В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не будем забывать, что однозначного понимания и определения сказки не существует даже в науке. Само слово «сказка» означает то, что сказывают, но это не рассказ. Это единственная определенность. Рассказ – это не сказка!
Рассказ в быту – это повествование о событиях, происходивших с рассказчиком. Даже если он не был участником этих событий, он как-то о них узнал – прочитал или услышал от кого-то, и рассказывает именно об этом: как услышал или прочитал, разыскал в источниках. И даже если опускается и это, все же сам литературный стиль предполагает, что рассказчиком является не автор, а некий рассказчик, который рассказывает о том, что знает.
Условно говоря, в рассказе рассказчик выступает свидетелем либо передает слова свидетелей. Литературный рассказ, хоть и полностью выдуман, имитирует свидетельствование за счет самой подачи. Поэтому рассказ обладает качеством подлинности, а значит, и лжи. Рассказчик всегда может солгать!
Сказка – это не рассказ, потому что ее рассказчик не был и не мог быть свидетелем событий своего рассказа. Поэтому она исходно исключает требования подлинности. Рассказчик изначально предупреждает, что не был при событиях, а потому за подлинность не отвечает. А отвечает он только за точность пересказа: за что купил, за то и продал, так рассказывали старые люди, бабушка моя сказывала…
В силу этого сказка исходно может содержать вещи, которые не случаются в обычной жизни, выходят за рамки обыденного, являясь чудесными. И это не оценивается как ложь, поскольку сказитель и не обещал говорить правду. Правда сказителя только в том, чтобы точно пересказывать сказку, как ее сказывали.
Однако сказка не будет сказкой, если в ней не будет ничего, кроме подлинных событий, сказка просто должна выходить за рамки обыденной жизни. Эти выходы и называются чудесным. Наличие чудесного в том, что рассказывается, отличает сказку от рассказа вернее всего.
Для сказки оно естественно и обязательно, а в рассказе, если даже появляется, то должно быть подано как необъяснимое и вызывающее недоумение. Поэтому чудесное рассказа – это всегда позиция героя или рассказчика, который недоумевает, в силу чего предполагается, что объяснение есть, но недоступно именно герою. В сказке не так.
Понятие чудесного позволяет задаться вопросом: что за граница отделяет рассказ от сказки?
С психологической точки зрения, это Образ мира. Все, что укладывается в бытовой Образ мира, является рассказом, обладающим качествами подлинности или лжи. То, что выходит за границу обыденного Образа мира, обретает качество чудесного.
Чудесное не подлинно и не ложно. Оно иное, потому что не относится к нашему миру, даже если и прорывается в него сквозь границу.
Таким образом, сказка – это рассказ о чем-то, что находится в мире, окружающем наш и отделенном от нас границей обыденного Образа мира. Иными словами, сказкой в сказке является лишь то, что повествует о чудесном мире, все остальное – еще рассказ.
Рассказ же этот, вполне бытовой и обычный, имеет право присутствовать в сказке в качестве повествования о пути сквозь наш привычный мир к его границе, за которой произойдет встреча с чудесным. Либо наоборот – о пути, который проделало чудесное сквозь наш мир, чтобы встретиться с тобой.
Иными словами, рассказ в сказке – это та его часть, что об обычном человеке, в обычной жизни, до встречи с чудесным, либо до решения искать путь в мир чудесного. Сказка же в рассказе – это та часть повествования, к которой подводит рассказ, как к границе нашего мира или к прорыву этой границы. Это очевидно.
Но рождает вопрос: почему и чем различаются сказки для детей и сказки для взрослых?
Удивительные вещи обнаруживаются, когда задаешься этим вопросом. Неожиданно открывается, что взрослые сказки рассказывают о чудесах без чудес!
Достаточно пробежаться в памяти по ряду фильмов, которые мы зовем голливудскими сказками, и мы обнаружим, что они об обычной жизни, а точнее, об успехе в обычной жизни. Об успехе, удаче, о невозможном счастье, о не случающемся.
Иначе говоря, сказка для взрослых – это рассказы о чем-то очень желанном, как выигрыш в лотерею, но никогда и ни с кем не происходящем обычно. А если и случается, то с кем-то и где-то, но только не с тобой. Поэтому если оно все же произошло, это чудо! И поэтому – сказка! А если все же случилось с тобой, то можно смело говорить, что однажды ты попал в сказку!
С точки зрения психолога, сказки для взрослых – это рассказы о невозможных в рамках обыденного Образа мира событиях, случающихся только как чудо.
Сказки же для детей о том, что за рамками обыденного Образа мира или прорвалось сквозь эти рамки в наш мир. При этом очевидна одна общая черта в отношении взрослых как к детской, так и к взрослой сказке: происходящее в них считается невозможным, но очень желанным. Вернее даже, очень желанным, но невозможным.
При этом детское и взрослое невозможно по-разному. Детское невозможно исходно, просто потому, что так не бывает вообще! А взрослое, потому что так обычно не бывает.
Если в это вглядеться, то взрослое невозможное возможно в обычном мире, но обычно не бывает. Детское же в обычном мире невозможно. Ребенок этого еще не знает, а взрослый знает. Откуда? Он долго искал, но не нашел! Таков итог его жизненного опыта.
Очень похоже, что граница между детством и взрослостью проходит именно там, где кончается обыденный Образ мира. Как только для человека за границами Обыденного мира все кончается, он становится взрослым. Детство кончилось, и увлечение сказками воспринимается, как нежелание принять свою судьбу и свои обязанности.
Что это за обязанности? Очевидно, что обязанности взрослого человека, борющегося за выживание в этом жестком мире и обеспечивающего выживание тех, кто рядом. Ясно, что выживать в этом мире надо в соответствии с законами и условиями этого мира. Как это сейчас говорится: быть реалистом!
Реальный мир – это мир вещественный, поскольку латинское realis – вещественный от корня res – вещь.
Но «вещь» в русском языке – удивительное слово. С одной стороны, оно означает то, что сделано из вещества. С другой – это основа мудрости, а вещий – мудрый. Принять мир, в котором себя обнаружил, как вселенную или поселенную, то есть место поселения, – это мудро. И если это плотное место вещественно, надо выжить в мире вещей и вещества. Так
