставить выложить все, что мне известно. То теперь, после такого демонстративного пренебрежения к боли, он явно засомневался.

Отпустив свой сломанный палец, который так и остался в неестественно вывернутом положении, я взялся за следующий и повторил все то же самое. Медленный поворот, хруст, болезненная волна, жаром ошпарившая нервы. Но на моем лице оставалась маска все того же мертвенного спокойствия.

— Теперь вы верите, что инквизиторы не добьются от меня никаких признаний, жрец?

— Ты недооцениваешь моих братьев, мальчишка. Они умеют развязывать даже самые упрямые языки. Но я не стану отрицать, все же ты сумел меня удивить.

— У меня есть еще кое-что, что поможет вам принять правильное решение…

— И что же это? — В глазах храмовника на долю мгновения мелькнул искренний интерес, но сразу же пропал. Все-таки уровень самоконтроля у слуг Великого Стража был поистине безмерный. Мне даже интересно, так же ли они невозмутимы там, за гранью жизни, когда попадают в лапы к Дьяволу? Или сумеют ли они сохранить хладнокровие, если открыть им тайну того, кем на самом деле является их защитник?

— Насколько я слышал, паладин Месиз недавно прибыл в Махи? — Начал я издалека, прогоняя неизвестно чем навеянные мыслишки.

— И какое отношение высочайший экзарх имеет к тебе? — Вернул мне вопрос воин.

— Самое прямое. Я встречался с ним на Диком континенте, и стоял плечом к плечу на стене, когда гибла пятая застава.

Орденец в очередной раз за нашу беседу позволил себе проявить сдержанную пародию на удивление, но уточнять ничего больше не стал. Было очевидно, что его крайне поразили мои слова. Еще бы, безусый юнец, который прожил меньше, чем иной пес войны держал меч в руках, а уже успел побывать в худшем месте на этой земле. И не просто туристом, а попал в самую мясорубку, которую не пережили сотни его братьев.

— Спросите у него совета, — дожимал я откровенно уже сомневающегося мужчину, — и он наверняка скажет, что меня следует выслушать.

— Твой язык острее моего клинка, мальчишка, — фыркнул жрец после непродолжительных раздумий, и я понял, что он сдался. — Будь по-твоему. Я передам твои слова братьям.

— Благодарю, экзарх. Надеюсь получить от вас ответ в ближайшее время…

Глава 4

— Домина Луана, — расплылся я в напрочь фальшивой, но предельно широкой улыбке. — Как же я рад снова лицезреть вашу красоту!

— Полноте, Данмар, — сделала вид, что смутилась мать Астры, — я испытываю от нашей встречи не меньшее удовольствие.

Я глубоко поклонился, принимая комплимент. Причем, сделал это столь помпезно, будто мы с дамой находились на приеме в высшем свете, а не стояли на отшибе третьего кольца. Женщина явно ощущала себя здесь неуютно, а потому поплотнее куталась в тончайшую кашемировую накидку, хотя на улице было совсем не холодно. Я широким жестом предложил гостье войти в мое скромное прибежище, и строго шикнул на охранника и возничего, что попытались двинуться за нами следом.

— А вы двое даже не смейте соваться! — Ожег я чужих слуг тяжелым взглядом. И со стороны, наверное, выглядело забавно, как двое взрослых мужчин бледнеют и тормозят пятками перед невысоким подростком. — Предупреждаю на полном серьезе, если вы пересечете порог, то умрете в тот же миг.

Шагнув следом за Луаной, я поймал ее немного осуждающий взгляд.

— Не слишком ли ты суров, Данмар, с моими людьми? Полагаю, ты немного перегнул, когда решил, что можешь распоряжаться их жизнями.

— Прекрасная домина, — едко отозвался я, — есть такие секреты, которые стоят дороже даже вашей жизни. Что уж говорить о парочке остолопов, которые бросили хозяйку по одному только приказу постороннего человека.

От такой неприкрытой угрозы мать Астры сразу же прикусила язык. Она пришла сюда, надеясь стать сильнее. И кроме меня никто не мог стать для нее проводником в мир истинной силы. Кхм… точнее силы в понимании здешних смертных. В общем, не в ее интересах сейчас было дразнить меня и провоцировать споры.

— Кавим, не ходи вниз, что бы там не происходило, — бросил я, прикрывая за собой дверь.

Леди Персус вздрогнула, когда заметила, как из глубокой тени безмолвным призраком вышагивает фигура с парой изогнутых шахирских сабель на поясе. Она проводила южанина почти испуганным взглядом и еще плотнее запахнулась в свою длинную накидку, будто думала, что тончайшая шерсть сможет ее защитить.