Эльфы, волшебники и биолухи - Галина Гончарова

— Слушай, Ганя, — неуверенно начала я, — а что ты еще можешь?

— В каком смысле?

— Да в самом прямом! Допустим, я попаду в переплет. Ты мне поможешь?

— Это не входит в мои обязанности.

— Но и запрета на это нет?

— Но и у меня нет желания помогать тебе!

— Лучше бы оно появилось.

— Зачем?

Замерзшие мозги работали плохо.

— Со мной весело. Со мной гораздо веселее, чем со всеми остальными колдунами!

— Не обольщайся.

— Ладно, с этим мы выяснили. Помощи от тебя не дождешься. А что ты еще обязана делать?

— Опекать тебя, пока ты не вступишь в полную силу, подсказывать и направлять. Но не помогать.

Я кивнула. Все ясно. Ладно, чешем к городу на горизонте. Тут-то и пригодилась моя дальнозоркость! Даже из той лужи я видела что-то похожее на башни. До города я добралась только к вечеру. Устала, промокла, вымоталась, и была зла, как сорок дюжин цепных собак на дележке одной кости.

Город был обнесен огромной каменной стеной, высотой аж в четыре моих роста. И дорога вела прямо в высокие деревянные ворота. А к воротам была длинная такая очередь… Ящерица посоветовала мне ждать и нырнула в рюкзак. Стоять мне не хотелось, и я цапнула за рукав одного деревенского парня.

— Слышь, что здесь происходит?

— А то не видишь? Стоим, пока стража поклажу осмотрит и пошлину соберет. Живодеры проклятые!

— А его величество сейчас в городе? — спросила я, прикидывая в уме, как пройти без очереди.

— Не-а, короля сейчас нет, только принц Аррен, — ответила деревня.

— Мерси, — ответила я, и отвалила.

— И тебя туда же, — напутствовал меня парень.

А город-то на холме построен. Я улыбнулась. Ну, как кстати! И рванула в гору так, словно за мной черти гнались. Хм, кажется, я себя переоценила. Но так правдоподобней будет. К воротам я подлетела вся в мыле и с высунутым языком. Ну, ничего, зато согрелась. И вообще, бег полезен для фигуры! И я, начхав на стражу, попыталась вбежать внутрь.

— Стоять, бродяга! Куда прешь!? — один стражник лениво загородил мне дорогу.

Я перевела дыхание, сфокусировала на нем расползающиеся в разные стороны глаза, и заорала на весь город, совсем как в институте на своих студентов:

— Ты кого задерживаешь, чувырла!? Я тут бегу, блин, последние три часа, чтобы доставить новости принцу Аррену, коня загнала, на фиг, а в меня всякий воротный столб будет копьями тыкать!? Да я принцу скажу, он из тебя фундамент сделает, чтобы ты, дубина, важных гонцов не задерживал!

Стражник захлопал глазами, и я поднесла к его носу маленький, но крепкий кулачок, украшенный перстнем-печаткой с рубином. Подарком мужа. Это решило дело. Он посторонился, и меня пропустили в ворота, кстати, не взяв ни монетки пошлины. И я взяла с места в карьер. Был соблазн потребовать лошадь, но тогда мне могли бы навязать сопровождение, чтобы ценное имущество не заиграла, а это было вовсе ни к чему. Я завернула в какой-то проулок, и потеребила рюкзак:

— Вылезай, чуня!

— Не Чуня, а Ганя, — поправила меня ящерица, высовывая голову.

— Да хоть Ваня или Маня, — фыркнула я. — Слушай, расскажи мне о политической обстановке в этом мире, а?

— Зачем?

— Но я должна знать, у кого мне предстоит выцарапать этот путеводитель, как там бишь его — Марьиванник?

— Междумирианник, — отчеканила ящерица, — ладно, слушай. Сейчас здесь процветает христианство, почти как у вас несколько веков назад. Общий лозунг: «Загнать всех в рай», для непроникшихся — с добавлением: «любыми методами». К методам относятся пытки, казни, очищение водой и костром, а также искоренение всех иных форм жизни, то есть оборотней, вампиров, эльфов, гномов, в общем, всех, кто больше одарен природой. Но они, не проникшись почему-то всей святостью инквизиции, как могут, сопротивляются благому делу. Кто-то бежит, кто-то сражается, кто-то в темпе вальса маскируется под местное население. Например, эльфы, дня за два до твоего приезда, принимали у себя священника. Но идеи христианства пришлись им не слишком по вкусу. Они решили проверить священника на благочестивость, связали его и пустили по речке без лодки. Тот, естественно, утоп. Чем и доказал свое благочестие. Но эльфов не убедил. А остальное посольство эльфы выкинули за дверь, и принялись эвакуироваться. Кстати, отец принца Аррена, король Кастариен очень активный христианин и сейчас собирается двинуть войска прямо на эльфов, тем более, что его государство граничит с эльфийским лесом. А все магические книги стаскиваются к главному очистителю для уничтожения. — И Ганя хитро подмигнула мне.

— А кто такие очистители?

— Типа ваших инквизиторов.

Учитывая, сколько я читала об инквизиции, меня Очистители не вдохновили.

— Добрые, значит, дяди.

— Об их доброте все наслышаны… кто удрать успел.

— Значит надо попасть к главному очистителю, — почесала я в затылке. — Он гостей не принимает?

— Принимает. В пыточных камерах.

Туда мне еще было рано.

— Ладно, заползай обратно, а я пока поброжу по городу. Мне надо поужинать, вымыться и выспаться.

Ящерка понятливо нырнула обратно. Я вышла из тупичка и пошла, куда глаза глядят. Глядели они в основном по сторонам и под ноги, так что монаха в грязно-коричневой рясе я заметила, только крепко столкнувшись с ним лбами.

— О, темная сила!

— Чтоб тебе пусто было! — взвыли мы в два голоса, и монах рассерженно уставился на меня.

— Куда несешься, наглец!?

— Сам смотри, куда лапти ставишь, чучело бритое, — не осталась я в долгу. — Последние фары церковным кагором залил, что ли?

— Да как ты смеешь, мерзавец!?

Отдавленная нога болела все сильнее, так что благоразумие отошло на задний план, и не высовывало носа, чтобы по нему сволочизм не врезал. Обстановка накалялась.

— Ты, козел недобритый, сам смотри куда прешь, — взвилась я. — Думаешь, раз юбку надел, и живот отрастил, как у беременной, так тебе и дорогу уступать будут!? Лучше натужься и роди себе хорошие манеры, урод паршивый, евнух добровольный!

— Что-нибудь случилось, святой отец, — в нашу мирную беседу вмешались два стражника.

— Да, случилось! — взвился этот свин с тонзурой. — Это ведьма!! Арестовать ее!!!

— Слушай, не верещи, как кот, которому яйца дверью прищемили! — поморщилась я, понимая, что назревают некоторые осложнения.

В следующий миг мне в зад уперлись два довольно острых копья. Нет, я могла бы посопротивляться, но зачем? Так или иначе, мне нужно попасть к верховному очистителю, а меня туда буквально тащат! Может, еще и покормят? Хорошо бы. Пока мы шли по городу, я рассматривала архитектуру, людей, но тщательнее всего — дорогу. Падать еще раз в лужу не хотелось. Выводы были грустными. Архитектура убогая, зданий из камня — минимум, то есть те, без которых не обойтись. Королевский дворец, церковь, тюрьма. Остальные — деревянные дома, изредка на каменном фундаменте. Люди меня тоже не впечатлили. Одеты все крайне убого. Мужчины — в лосины и грубые рубахи до колен, кое-кто в плащах. Женщины — в те же рубахи и длинные юбки. Головы у всех женщин покрыты платками. На их фоне я, в своих относительно грязных джинсах и куртке смотрюсь, как африканец в тундре. Одно хорошо. Я как сникерс: под толстым-толстым слоем, только грязи. Так что необычность моей одежды в глаза не бросалась. Дороги тоже отвратные. Лужи по колено, грязь — по пояс. Оказывается не только в России беды — дураки и дороги. Тюрьма меня тоже не впечатлила. Тоже мне, стены! Если я из такой тюрьмы не убегу — это позор для всей России-матушки в целом, и для моих предков — в частности. Они ж в гробах перевернутся, а потом ко мне каждую ночь являться будут, ежели я нашу семью опозорю! Я хорошо знала историю своего рода. Мама рассказывала, что моим прапрадедом был Валентин Хромая Нога — человек выдающейся биографии. Шесть доказанных грабежей с убийствами, около пятнадцати недоказанных, три ходки на Сахалин, и, соответственно, три побега. В последнюю, четвертую ходку он встретил там мою прапрабабку — Аньку-Модистку. Анечка промышляла более изящно. Нанималась служанкой в богатые дома, а потом там разные ценности пропадали. Убийств на ее совести не было. Но в Валентина она влюбилась по уши. И он в нее. Сладкая парочка в четвертый раз сделала ручкой каторге, грабанули машину инкассаторов, то есть карету казначейства, как она тогда называлась, поделили честно добычу — на всех четверых подельников, и осели в деревне под Псковом. Жили, как говорится, не тужили, трех сыновей родили, двух дочек… Так неужели я с такой мелочью, как средневековая тюрьма не справлюсь? Смешно. Но повели меня не сразу в тюрьму. Стражники затащили меня в комнату, где сидел монах вдвое толще первого.