Разрушительница проклятий - Одри Грей

Хейвен рассмеялась, – по-настоящему рассмеялась, – а затем ее силы иссякли, и она упала обратно на листву.

Шок. Она впала в шоковое состояние.

– Это моя любимая стадия умирания, – сообщила спутница Столаса. – Люди всегда начинают творить всякие глупости.

Столас видел тысячи смертей и знал, что последует дальше. Все просто: паника, отрицание, шок, а затем спокойное чувство принятия в конце.

После этого душа покидала бренное тело. Иногда она тихо ускользала, и смерть казалась почти безмятежной. Иногда вырывалась из смертной оболочки, как будто ее выдергивала невидимая рука, и человек выглядел совершенно потрясенным этим событием.

Но всегда, всегда души приходили к Столасу неохотно и в ужасе перед новым хозяином.

– Она скоро будет нашей, – пообещала его спутница. – Кто первый?

Рычание, вырвавшееся из его груди, заставило ее запрыгнуть обратно на ветку, и оставшаяся на деревьях листва зашевелилась от трепетания крыльев за ее спиной.

– Никто не прикоснется к ней! – прорычал Столас, удивляя даже самого себя. – Понятно?!

Рот спутницы приоткрылся. Она поглядывала то на умирающую Хейвен, то снова на Столаса. «С чего это ты о ней так заботишься?» – так и читалось на ее лице, но она благоразумно промолчала.

У него были схожие мысли. Теперь ты теряешь самообладание? Из-за смертной?

Прижав крылья к телу, Столас попытался отвернуться от Хейвен, чтобы не слышать ее неровное дыхание, такое слабое и выдающее беспомощность. Чтобы не чувствовать ее боль. Страх.

Пусть она умрет. Ты достаточно ей помогал.

Но вопреки всем инстинктам он снова нашел взглядом Хейвен. И что-то в лице девушки, в свирепом изгибе губ, с которым она смотрела в глаза смерти, в ее непокорном взгляде вызвало у Столаса желание помочь ей.

– Нет, – возразила его спутница, хотя ее голос дрожал: она все еще была настороже после его последней вспышки гнева. – Ты обещал, что не станешь вмешиваться.

Столас ощутил глухое давление, а затем – почти приятное освобождение, когда когти вырвались из кончиков пальцев. В глубине души он знал, что уже принял решение спасти Хейвен, но сам себя не понимал и поэтому продолжал сопротивляться.

Множество смертных умирало гораздо тяжелее. Почему же ему так не хотелось видеть смерть Хейвен? Она нужна Столасу для выполнения плана, но это не объясняло того, что ее агония вызывала в нем непреодолимое, инстинктивное желание спасти, пронзающее его с каждым ее предсмертным вздохом.

Губы Хейвен приоткрылись, с них сорвался тихий стон, и Столас потерял самообладание. Зарычав, он расправил крылья и приготовился спикировать вниз, чтобы помочь ей.

В тот момент он был готов перевернуть вверх дном Нихл и Преисподнюю, лишь бы прекратить ее страдания…

Но в ноздри Столаса вдруг ударил чужой запах, разрушив власть, которую Хейвен имела над ним. Приближался Солис. Владыка Преисподней зарычал, увидев своего извечного врага, чья бледно-золотистая магическая аура освещала деревья вокруг.

Ашерон Хафбейн, сын Владыки Солнца из Эффендира и раб смертного короля. Его магия вспыхивала и угасала, пытаясь вырваться из тьмы, которая питалась ее пламенем. Но даже могущественный сын Владыки не смог избежать Проклятия, и его магия едва ли могла помочь.

Столас почувствовал, как губы растянулись в полуулыбке. Этого смазливого Повелителя Солнца наверняка раздражало ощущение, что его магию подавили, а как бы он взбесился, если бы узнал, что за ним наблюдают из Преисподней?

– Бедняжка, несостоявшийся герой, – поддразнила спутница, когда крылья Столаса медленно расслабились, а дыхание выровнялось. – Похоже, вместо тебя героем станет Солис.

– Ну и ладно, – пробормотал Столас, возвращаясь на свой прежний наблюдательный пост на дереве. Теперь, когда наваждение пропало, он был так же удивлен своим стремлением помочь раненой смертной девушке, как и его спутница. – Пусть этот идиот Солис разбирается с ней.

– Ты так только говоришь, но твое лицо…

– Что с ним?

– Возможно… – из тона его спутницы ушла насмешка, теперь она казалась обеспокоенной, – твоя кровь, которую ты обманом заставил ее попробовать, каким-то образом связала вас.

Столас медленно приподнял верхнюю губу и обнажил клыки. Его грудь содрогнулась от низкого рычания.

– Я сделал это лишь для того, чтобы пробудить ее силы. А теперь хватит болтать о смертной. Я не в настроении.

Опустив голову, спутница отошла подальше, а затем перепрыгнула на соседнее дерево и осторожно посмотрела на Столаса. В другой ситуации он бы уже поставил ее на место, но сегодня вечером вел себя рассеянно, и от этой хитрой Ноктис его рассеянность не укрылась.

Она проверяла границы их отношений, пытаясь понять, как далеко может зайти.

– Ты когда-нибудь задумывался, что выполнил два из трех действий, необходимых для брачного ритуала?

Столас думал об этом, но не собирался признаваться в этом своей спутнице.

– Чтобы Ноктисы могли завершить брачный ритуал, они должны выпить кровь друг друга и видеть совместные сновидения, – отметил он. – Но у девчонки нет доступа к моим снам и она добровольно не дала мне выпить свою кровь.

Неудовлетворенная ответом, его спутница обхватила себя руками и посмотрела вниз на умирающую смертную. Против своей воли Столас проследил за ее взглядом.

Извечный джентльмен, Ашерон накрывал Хейвен своим плащом. Они разговаривали. Столас наклонил голову, напрягая слух.

Неужели она назвала его по имени? А Ашерон… Почему этот дурак говорит так… ласково?

Столас уже много веков знал Ашерона. Этого Солиса можно было назвать как угодно – высокомерным, самодовольным, ублюдком, – но ласковым он не был.

Укол гнева пронзил Владыку Преисподней между лопатками, а когти удлинились. Нахмурившись, он глубоко вздохнул и попытался порадоваться тому, что Ашерон появился, чтобы спасти Хейвен, и тем самым позволил Столасу не нарушать условия пари.

И все же… он не мог избавиться от побуждения, от желания самому ее спасти. Стать тем, кого она увидит, когда очнется. Залечить ее раны, прогнать боль и снова увидеть янтарные глаза, сияющие, разглядывающие его с той же отважной глупостью, за которую ему следовало убить ее в их первую встречу.

Его спутница прищелкнула языком и надула губы, сердито глядя на него со своего насеста.

– Я решила упомянуть кровь лишь потому, что… ты так смотришь на нее… – Прежде чем продолжить, она отступила еще на несколько шагов и расправила крылья, приготовившись в случае необходимости улететь в безопасное место. – Как ты думаешь, она когда-нибудь будет смотреть на тебя так же? Для нее ты такой же монстр, как и то Порождение Теней, которое пало от ее руки.

Его ладони покалывало, кулаки сжались, когти впились в плоть. Спутница, не мигая, смотрела на него, едва осмеливаясь дышать в ожидании ответа и удерживая гладкие иссиня-черные перья, покрывающие ее крылья, совершенно