Столица - Наталья Викторовна Бутырская

После ужина Джин Фу отправил меня переодеться и захватить копье, затем повел к внутренним воротам, возле которых взял меня за плечо и сказал:

– Тебя будет обучать один из людей Бай Чонгана, я попросил, чтобы тебя как можно быстрее подготовили к боям, но, возможно, будет слишком тяжело. Помни, ты всегда можешь выбрать другой вариант, снизить нагрузку или отказаться вовсе. Если захочешь, то можно заменить бои чем-то другим.

После ворот он убрал руку и прошел в отдельно стоящий дом, в котором, по его словам, жили все охранники, слуги мужского пола, а также там была своя кухня и зал для тренировок.

– После тебя проводит кто-то из охраны.

Джин Фу ушел. Зал был очень просторным, чисто вымытые деревянные полы говорили о том, что тут занимаются босиком, поэтому я разулся, поправил короткую тунику из плотной ткани и шагнул внутрь.

Там находился только один человек, тот самый брыластый мужчина. Он не выглядел опасным ни в караване, ни сейчас. Невысокий, коренастый, с одутловатым лицом и короткими руками, он больше походил на обычного крестьянина, ничего опаснее вил не державшего. В руках у него была палка, даже не посох.

– Сумеешь сделать массив, защищающий только голову? – грубовато спросил он.

Я неуверенно кивнул.

– Тогда делай, да покрепче. Ки есть?

Я снова кивнул и принялся за работу, быстро начертил массив из небольших печатей в районе лица, затем повернулся к брыластому.

– Я не знаю, как можно за один месяц сделать бойца, но приказ Джин Фу должен быть выполнен. Поэтому начнем. Ты можешь защищаться, нападать, убегать, словом, делай, что хочешь. Ограничение только одно…

Я думал, что он скажет что-то вроде «никакой магии» или «не убивать», но он сказал:

– Не выходи из зала. И если ты почувствуешь, что массив вот-вот распадется, скажи «стоп». Не забывай следить за ним.

После этого он напал. Я не успел перехватить копье, не успел встать в стойку, как на меня посыпался град ударов. В грудь, в ногу, в плечо, толчок – удар, который бы пробил мне висок, был остановлен массивом. Сначала я пытался защищаться, но мужчина с легкостью обходил мои неумелые попытки заблокировать удары, потом с тем же успехом я пытался атаковать. Копье, в руках Шрама летавшее как перышко, сейчас казалось слишком большим и неповоротливым, я даже хотел возмутиться, что у брыластого преимущество, хотя палка явно проигрывает копью.

Под конец я уже просто бегал по залу, стараясь избежать ударов любой ценой. В тех местах, куда он бил, казалось, остались одни болевые точки, вспыхивавшие огнем при каждом прикосновении.

– Стоп! – закричал я, уже не в силах выдерживать напор. Туника пропиталась потом, и когда я опустил глаза, то удивился, что на ней нет ни пятнышка крови.

– Обновляй массив, – брыластый отступил на шаг. Он ровно дышал, на его лбу не выступило ни капли пота, и лицо не раскраснелось. Я оглянулся на песочные часы и неприятно удивился, что не прошло и четверти часа.

В этот раз я не стал спешить с начертанием массива и водил рукой как можно медленнее.

– Шрам – хороший воин, – неожиданно сказал брыластый, – умелый, сильный, быстрый, но он – бык. Его любимые удары – атакующие, даже когда он защищается, то блокирует и сразу атакует. Ты не бык, ты не любишь атаковать. Тебе не подходит стиль борьбы Шрама.

Швабра – отличный воин. Умный, обученный, гибкий, он – змеелов. Он умеет нападать, умеет защищаться, но чаще идет на перехват, вливается в движения врага, а потом сбивает его с ног. Его техника оттачивалась годами, такие, как он, берут в руки посох сразу после первого шага. Он сражается, как дышит. Тебе не подходит стиль Швабры.

Как я ни старался затянуть с массивом, он все же был окончен. Брыластый заметил это, мгновенно приблизился и нанес первый удар – в грудь, а затем я сделал кое-что неожиданное для себя – отскочил в сторону и поджал ногу.

Мужчина отступил и кивнул:

– Значит, у тебя тело умнее, чем голова. Хорошо. Будет проще вбить основы. Все это время я бил в одни и те же места, в одном и том же порядке: грудь, нога, плечо, голова. Если бы ты заметил это и запомнил порядок, то строил бы защиту исходя из этого, но тело запомнило быстрее и попыталось убежать. Сейчас я продолжу те же удары.

Брыластый на самом деле бил одинаково, всего четыре удара, и как я упустил это? Так испугался боли, что перестал соображать?

После множества неудачных попыток я все же подобрал наилучший порядок движений для блокирования палки. Шаг назад, поместить копье горизонтально перед собой, держа обеими руками, дальше шаг в сторону, пятка копья опускается вниз, сбивая удар в ногу, затем шаг вперед и резкий толчок, отбивающий удар в плечо, затем наклониться, избегая удара в висок.

Брыластый снова отступил:

– Запомни, ты слаб. Твои руки слабы, твои ноги слабы, твой живот слаб, твоя спина слаба. Ты не выдержишь ни одного настоящего боя. Тебе нельзя блокировать прямые удары, лучше научись уклоняться от них.

Я недоуменно сдвинул брови, вроде бы у меня все неплохо начало получаться. Но он не стал больше ничего говорить, а лишь нанес первый удар из цепочки. Я привычно подставил копье и… его выбило у меня из рук так, что пальцы заныли.

Подняв копье, я встал в стойку, брыластый ударил второй раз – по ноге. В этот раз я удержал копье, но оно с размаху впечаталось мне в ногу, отчего я откровенно взвыл.

– Я понял, понял, – взмолился я, но мужчина снова взмахнул палкой, и я, не пытаясь блокировать удар, отшатнулся в сторону, а затем сразу присел, пропуская последний удар из цепочки.

– Хорошо, – сказал брыластый. – Так мы и будем заниматься. Учти, я в любой момент могу поменять порядок и количество ударов. Пока ты можешь блокировать удары, но лучше, чтобы ты умел и то, и другое.

Это продолжалось бесконечно долго. Страшнее всего было тогда, когда я понимал, что цепочка сменилась, потому что это означало несколько минут избиения. И самым приятным оказался момент, когда послышался голос Добряка:

– Хватит.

Это было в середине цепочки из девяти ударов, самой длинной за сегодняшний день, и я уже готов был разрыдаться от собственного бессилия.

Брыластый сразу же остановился, положил палку возле стены и вышел, не попрощавшись. Добряк усмехнулся, затем кивнул:

– Идем, тебе