Я ХОЧУ ЭТО! - Ольга Корнильева

Кристи часто заходила на его страницу и тоже любовалась этими дивами прошлого и настоящего. Один раз она даже оставила восхищенный комментарий, который, видимо, и привлек внимание Эдуарда. На странице Кристи он с удивлением для себя обнаружил не бытовые фото, коими пестрит инстаграм, и не выдернутые фото знаменитостей, а полноценную страницу художника, который творит, думает, вкладывает в свое творчество душу, мозг и тело. Он стал с интересом наблюдать за страницей Кристи, каждый раз отмечая ее новые фото. Когда он увидел последнюю фотосессию, то не мог не написать ей длинный комментарий и выложил практически весь ее фотосет на своей странице. Кристи была крайне удивлена. Конечно, она считала себя красивой женщиной, но оказаться в компании Софи Лорен, Катрин Денев, Мерлин Монро и других звезд было более чем приятно. К ее удивлению, люди ставили лайки ее фото не меньше, чем звездным. Это стало настоящим открытием для Кристи. И она, вдохновленная, взялась за новые фотосеты, что-то переснимая заново, используя другие ракурсы, другие фильтры. Она фотографировала себя, так как любила себя как модель и понимала, что именно она сможет раскрыть замысел того или иного фотосета как никто другой.

Началась своеобразная переписка. Вся страница Эдуарда была в фото Кристи. Черно-белые, цветные, снятые на телефон. Везде была она и подпись j’adore. Эдуард влюбился. Это было очевидно. Для знакомых, подписчиков, жены, детей, семьи. Влюбился, как мальчики влюбляются в фото прекрасных женщин, которых никогда не встречали. В отличие от звезд, которых раньше он размещал на своих фото, с которыми дружил, встречался или просто был знаком, с Кристи он даже не виделся. И это было странно и раздражительно. Для всех. Особенно для жены. Она срочно позвонила врачам Эдуарда, чтоб те вызвали его для полного осмотра, в том числе психического. Дело в том, что часть акций одной компании все еще принадлежала Эдуарду, и кто его знает, как он мог ими распорядиться, если средь бела дня размещает фото, причем не в единственном экземпляре, а во всем великом множестве, какой-то Кристи, которую и в глаза никто не видел, а тем более не слышал. Да ладно бы размещал, так еще и подписывается, что влюблен, восхищен. Вот на старости лет совсем рехнулся. Он так и акции свои ей отпишет, потом ищи-свищи и его, и эту Кристи вместе с акциями.

«Нет, надо это прекращать», – думала Стефания, властная женщина лет 55, в железных рукавицах державшая Эдуарда последние лет тридцать. Да, она любила шпильки, роскошную одежду, поездки, деньги и женщин. Свою любовь к женщинам она тщательно скрывала, но иногда просачивалась какая-то информация, которую мгновенно гасили или, наоборот, разжигали, но уже под другим углом: то ли съемки в кино, то ли новые фотосессии. Все фаворитки были при деле, при этом все знали, что Стефания имеет семью и тщательно блюдет свой моральный облик, поэтому никто не пикал и все были довольны. Недовольной сейчас была только Стефания. Как же так, тридцать лет сидел под каблуком, а теперь опозорил практически на весь мир, ладно, постил бы фотографии всех известных баб, кто их не видел, а то испортил страницу какой-то русской девицей… Да кто она такая, чтоб на нее он вообще посмотрел? Нет, конечно, посмотреть на нее можно, дама с талантом и мозгами, да и внешностью тоже не обделена, но что она делает на странице моего мужа? «Нет, это я не потерплю», – говорила себе Стефания, резко поворачивая на светофоре. Она водила, как лихой мужчина. Вообще, мужской менталитет был ей близок, поэтому она всегда была боссом, начальником, руководителем. Ей нравилось властвовать и власть. И она не собиралась ее отдавать и лишать кого-то своего неусыпного контроля. Эдуард все это знал. Он уже давно не любил Стефанию. Он ее просто боялся. Боялся, как пес, как слабый в паре мужчина, который, возможно, должен был родиться женщиной. Нет, он не был геем, его привлекала только женская плоть, но он был так мягок, податлив и так подавлен Стефанией, что уже покорился своей участи и ничего не ждал от жизни…

Единственная радость – Кристи. Нет, это не новое модельное лицо, это просто лицо, тело, плоть, которую ему никогда не суждено увидеть вживую, прикоснуться к ней, эти вены на ее руках, пульсирующие от движения его сердца. Если бы она могла ответить на его чувство или хотя бы заинтересоваться им, он ни на что бы не претендовал, только бы видеть ее, общаться с ней, ощущать ее мягкую энергетику…

Его размышления были жестко прерваны звонком от Стефании, которая потребовала, чтоб он стер все фото этой Кристи и вообще перестал вести инстаграм, дабы не позориться. Еще он пригрозила отправить его на обследование в больницу, и там-то ему уж точно не поздоровится. Закончила она, как обычно, зверски-ласково, сказав, что приедет на выходные и проведет с ним чудесный уикенд. Это означало уикенд полного контроля над его звонками, походы в ненужные гости или рестораны. Эдуард не любил толпу, ему было приятно находиться в собственной компании. Нет, возможно, он с удовольствием посещал бы разные мероприятия. Но без Стефании. Эта слишком властная женщина лишала его воли, а следовательно, и удовольствия от жизни, от походов в жизнь, в люди. Он весь сжимался в ее присутствии, даже выражение глаз и осанка становились какими-то болезненными, как у раба, скованного цепями… Он принял очередную таблетку антидепрессантов, запил их водкой и лег в постель, надеясь, что придет сон и он будет парить в своих снах, свободный и спокойный.

А в это время в полной эрегированной готовности просыпался в своей съемной у какого-то преподавателя квартире молодой датчанин, приехавший пополнять свой интеллект российскими изысканиями в области международной политики, кросскультурного взаимодействия, истории народов и других дисциплин, которые в России любят преподавать всем, кто платит за это деньги. Датчанину было 27 лет, девушки у него не было, поэтому ему пришлось обреченно последовать в душ для выполнения в одиночку некой, по сути, сексуально-гигиенической процедуры. Сегодня опять было назначено несколько пар лекций, которые он, с исполнительностью хорошего студента, исправно посещал и конспектировал. Все это было отлично, безусловно пополняло его датский багаж знаний, но ему хотелось большего от этой поездки. Да, знания – это круто, но со знаниями еще как-то можно разобраться с помощью учителей, друзей, книг и интернета, а с сексом все сложнее. Секс, конечно, тоже можно найти в интернете, на сайтах, но сколько можно дрочить в одиночку. Генри хотелось настоящего секса. Причем такого, от которого земля из-под ног уходит. Поэтому он каждый раз вглядывался в толпу студенток, стараясь заприметить возможную «жертву», но пока жертвой ощущал себя он. А именно жертвой полного отсутствия интереса к своей персоне со стороны женского пола. Он даже подумал, что если так будет продолжаться, не переметнуться ли ему к гомосексуалистам, все лучше, чем в одиночку коротать дни и ночи. Нет, у него, конечно, были девушки. Две. С одной он целовался, а с другой даже были постельные сцены, но назвать себя опытным самцом Генри, к сожалению, не мог. Собственно, он не знал даже, как подойти к девушке. Он был слишком мягок и застенчив, а женщины в своей общей массе любят, чтоб их завоевывали. Никто не обращал внимания на тихого, неброско одетого молодого человека, которого просто переполняли эмоции. Он готов был отдаться на растерзание любой суке, только чтоб почувствовать себя востребованным как мужчина, ощутить тепло женского тела. Нет, он не хотел к гомосексуалистам. Отчаянно не хотел. Ну почему он не обладает телом какого-нибудь спортсмена, не может поиграть мускулами и вынужден грустно наблюдать чужой флирт, чужую страсть и заигрывания. Генри становилось горько от этого, и он старался не смотреть на то, как кокетничают девушки с другими парнями с его курса. Молодой датчанин не был уродом, он был очень привлекательным и харизматичным молодым человеком, но покров скромности, как покрывало девственницы, окутывал его, и девушки его возраста его просто не замечали. Да, для них он был человеком-невидимкой, никем, безликим юношей в зеленой куртке.

Конец ознакомительного фрагмента.