Троица. Будь больше самого себя - Андрей Курпатов

Кстати, свою книгу, которая и сейчас поражает богатством материала, системностью подхода и точностью формулировок, фон Крафт-Эбинг назвал – внимание! – «Половая психопатия».

Да, всё многообразие форм сексуального поведения старый психиатр рассматривал как проявление странных, подспудных инстинктов, заложенных в человеческой природе. Если же они проявлялись избыточно, тогда он, как всякий психиатр, ставил диагноз: «психопатия».

Великое здание эволюции стоит на изменчивости. Природа создаёт нас разными и никогда не повторяется. Нам эти «переходные формы» могут казаться «все на одно лицо», но посмотрите на подушечки своих пальцев, посмотрите в глаза своим близким – рисунок, который вы видите, уникален. Впрочем, вся эта бесконечная, поражающая воображение уникальность создаётся набором одних и тех же весьма ограниченных средств. У нашего мозга есть определённая механика, а количество средств, которыми порождается уникальность нашего «внутреннего мира», не велика.

В музыке всего семь нот, палитра цветов тоже весьма ограничена… Вопрос в том, как мы используем эти возможности.

С одной стороны, многообразие человеческого поведения не поддаётся определению, с другой – в нём нет ничего поистине уникального. И не так важно, как мы назовём то или иное проявление своей психической деятельности, какие ярлыки повесим на себя или других. В конце концов, это лишь игра слов.

Важно, что в каждом из нас генетически заложены определённые возможности, своего рода опционал, который как-то проявляется в нашем наличном поведении или не проявляется, не используется.

В любом случае, он у нас есть, и мы можем его расширять, развивать, интенсифицировать, или напротив – ужимать, сокращать, подавлять.

Глава первая

Игра трёх инстинктов

Мы возвели интеллект в ранг высшего класса; низший класс восстаёт.

Раньше у нас не было данных о том, каковы особенности мозга человека, который сходит с ума, оказывается психопатом или ввинчивается в невроз. Приходилось гадать, строить гипотезы – то ли на песке, то ли на воде, то ли вообще непонятно как.

Большинство классификаций психических болезней строилось по так называемому феноменологическому принципу (от слова «феномен»).

Вот мы наблюдаем у человека некий специфический комплекс реакций (феномен), подробно описанный в научных трудах и психиатрических справочниках, и делаем вывод, что у него, например, параноидная шизофрения.

Наблюдаем другой рисунок поведения (феномен) у нашего пациента, значит у него какая-то другая психическая болезнь – психопатия, например, или невроз. А может быть, та же самая шизофрения, но другая её форма – допустим, гебефренная шизофрения или малопрогредиентная (вялотекущая).

Если говорить о психопатии, то российские психиатры долго пользовались классификацией, созданной нашим выдающимся соотечественником Петром Борисовичем Ганнушкиным.

Она включала в себя психопатии астенического и психоастенического типа, шизоидную психопатию, циклоидную, параноидную, истерическую, возбудимую, аффективную, неустойчивую и т. д.

И подобных классификаций, описывающих бесконечное разнообразие психических расстройств, было создано превеликое множество. Нужен был большой практический опыт и годы работы в клинике, чтобы научиться усматривать в поведении пациента подобные «симптомокомплексы».

Именно этому «искусству» и учили будущих психиатров в медицинских вузах и психиатрических клиниках – из поколения в поколение.

То, что за всеми этими бесчисленными классификациями и симптомокомплексами кроется что-то действительное, что-то настоящее, какой-то фактический нейрофизиологический «зверь», сомнений у психиатров не было. Да и у вас бы, поверьте, не осталось, проведите вы достаточное время в психиатрическом стационаре.

Но почему люди заболевают психическими расстройствами – оставалось загадкой. Что заставляет психических больных чувствовать, действовать и думать тем или иным специфическим образом? Почему одни слышат голоса, другие не могут контролировать свои влечения, третьи навязчиво повторяют одни и те же действия, четвёртые теряют всякое желание жить?

Ответа, честно говоря, у психиатров не было. Было ощущение, что все эти «странности» наших пациентов, по большей части, врождённые (или как мы ещё говорим – конституциональные).

Предпринимались попытки подвести под это дело какую-то теоретическую базу – увидеть и определить «корни болезни».

Кто-то из исследователей упирал на детские комплексы, другие – на особенности воспитания. Многие считали, что дело в перенесённых инфекционных заболеваниях, трудных родах, последствиях черепно-мозговых травм и т. д. Кто-то считал, что всё дело исключительно в наследственности – мол, от осинки не родятся апельсинки (любимая, кстати сказать, поговорка многих психиатров). Но, к счастью, эти времена миновали – гадать «на гуще» симптомов больше нет никакой необходимости.

Благодаря возможностям современной медицинской техники[8] мы можем заглянуть внутрь живого мозга и увидеть, какие именно структуры задействованы при том или ином виде психических расстройств.

Недалёк тот час, когда медицинские компьютеры и вовсе оставят психиатров без работы – сами будут ставить пациентам диагнозы и назначать необходимое медикаментозное лечение.

После этого долгожданного инструментального «проникновения в мозг» чьи-то научные теории (гипотезы) развития психических расстройств стали находить подтверждение, а чьи-то, напротив, безвозвратно почили в бозе.

Но главное, стало понятно, что наша уникальность отнюдь не так уникальна, как нам кажется. Причудливая игра считанных, на самом деле, компонентов психики способна, как оказалось, создавать невероятное многообразие форм поведения – «психических феноменов».

Что же это за «считанные компоненты психики»?..

Благодаря целой череде научных открытий мы узнали о существовании различных паттернов нейронных сетей в нашем мозгу, которые обеспечивают тот или иной режим его работы – внимание, потребление информации, «блуждание».

Стараниями Роджера Сперри, Майкла Газзанига и других был открыт механизм работы «расщеплённого мозга», который наглядно продемонстрировал, что одно полушарие (правое) у нас безъязыкое, другое (левое), наоборот, болтает без умолку, а отношения между ними – своего рода игра в кошки-мышки.

Опыты Джакомо Риццолатти увенчались открытием «зеркальных нейронов», благодаря которым, как мы теперь знаем, наш мозг понимает чувства и намерения других людей. Больше того, исследования показали, что эффектом «зеркальности» обладают нейроны самых разных областей мозга.

А ещё выяснилось, что в нашей голове квартируют «другие люди», и что мы начинаем думать о них всякий раз, как только включается наша «дефолт-система мозга». Это открытие сделала исследовательская группа под руководством Маркуса Рейчела.

Причём, таких «других людей» в нашей голове не больше определённого количества, которое ограничивается «числом Данбара». Эти 150–230 наших «виртуальных друзей» – тех «других людей», о ком мы регулярно думаем, – и есть своего рода потолок наших социальных возможностей[9].

Об этих и других научных открытиях я уже рассказывал в книге «Чертоги разума» и, если вы её читали, то эти знания вам сейчас пригодятся. Мы попробуем понять, каким образом взаимодействие всех этих психических систем и механизмов мозга создаёт нашу отнюдь не уникальную уникальность.

Поиск вслепую

Вся проблема этого мира в том, что дураки и фанатики всегда уверены в себе, а умные люди полны сомнений.

Сделаю небольшой экскурс в историю исследования, которое привело к результатам, лежащим в основе всей этой книги.

Началось оно больше двадцати пяти лет назад в клинике психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, а затем продолжилось в Клинике неврозов им. академика И. П. Павлова.

В качестве психотерапевта мне нужно было работать как с тяжёлой психической патологией, так и с достаточно простыми невротическими реакциями. При этом, должность у меня была психотерапевтическая, а потому и методы, которыми я мог пользоваться, соответствующие – психотерапевтические техники.

То есть, задача была, прямо скажем, нетривиальной: нужно было найти какое-то особое ви́дение всего спектра психических расстройств, которое бы позволило добиваться результата – хоть с пациентами, страдающими маниакально-депрессивным психозом, хоть у пациентов с обычной вегето-сосудистой дистонией.

Проще, конечно, было реконструировать реальность психотиков (пациентов с тяжёлыми психическими расстройствами), как делают это врачи-психиатры – ставим диагноз и назначаем лекарства; невротиков же, напротив, анализировать при помощи известных психологических теорий.