Владыка морей Ч. 2 - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мусульмане покорили земли на два дня пути, от океана и до окрестностей города Татта, самого большого и богатого в этих землях. Город этот стоял всего в тридцати милях от Банбхора, на правом берегу великого Инда. Надир решил не идти дальше, начав договариваться с местной верхушкой. Он угрожал, врал и льстил направо и налево. Он изо всех сил пытался удержать вожжи несущейся под гору повозки, которая рисковала вот-вот разбиться о камни. Он попал между двух огней. Его пока не принимала местная знать, и он едва держал в узде арабов, которые чуть было не устроили здесь кровавую резню. Арабы рассуждали просто — прими ислам или умри. Но сейчас это было бы крайне неосмотрительным поступком. Надиру пришлось засыпать своих воинов серебром и специями, чтобы хоть как-то утихомирить их жажду крови.
Он пытался склонить на свою сторону уцелевших аристократов княжества, но пока получалась плохо. Они ненавидели его и боялись. Про наступление мусульман в Персии здесь знали, но пока еще до войска халифа было так далеко, что никто в этих землях не воспринимал эту опасность всерьез. Напротив, самого Надира считали здесь просто удачливым разбойником, которого вот-вот настигнет справедливое возмездие. А еще ему не простили разорения индуистских храмов. Люди тут верили в этих богов тысячи лет. Они не готовы были отказаться от них вот так вот сразу. Для этого просто не было никаких оснований.
Как поступил Надир, попав в такую непростую ситуацию? Он поступил так, как арабы еще не поступали. Он объявил, что не станет преследовать язычников за их веру. Он заявил, что эти язычники и не язычники вовсе, а их вера подобна вере христиан и иудеев. А еще он взял за себя дочь предыдущего князя, единственную из всей семьи, которую оставили в живых. Такими действиями он пытался показаться похожим на законного правителя этой земли, пусть и чужим по языку и вере. А вот как раз это для Индии было делом совершенно обыденным. Члены высших каст в низовьях великой реки сами были пришельцами. Они отличались от истинных владельцев этой страны настолько, что надо было быть слепым, чтобы перепутать светлокожего брахмана или воина-кшатрия со смуглым, почти черным, земледельцем-дравидом. И именно это знание Надир держал про запас, словно нож в рукаве убийцы. Система каст была уродлива и несправедлива, и именно на этом можно будет сыграть в будущей долгой игре. Ислам каст не признает, он делает людей равными перед Аллахом всемогущим и его законом. А раз так, то те, кто недоволен существующим порядком вещей, могут стать его союзниками. Нужно их просто найти и перетянуть на свою сторону. Впрочем, поклонников Будды искать было не нужно, они уже сами пришли к нему. Они тоже не признают деления на касты, они не любят воевать, и это именно их угнетали поклонники многоруких богов. Как военная сила, местные буддисты были абсолютным нулем, но вот во всем остальном… Во всем остальном этот союз сулил массу интересных возможностей.
— Ты знаешь, дорогой зять, — Азиз ибн Райхан искоса посмотрел на Надира. — Помнишь, мы с тобой продали в рабство несколько сотен разбойников, когда взяли Дебал?
— Помню, — удивлено посмотрел на него Надир. — У них еще были рожи, не внушавшие доверия. Они из народностей мид и джат. Их тут все не любят. Они поклоняются таким богам, которые даже местным язычникам кажутся языческими.
— Мне вот пришла в голову одна интересная мысль, — продолжил Азиз. — Пусть эти люди чернолицые уроды, негодяи и разбойники. Аллах милосердный не всех делает такими красивыми людьми, как мы с тобой. Но если мы принесем им свет истинной веры, то они станут самую малость лучше. А ведь это весьма благочестивый поступок, мой дорогой зять.
— Сколько ты говоришь, они могут дать воинов? — впился в него острым взглядом Надир[1].
— Четыре тысячи, мой дорогой зять, полные четыре тысячи, — ответил ему тесть. — А когда следующим летом сюда подойдет подкрепление из Бахрейна, мы возьмем Татту, и ты станешь полновластным эмиром этой страны. А я стану ее визирем.
— Хм…, — задумался Надир. — И не такие уродливые у них рожи, мой уважаемый тесть. Самые обычные у них лица, если разобраться…
* * *
Июль 639 года. Александрия.
— Все сюда слушать! — ревел в бронзовый раструб Сигурд. — Вы все меня знать! Я Сигурд Эйнарсон, именуемый Ужас Авар. Я и мои парни отвечать за порядок на этот ипподром. Я вас предупреждать постоянно! Никаких драк, если ваш лошадь в конце прийти! Тот глупый мул, кто из-за медный нуммий начать буянить, я поймать и глаз высосать. Понимать? Весь город этот дурак без глаза видеть и смеяться! Я Тором клясться и святым Марком, что это истина есть!
По каменной чаше стадиона пронесся разочарованный гул и споры. Командир норманнской стражи перешел на новый уровень наказаний, а потому сегодня не угадал никто. Большая часть ставила на выдавливание глаз, вынимание их ложкой или аккуратное извлечение с помощью ножа. Но высасывание! Это было что-то новое. Те, кто не угадал, пытались доказать, что выдавливание и высасывание — это почти одно и то же, но денег не получили, из-за чего немедленно разгорелось несколько драк.
— Нет, ну какой же здесь, однако, беспокойный народ, — негромко удивился Стефан.
Впрочем, Коста, который обмахивал его опахалом, все прекрасно услышал. И даже шум ему не помешал. Они решили пообщаться здесь, на ипподроме, ведь куда бы ни пошел или ни поехал великий логофет, его осаждали толпы народа, жаждущего справедливости. То же самое касалось его дома, где прямо у входа ночевали просители, которые тянулись со всего Египта. Не было ни малейших сомнений, что за домом Стефана наблюдали, и это было проблемой. Постоянное мелькание одного и того же лица, не входящего в чиновничий круг, вызвало бы много вопросов. А открывать себя Коста пока не хотел. Так было намного легче работать. Как спрятать то, что никто не должен найти? Нужно положить его на самое видное место. А потому на слугу с опахалом никто не обратил ни малейшего внимания, и они смогли спокойно поговорить, не привлекая внимания.
— Рассказывай, — сказал Стефан, с любопытством
