Тропой разведчика - Сергей Зарубин

— Это не разведчики, — нахмурился Ефремов. — Это были совершенно случайные люди в нашем деле. Таким всегда кажется, что нельзя пройти, что они обязательно погибнут. Нет, Сергей, наши разведчики не такие. Говоришь, немецкие лыжники новобранца у вас украли? Подумаешь, подвиг!.. Нетрудно взять в плен человека, который только что прибыл на фронт и никогда не держал в руках винтовку. Его можно было и не связывать, а забить в рот кляп, чтобы не кричал, и вести. А вот среди белого дня преодолеть минные поля, перерезать проволочные заграждения, все разузнать, выведать, бесшумно схватить немецкого офицера, а потом без единой раны вернуться домой — это не всякий сумеет. А в нашем взводе такое бывало. Но разведчики тоже очень любят жизнь, они и воюют за право на хорошую жизнь.

Старшина обводил взглядом белые больничные стены, в его серых сумрачных глазах появлялись искорки.

— Скорее бы вернуться к товарищам, рассказать, как было плохо без них… Слышал, Сергей? Наши сейчас наступают. А разведчики идут впереди, прокладывают пути. Все время впереди… Нам надо далеко-далеко шагать. Пойдешь, Сергей, со мной?

— Пойду, товарищ старшина.

Торжок иногда сильно бомбили, но Ефремов никогда не спускался в подвальное помещение, куда на время воздушных тревог переводили «ходячих» раненых. Старшина подходил к дребезжащим, позванивающим окнам, смотрел в небо, где кружили «юнкерсы», на берег речки, где совсем недалеко от госпиталя стояла зенитная батарея, и внимательно следил за происходящим. Однажды он подозвал Сергея к окну.

— С сегодняшнего дня считай, что эта батарея вражеская. Тебе и пятерым разведчикам приказываю взять в плен командира батареи. С чего начнете?

— Наблюдать надо.

— Правильно, — сказал Ефремов. — Садись у окна и следи. Дня через три доложишь о том, что заметил. Я тоже буду смотреть.

Через несколько дней Сергей многое знал о батарее: определил, когда сменяются наблюдатели, куда идут отдыхать, когда расчеты проводят учебные занятия, засек время обеда. Много раз видел он и командира — низенького бойкого человека с планшетом на полушубке.

— Догадался, как схватить его? — спросил Ефремов.

Сергей заметил, что ежедневно, ровно в шесть часов вечера, командир батареи уходил в крайнюю, замаскированную землянку, и сказал об этом Ефремову.

— Дай руку, Сергей, — радовался старшина. — Этот медвежонок в полушубке, считай, в наших руках. Видишь провода над землянкой? Так вот, в шесть часов вечера командир батареи бегает к телефону. Докладывает обстановку, наверное, снарядов просит. Засаду надо устроить у землянки и сцапать этого аккуратиста. Будем готовиться к поиску.

Старшина достал чистый лист бумаги, нарисовал кубики и квадраты — дома, «расставил» возле них пулеметы, проволочные заграждения, заштриховал «минные поля» — труден стал путь разведчиков. Игра заинтересовала многих раненых, незаметно возле Ефремова образовался тесный кружок. Старшина учил, как резать колючую проволоку, обезвреживать мины. Сообща было выбрано наиболее удобное время для поиска, налажено взаимодействие с артиллеристами, установлены сигналы вызова и прекращения огня, выдвинуты на фланги группы прикрытия, определен порядок отхода. Вот, кажется, все готово, вот разведчики «выходят» на исходную позицию, но в палате слышится спокойный голос:

— Назад, ребята! Кляп для «языка» не приготовили.

— Рот ему можно заткнуть перевязочным пакетом, — говорит кто-то из раненых.

— Правильно, — соглашается Ефремов. — И пилотка подойдет и старая портянка. Пошли дальше.

Испробовав десятки вариантов, «подбирались» разведчики к зенитной батарее и «охотились» за «языком». Иногда поиск проходил быстро и успешно, а чаще из-за мелочей разведгруппа «терпела поражение» — Ефремов беспощадно «громил» за необдуманные, поспешные действия. Все же дней через десять командир батареи был «взят в плен». Не догадывался об этом, конечно, низенький командир, по-прежнему ровно в шесть часов вечера бегавший «на доклад» к начальству.

Иногда врачи заставали раненых за странными занятиями. Откроет дверь главный врач, войдет в палату и остановится:

— Куда лезешь? Здесь минное поле. Забыл?

— Я прикажу: «Беглым, огонь!» Самый срок.

Рассказы Ефремова о проведенных им поисках тоже были школой для Сергея. Он еще не видел, но уже знал всех солдат и сержантов взвода, восхищался их отвагой и находчивостью. Сможет ли он быть таким, как они?

— Сможешь, — ободрял Ефремов. — В нашем взводе служат самые обыкновенные люди. Они очень любят Родину, преданы Коммунистической партии, находчивые, закаленные, мужественные. Чувствую, что ты такой же, как мои боевые товарищи.

Но Сергей знал в себе другое и после большого колебания рассказал об этом Ефремову.

Поздними вечерами необъяснимое чувство влекло Сергея за поселок. Ложился он на траву и долго, часами, слушал. Сергей научился различать гудки и словно видел, в какой тупик ушел маневровый паровоз, куда прибыл скорый поезд, на каком пути, трубя сигнальным рожком, работает его отец. Лязг буферных тарелок, тяжелые вздохи и шипение локомотивов, нежные, еле ощутимые звуки гармошек, неумолчное щелканье ночных птиц волновали, вызывали радостные чувства и мечты. В летние дни Сергей часто уходил в лес. У него была любимая поляна, где жило много разных зверушек. Сергей считал себя взрослым и очень боялся, чтобы сверстники не узнали о его увлечениях, не засмеяли. Он мог часами наблюдать за жизнью жучков, муравьев, любил слушать шорохи, птичьи голоса, шум листьев. В центре поляны, у большого пня, росла березка. Весной кто-то прошел мимо и надломил ее. Сергей перевязал березку, взрыхлил возле нее почву, и деревце поправилось зазеленело, выпустило новые ветви. Спасенная березка росла…

— И еще я люблю цветы собирать, старшина, — продолжал Сергей. — Самые красивые хранил, засушивал. А здесь на фронте… В стороне разорвется снаряд, а я вздрагиваю, никак не могу привыкнуть. Словом, как девчонка… Я, наверное, не подойду.

Сергей посмотрел в лицо своего собеседника. Если бы засмеялся в ту минуту Ефремов, никогда бы им не служить вместе.

— Больше мужества, Сергей, все у тебя будет хорошо, — сказал Ефремов. — Твоя чувствительность не помешает бороться с жестокостью. Наоборот, это даже лучше для разведчика. А когда отвоюем, придем к своим родным березкам.

НА ТИХОМ УЧАСТКЕ

Ефремов выписался на два дня раньше, сказал, что навестит, и ушел. Когда Сергей выходил из госпиталя, он увидел старшину, оживленного, радостного, с орденом Красного Знамени на гимнастерке.

— Едем в свою армию, — сказал он. — Сделаю все, чтобы ты был со мной. Не возражаешь?

— Конечно, нет, товарищ старшина.

Разведотряд 863-го ударного полка… Уже высоко поднялись травы, запестрели цветы на лужайках, гомонили выводки птиц в израненных ржевских лесах, когда выписавшиеся из госпиталя прибыли в эту часть. Радостно встретили солдаты своего командира взвода. Когда стих шум приветствий, старшина оглянулся на Сергея и сказал:

— Новый разведчик. Знакомьтесь.

Обычным было знакомство с «зелеными призраками», о которых рассказывал и бредил в госпитале старшина Ефремов. Подошел и подал руку большелобый, с недобрым взглядом из-под рыжих бровей разведчик Иван Костромин. Обыкновенно выглядел Анвар Уразбахтин — «похититель немецких часовых, ночной барс». Худощавый смуглолицый солдат дружески похлопал Сергея по плечу, велел «чувствовать себя как дома» и усадил на свою койку. Григорий Скульский, который владел немецким языком и «помог выловить нескольких крупных гитлеровских лещей», оказался добродушным, веселым парнем. Он сразу же стал расспрашивать, умеет ли новый разведчик плясать, играть на гармошке, потому что «второй взвод стал зазнаваться и ему надо утереть нос», — готовился смотр художественной самодеятельности. Ничего грозного не было в облике дальневосточника Николая Уварова — пулеметчика, отличного стрелка, уничтожившего более ста вражеских солдат и офицеров. Николай Малышко, «профессор наблюдения», оказался застенчивым солдатом с веснушчатым мальчишеским лицом.

В землянку зашел политрук разведотряда Павлов, снял плащ-палатку, платком, вытер пыль с пенсне, сообщил о тяжелых боях под Севастополем и, увидев незнакомого солдата, спросил:

— Новичок?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — сказал Ефремов. — В госпитале встретились… Охотник из Забайкалья, следопыт.

— Закаленные, смелые люди живут там. Умеют они выслеживать зверей… Такие нам нужны. Кто будет готовить?

— Мне приказано подготовить Матыжонка к поискам, — доложил, вскинув руку к пилотке, подтянутый, щеголеватый старший сержант Савченко.

…Глубокой ночью Сергея Матыжонка разбудили. Старший сержант Савченко приказал надеть маскировочный халат, взять автомат, часы со светящимся циферблатом и следовать за ним.