Заколдованная рубашка - Н Кальма

Глаза девушки, синевато-серые, как река в студеный день, были прикованы к юноше и выражали такую всепоглощающую преданность, такой восторг, что у Александра мгновенный холодок побежал по спине и где-то глубоко метнулась мысль: "Ах, кабы мне такую любовь!"

О такой любви Александр втайне мечтал уже давно, с тех самых пор, как начал читать Жорж Санд и Тургенева. Но барышни, которых он встречал в светских гостиных, казались ему пустыми и неумными, а девушек, бывавших в "коммуне", он немного побаивался - уж слишком смело они себя держали и разговаривали только о "высоких материях". Одно время ему казалось, что он влюблен в свою кузину Долли Тыртову, грациозную и хорошенькую, но вскоре понял, что для Долли он смешной, претенциозный мальчишка, и только. И погасла эта влюбленность, так и не разгоревшись. Но страсть, любовь, влюбленные - все это продолжало тревожить и занимать Александра.

5. ЗАМОРСКИЙ ГОСТЬ

Новая пара была центром внимания всех остальных в комнате. Здесь был талантливый хозяин "студии" - Сергей Тривратский, чахоточный и сутулый, всегда увлеченный чем-то новым, два знакомых студента-медика, прозванные "мухами" за то, что носили на фуражках три буквы - М.Х.А., - означающие: "Медико-хирургическая академия", и сам Михаил Дремин, взлохмаченный, неряшливый с виду гигант, первый силач среди медиков, который мог и подкову согнуть одной рукой, и перекреститься двухпудовой гирей. За Михаилом шла слава "нигилиста" и неисправимого циника и насмешника, но Александр знал, что на самом деле он нежный брат и сын и вообще добряк.

Нагнувшись к лампе, новый гость что-то быстро набрасывал карандашом в небольшом альбомчике, в то время как остальные вытягивали шеи и теснились ближе к столу.

- Вон там, в горах, - говорил гость, - я жил в этаком вот сельском домике - белом, с зелеными ставнями. Климат благодатный, земля плодородная. Но, сказать вам по правде, господа, - тут гость выпрямился и оглядел столпившихся кругом, - сказать вам по правде, я предпочел бы для нашей цели не легкие земли, а такие, как например, в Сицилии. Камень, сушь или гнилое болото. Чтоб человек мог упражнять свою волю, доказать свое упорство, пригодность к любой борьбе.

Александр встрепенулся и с особенным интересом посмотрел на гостя. Слова "упорство и воля" немедленно нашли в нем отклик.

- Э, да вы, Лев, просто-таки отличный пейзажист! - сказал Тривратский, рассматривая рисунок в альбоме. - Какой прелестный вид!

И альбомчик стал ходить по рукам, пока не попал к Павлу с Александром. Александр увидел карандашный набросок - легкий и поэтический: горы, тонущие в дымке, дорогу и на переднем плане прилепившийся к скале бедный домик, возле которого играли дети.

- Прекрасно! Право же, прекрасный рисунок! - продолжал хвалить Тривратский.

Гость только пренебрежительно махнул рукой.

- Какой я художник! Так, при случае, балуюсь, как все. А этот вид мне просто очень запомнился.

- Кто это? - шепотом спросил Александр у Павла.

- Лев Мечников, - таким же шепотом отвечал младший Дремин. - Помнишь, нам харьковские студиозусы о нем рассказывали. Он у них там был за вожака, когда они устраивали обструкцию профессорам. Наш Тривратский от него без ума...

Александр тотчас вспомнил фамилию "Мечников" и все, что с ней было связано. Он тоже слышал, что Мечникова исключили из Харьковского университета за "либеральный образ мыслей". Из Харькова Мечников перекочевал в Петербург, в Медико-хирургическую академию, но и там не задержался. Живой, переменчивый, увлекающийся, он нигде не мог осесть надолго. Страсть к живописи привела его в Академию художеств. Там с ним и познакомился Тривратский и вот уже несколько месяцев мог говорить только о своем новом приятеле. По его словам, это был настоящий феномен. В свои двадцать два года Лев Мечников знал чуть ли не двенадцать языков, в том числе несколько восточных, побывал в Константинополе, Афоне, Иерусалиме, объездил всю Италию. До академии он, оказывается, служил переводчиком в русской миссии в Палестине и Малой Азии, однако повздорил там с начальством, подрался с кем-то на дуэли и вынужден был уйти со службы. В Бейруте Мечников поступил было торговым агентом на корабль, но, доехав до Венеции, снова увлекся живописью и бросил корабль и работу агента. Венеция в то время вела борьбу с австрийцами за свою независимость. Разумеется, Лев Мечников не мог остаться в стороне. Забыв о живописи, он бросается в самое пекло сражения, дерется с австрийцами. Тривратский, который с восторгом перечислял все приключения своего нового приятеля, уверял, будто Мечникова разыскивают по всей Европе австрийские жандармы. Было это правдой или Тривратский, увлекшись, сильно преувеличивал, неизвестно. Однако всем было ясно: Лев Мечников человек действительно незаурядный, отважный и романтический.

Тривратский явно гордился тем, что приготовил такой новогодний сюрприз и дружит с таким "идейным". Между тем Павел продолжал шепотом рассказывать Александру то, что знал о Мечникове.

- У него младший брат есть, тоже, говорят, необыкновенный. Говорят, громадные способности у мальчика еще в гимназии были не то в зоологии, не то в антропологии. А Лев приехал сюда неспроста. Он теперь, видишь ли, задумал основать в Италии коммуну. Не такую, как наша, а настоящую, всерьез. Всем жить своим трудом, самим землю обрабатывать. Инвентарь, скот, дом - все общее, прибыли, какие будут, тоже поровну делить. А главное - приучаться к труду, к настоящей жизни, смешаться с народом, узнать его нужды. Чтобы не быть беспомощными белоручками, когда здесь, у нас, придет пора. Кажется, Мечников в Италии уже присмотрел участок, а теперь ищет себе подходящих товарищей.

Александр слушал затаив дыхание; то, что рассказывали о Мечникове, что говорил он сам, было так увлекательно, так поражало воображение! И эта девушка рядом, похожая на послушника. Как она смотрит на своего спутника!

В разговоре Лев иногда обращался к девушке, но вообще было заметно, что преданность ее он принимает как должное и уже привык к ней.

- Что же, Мечников, удалось вам подобрать себе товарищей для вашей коммуны? - обратился к гостю Михаил Дремин. - Смотрите выбирайте с осторожностью. А то наберете неженок да белоручек, так потом хлопот не оберетесь, - прибавил он с усмешкой.

Александру, мнительному, как все очень молодые люди, показалось, что Михаил именно его имел в виду, говоря о белоручках. Он вспыхнул, но промолчал.

- Кое-кого я присмотрел, - отвечал Мечников. - Да, кроме людей, нужен еще капитал, хотя бы небольшой, для начала. Я собираюсь съездить на Харьковщину, к родственникам, насбирать там немного денег.

- На такое дело надо общественные средства собирать, - подхватил с воодушевлением Сергей Тривратский. - Мы, хоть и голь перекатная, а тоже на что-то сгодимся.

- Еще бы! - кивнул Мечников. - Но до чего же полезно бывает иногда отсутствовать, господа! - продолжал он своим бархатистым южным говорком. Вот я вернулся в Россию, и глаз мой как будто освежился. Могу сравнивать, могу делать заключения. И теперь вижу ясно, что мы, северяне, с нашей любовью к мечтаниям и философствованию, ничего не достигнем. Перемен никаких, одни прожекты. А вот в Италии народ захотел свободы - и тотчас взялся за оружие.

- Удалось ли вам, по крайней мере, повидать знаменитого итальянского героя - Джузеппе Гарибальди? Помните, как высоко ставит его Герцен, как восторженно о нем пишет? - обратился к Мечникову один из медиков.

- Герцена я, разумеется, читал, как читал почти все относящееся до Гарибальди, однако самого его видеть мне, к сожалению, не привелось. Я был в нескольких схватках с австрийцами, и вместе со мной дрались товарищи Гарибальди, но он в это время находился в Пьемонте. А я так мечтал встретиться с Гарибальди! На мой взгляд, это самый значительный человек нашего времени, - прибавил Мечников.

Он порылся во внутреннем кармане сюртука и бережно вынул что-то завернутое в шелковый платок.

- Вот, взгляните, - сказал он, разворачивая платок, - это портрет Гарибальди, который мне удалось тайно, за большие деньги, купить в Венеции.

Все увидели грубо отпечатанное изображение бородатого и длинноволосого человека средних лет, в венгерской шапочке и полосатом плаще, накинутом на одно плечо. Лицо человека выражало спокойную энергию.

6. ПОВОРОТ СУДЬБЫ

Александр с особенным чувством всматривался в Гарибальди: такой же портрет был у месье Эвиана, и швейцарец с восторгом рассказывал воспитаннику о герое Италии: он был уверен что именно Гарибальди освободит Италию от австрийцев и папистов и объединит разрозненные итальянские герцогства в единую страну.

- Те, кому выпало счастье знать Гарибальди, - продолжал между тем Мечников, - уверяют, что у него прекрасное, выразительное, женственно нежное лицо. Я видел сам, - Мечников все более воодушевлялся, - я сам видел, как его обожает народ. Ему отказывают состояния, ему жертвуют жизнью, тысячи людей встают под его знамена, потому что он - национальный герой и на него вся надежда народа. Да, итальянский народ достигнет того, чего хочет, не то что русский, - прибавил он с горечью.