Срывы в постмодерн. Повести - Анна Манна

С Мирандой же было совершенно непонятно где начало, и где конец всему этому безрассудству, и к чему приведут яркие и столь травмирующие вспышки соприкосновений! Потерять голову в самом начале это видимо, было в порядке вещей. И никогда нельзя быть уверенным, что в следующий миг не сорвёшься и не помчишься по узким ступенькам винтовой лестницы вниз, чтобы кинуться к её ногам!

Сэмюэл бежал и спотыкался, бежал и сомневался, бежал и боялся, что Миранды в саду не окажется, бежал и ругал себя, что не спустился сразу же как только заприметил голубое мелькание, бежал и молился, чтобы она дождалась его, бежал, казалось целую вечность, и внизу это был уже совсем другой человек, столько потерявший и столько приобретший. И вот, распахнув дверь, он вырвался в сад. Ночная прохлада хлынула в его лёгкие и чувства. Он сделал несколько вдохов про запас и пошёл к фонтану.

Его любимая лежала на земле и смотрела в небо. Сэмюэл потихоньку устроился рядом. Волосы Миранды разметались по искристо-платиновой траве, а милое личико выражало лёгкую тревогу, через которую всё же просвечивала безмятежность.

– Это твоё созвездие? Наверное, я не должна его знать… – Миранда оторвала взгляд от звёзд и повернула голову в сторону Сэмюэла, который сидел возле неё на прохладной траве.

– Сейчас зазвонит телефон и мы проснёмся, или изменимся, или что-то произойдет…

– Я не верю в телефоны… и в будильники. Сейчас XVII век, – Миранда засмеялась, а Сэмюэл чуть дышал. Он боялся нарушать её личное пространство, но то, что он чувствовал было полной гармонией, и ни о каких нарушениях, кажется, не могло быть и речи. Мгновенье длилось и длилось, приобретая такое стойкое звучание, как долгий целительный сон. Это та самая ночь, которую ждёшь всю жизнь. А если не ждёшь, то только потому что думаешь, что таких не бывает. Небо было тёмно-зелёным с фиолетовой тайной. Воздух спускаясь, переливался из трелей фонтана в шелест листвы и обратно в небеса. По-истине прекрасная ночь – какая награда за все муки любви, какая награда!

– Ты получил мой подарок? Я послала тебе бандероль, – спросила Миранда, когда больше было нечего скрывать.

– Я не успел, но я знаю, что в ней было: там был шанс на другую жизнь.

– Для нас другая жизнь может быть в этом мире. Потому что я люблю тебя. Теперь я точно знаю, что это самое важное, – Миранда протянула к Сэмюэлу руки… любить друг друга как самое важное… и он хотел любить Миранду, но тогда обратного пути уже не будет.

8. Обратный путь

Утро. Туман. Жуткий туман. Галеон плыл по волнам по встречному ветру. Паруса упрямились, но какая-то неведомая сила несла Да Винчи в определенном направлении. Со стола каюты покатившись упал карандаш. Миранда проснулась и повернулась на постели. Рядом лежал Сэмюэл и обнимал одеяло. Какие-то смутные глазомеры интерьера… хотя так темно, что можно ещё поспать. Она потянулась, обняла Сэмюэла, и вдруг чёткая мысль: кто взял управление? Миранда скинула одеяло и села, потом со словами «странно-странно» стала одевать тапочки. Корабль явно набирал скорость. Его качало из стороны в сторону и всё время что-то падало. Капитан тоже проснулся и зажёг лампу.

– Если ты отвернёшься, то я оденусь и посмотрю, что происходит, – сказал он. Миранда с распущенными волосами и в белой сорочке собирала с пола книги и карты.

– Я не смотрю! – ответила она и полезла под стол доставать закатившуюся карту.

Капитан не планировал отправляться в плавание, и то, что галеон шёл на полном ходу, ему казалось странным даже после ночи с Мирандой. Он быстро оделся и вышел из каюты. Миранда тоже выглянула.

– В той стороне опасные рифы, – заволновался Сэмюэл.

Фигуру у штурвала невозможно разобрать. Похоже, это старик в странном одеянии из грубых шкур. Капюшон скрывал его голову, но Сэмюэл вдруг радостно поднял руки:

– О этого старика я хорошо знаю! Это хранитель Солер. Давай подойдем, я познакомлю тебя с ним.

Корабль сильно качало плохими предчувствиями: и этот сырой ветер, и рифы впереди… Миранда завернулась в плед и поспешила за капитаном. А встреча с хранителем – всё опять становится непонятно. Хорошо, что под рукой нет никаких убойных предметов, подумала она, предусмотрительно озираясь. Миранда вежливо поздоровалась со стариком и заметила, что его возраст имел некоторую неопределенность: его подчеркивал посох и перечеркивали торчавшие из сумы книга и флейта.

Капитан пригласил старого знакомого в каюту. Тот сел на табурет, снял капюшон и, прикрыв глаза, начал проникаться теплом и уютом. У хранителя была способность питаться атмосферой интерьера. Капитан ходил вокруг него и напряжённо думал. Он столько всего хотел обсудить. Во-первых свою дальнейшую жизнь с Мирандой: на каких правах это возможно, и что их ждёт. А так же свою деятельность в качестве изобретателя. Он радовался, что наконец всё решится, ведь не зря же хранитель сам пожаловал к ним. Сэмюэл был полон планов и надежд и не мог мыслить трезво. Миранда же напротив предвкушала нежелательный поворот событий. Сославшись на неодетость, она скрылась где-то в дальнем углу и от туда наблюдала за стариком. Одев, наконец, своё голубое платье и изумительно собрав волосы, она вышла к остальным и села в свое кресло. Сейчас было логично предложить гостю чай, но она еще не сложила в уме какие-то кубики. А когда капитан угощал хранителя тостами с вареньем, не отрывала глаз от странной сумы и думала только о том, как бы незаметно взять от туда книгу и посмотреть о чём она.

– Кажется, туман рассеялся. Пойдемте полюбуемся восходом – хранитель встал и пошёл к выходу, – я недавно в этих краях, говорят, здесь чудесное солнце.

Пусть Солер с Мирандой пойдут, а капитану как раз нужно всё обдумать в спокойной обстановке. А заодно просмотреть карты и проследить весь этот неожиданный маршрут.

Миранда последний раз посмотрела на своего Сэмюэла и последовала за хранителем. Выйдя из каюты, она оперлась о перила и, повернувшись к восходу спиной, стала разглядывать старика. Солер действительно любовался солнцем, первые лучи которого играли на его морщинках и дрожали в зрачках. Хранитель блаженно застыл и впитывал яркие впечатления, но недолго, потому что:

– Сэмюэл назвал вас хранителем, но признайтесь, вы – поэт! Вы не очень-то похожи на охранника. – Миранда иногда говорила так быстро. Хранитель слегка нахмурился и хотел покачать головой, но она уже начала обсыпать его другими вопросами из разряда тех, что выступают занавесом перед истинными мыслями. – Вас не укачивает когда корабль плывет не туда куда хотелось бы? Меня кажется укачало и тут я ещё подумала, что вы, должно быть, пишите про нас стихи…

С этими словами Миранда неожиданно вытащила из сумы старика торчавшую книгу, и быстро открыв её, начала читать. Но она успела прочесть только одну строчку в самом конце, которая сразу попалась ей на глаза: «ПЕРЕПРАВА СЭМА ПОЧТИ ЗАВЕРШЕНА, А МИРАНДА ДОЛЖНА ВЕРНУТЬСЯ», потому что хранитель выдернул книжку из её рук, да так резко, что Миранда покачнулась, взмахнула руками и вывалилась за борт. Пролетев несколько метров и уловив краешек восхитительного восхода, она упала в воду и стала тонуть. Вода была очень холодная и Миранде стало немного не по себе. Опускаясь на дно, она изрекала какие-то булькающие афоризмы, но тут же забывала их. Глубина всё поглощала её и поглощала, и она всё опускалась и опускалась. Коснувшись песчаного дна она ощутила электрический разряд, ещё разряд, и вдруг почувствовала тепло в голове и сердце, и внешнее стремление повлекло её наружу.

Сэмюэл в странном предчувствии выскочил из каюты. Ни Миранды ни хранителя на палубе не было. …Хотя, это уже не палуба роскошного галеона, а небольшой потемневший паром, который со скрипом приближался к пристани. Старик паромщик протянул к капитану сухощавую руку, желая получить плату за переправу. Сэм растеряно сунул ему золотую монету, и посмотрел на берег. Перед ним открылся вид на прекрасную райскую страну: на холмах раскинулись сады и лужайки, а жилые домики образовывали уютные улочки, по которым наверное вскоре захочется пройтись. Кажется, звучала музыка или это просто такой ветер или местное настроение. Изобретатель сошёл на берег. Навстречу шли люди в белых одеждах и приветствовали его. И каждый был близок и все вместе. Они говорили. Их речи были полны той возвышенной учёности, которая достигая некоторого предела понимания,… уходит в трансцендентный беспредел.

И это только на самом деле отчаянно далеко. Но может быть видно как через стекло и в ту и в другую сторону. Мария Александровна Чуднова сидела в своём кабинете и смотрела в окно. Ей ещё не позволяли приступать к работе, но выздоравливать дома было просто невыносимо. Рядом сидела Людмила Леонидовна и делилась последними новостями. Оказывается, в Типогоне произошли поразительные перемены: кроме того, что коридоры центра были перекрашены в жёлтый цвет, а первые четыре этажа отданы под художественные и театральные студии для детей, Теремухин наконец что-то изобрёл. А именно: съедобные карандаши для детей, а также трафареты для мыльных пузырей. И, наконец, самое главное, что она скоро будет не Шкрябой, а Те-ре-му-у-ухиной! т. к. Афанасий Юрьевич сделал ей предложение. Людмила Леонидовна вконец растрепала свою челку и зачитала строчки собственного сочинения: