Бастионы Севастополя - Владимир Шавшин

5 октября 1854 г. союзники подвергли Севастополь первой бомбардировке. В тот день английские ядра разрушили верхний ярус башни. Нижний же до конца обороны служил убежищем для солдат, в нем находился штаб контр-адмирала В. И. Истомина, командующего 4-й дистанцией, куда входил Малахов курган. Здесь же были и пороховой погреб, походная церковь и перевязочный пункт.

К 50-летию обороны города по проекту архитектора А. М. Вейзена внутри здания произведены реставрационные работы, восстановлена бывшая там часовня. Позднее реставрировали и фасад первого яруса башни, не восстанавливая верхний.

Во время Великой Отечественной войны башня вновь сильно пострадала. К 100-летию обороны Севастополя 1854—1855 гг. по проекту архитектора Ю. Н. Бельковича ее реставрировали. На башне установлены памятные доски из белого мрамора с перечислениями частей, сражавшихся на кургане (автор проекта архитектор А. Л. Шеффер). В 1956 г. в оборонительной башне открылся филиал Музея Краснознаменного Черноморского флота, а с 1963 г. в ней расположена экспозиция Музея героической обороны и освобождения Севастополя, рассказывающая о событиях, происходивших на Малаховом кургане в годы Крымской и Великой Отечественной войн.

По-разному именовалась башня. В период Крымской войны ее называли Малаховой, противник — «белой» и «круглой», позже она носила имена руководителей обороны Корнилова и Нахимова.

В день 40-летия Советских Вооруженных Сил, 23 февраля 1958 г., на оборонительной башне Малахова кургана вспыхнул факел Вечного огня. Его зажег Герой Советского Союза, бывший командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский, возглавлявший в годы Великой Отечественной войны Севастопольский оборонительный район. От Вечного огня на Малаховом кургане, горящего в память героев двух оборон Севастополя, зажжен Вечный огонь на мемориалах Сапун-горы, Ялты, Керчи и Новороссийска, Одессы. В 1984 г. Вечный огонь погасили и факел зажигали только в дни праздников и торжественных дат, в 1989 г. — демонтировали.

В 1958 г. по обе стороны башни, где в период первой обороны стояли батареи, установили орудия того времени. Слева от башни находилась противоштурмовая батарея, которой вначале командовал капитан-лейтенант 32-го флотского экипажа И. Н. Кондогури. Представляя командира батареи к ордену за отличные действия в первую бомбардировку города, контр-адмирал Истомин писал: «Командуя 5-пушечною батареею, действовал так хорошо своей артиллерией, что сбивал в продолжение трех дней к вечеру все пушки, исключая одной, 5-пушечной неприятельской батареи, действовавшей по левому флангу нашей позиции, заставив, наконец, неприятеля вовсе закрыть свою батарею…»[33].

С самого начала осады левым фасом Малахова кургана, в том числе противоштурмовой батареей, командовал лейтенант 45-го флотского экипажа Петр Петрович Шмидт — отец легендарного «красного лейтенанта» П. П. Шмидта.

Застыли в едином строю старинные орудия. На месте противоштурмовой батареи, первая слева, — 36-фунтовая корабельная пушка образца 1803 г. Ее отлили в 1808 г. Весит ствол орудия (без станка) около 2950 кг. А рядом однопудовый крепостной единорог образца 1838 г. Вес ствола также около трех тонн. Орудия «единорог» приняли на вооружение в России в 1758 г. Название им дало изображение мифического зверя, которое выбивалось на стволах орудий. Оно взято с герба графа П. И. Шувалова, в то время начальника оружейной канцелярии. Изобрели орудие талантливые русские мастера артиллерийских дел М. В. Данилов и С. А. Мартынов.

Орудия нашли на территории Морского завода. А одно из них обнаружили на кургане правее оборонительной башни, на месте бывшей батареи № 17 Сергея Сергеевича Сенявина. Это 36-фунтовая пушка, ее вес 2754 кг. Вас удивляет такая точность? Вглядитесь в срезы цапф (выступов в средней части ствола, на которых он установлен на металлическом станке). На этих срезах артиллерийские мастера выбили номер орудия — 30 328, цифры и буквы, которые рассказали, что пушку отлили в 1848 г. на Александровском заводе, весит она 168,5 пуда. Выбили в металле и фамилию начальника завода — Бутенева. На стволе чугунная доска с надписью: «Пушка найдена в 1955 г. на Малаховом кургане при производстве земляных работ».

Из пушек стреляли ядрами, картечью, книпелями и ядрами с цепью. Из единорогов вели огонь всеми видами снарядов, в том числе и разрывными бомбами и гранатами. Опытные артиллеристы производили выстрел из таких орудий за одну-две минуты.

Ко дню первой бомбардировки Севастополя на Малаховом кургане насчитывалось 34 орудия. Артиллерией командовал капитан 2 ранга М. А. Перелешин. Именно артиллеристы сыграли основную роль в отражении этой бомбардировки, ставшей первым испытанием защитников города.

В половине седьмого утра 5 октября 1854 г. 122 орудия союзников обрушили на курган смертоносный огонь. Очевидец этих событий Г. Славони свидетельствует в письме из Севастополя: «…Застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море: вообразите только, что из тысячи орудий с неприятельских кораблей, пароходов, и с сухопутных батарей, а в тоже время и с наших батарей разразился адский огонь: неприятельские корабли и пароходы стреляли в наши батареи залпами: бомбы, каленые ядра, картечи, бранскугели и конгревовы ракеты сыпались градом;…все это сливалось в страшный и дикий гул, нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся»[34].

Огонь англичан вывел из строя несколько орудий, разбил парапет башни. Но защитники действовали смело и энергично, под штуцерным и артиллерийским огнем противника исправляли повреждения, доставляли снаряды. Отличился в тот день двенадцатилетний Максим Рыбальченко, сын матроса 37-го флотского экипажа, носивший ядра на бастион.

Были минуты, когда орудия из-за дыма и туч пыли приходилось наводить только по сверкающим огонькам неприятельских выстрелов. Стволы орудий так раскалились, что, боясь разрыва их, офицеры не раз приказывали стрелять реже, но моряки, поливая стволы орудий водой, посылали снаряд за снарядом по противнику. Девять тысяч снарядов выпустили союзники в этот день по Севастополю, на что русские артиллеристы ответили двадцатью тысячами.

Около 11 часов дня на курган прибыл В. А. Корнилов. Посетив в это утро третий, четвертый и пятый бастионы, он решил побывать на главном укреплении Корабельной стороны. Криками «ура!» встретили адмирала моряки 44-го флотского экипажа. Он заметил: «Будем кричать „ура!“ тогда, когда собьем английские батареи».

Сопровождавший В. А. Корнилова флаг-офицер И. Ф. Лихачев позже напишет: «Покойно и строго было выражение его лица, легкая улыбка едва заметно играла на устах; глаза, эти удивительные, умные и проницательные глаза, светились ярче обыкновенного; щеки пылали. Высоко держал он голову; сухощавый и несколько согнутый стан его выпрямился: он весь как будто сделался выше ростом…»[35].

Осмотрев нижний ярус башни, В. А. Корнилов посоветовал устроить в нем перевязочный пункт, затем хотел подняться на полуразрушенный верхний ярус самый опасный участок кургана, но В. И. Истомин и сопровождающие В. А. Корнилова офицеры удержали его. В половине двенадцатого Корнилов решил осмотреть резервы в Ушаковой балке. Не успел он дойти несколько шагов до бруствера батареи № 28 (Станиславского), где стояла его лошадь, как ядро раздробило ему левую ногу.

Смертельно раненного адмирала подхватил капитан-лейтенант А. П. Жандр и вместе с другими офицерами положил его за бруствером между орудиями. «Отстаивайте же Севастополь!» — произнес Корнилов и потерял сознание. Врач В. И. Павловский оказал ему медицинскую помощь. Но усилия медиков были тщетны: в тот же день в половине четвертого в морском госпитале на Корабельной стороне вице-адмирал Корнилов скончался. Одни из последних его слов были: «Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна». Затем, повременив: «Благослови, господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот». Капитан-лейтенант А. А. Попов (впоследствии известный адмирал, конструктор броненосцев) с юнкерами и двумя матросами на руках донесли носилки с прахом адмирала до церкви Святого Архистратига Михаила, где его отпевали. 6 октября 1854 г. В. Н. Корнилова похоронили в склепе строившегося Владимирского собора.

По приказанию П. С. Нахимова на месте смертельного ранения Корнилова севастопольский юнга Дмитрий Бобырь со своими товарищами-юнгами выложили крест из вражеских бомб и ядер. Этот крест стал первым памятником прославленному адмиралу. В октябре 1854 г. по указу императора бастион Малахова кургана стали именовать Корниловским. Скульптору И. П. Витали был заказан памятник В. А. Корнилову. Но из-за болезни Витали не осуществил свой замысел. Проект памятника разработали генерал-лейтенант от кавалерии художник А. А. Бильдерлинг (1846—1912) и скульптор, участник обороны Севастополя, академик И. Н. Шредер (1835—1908). В 1893 г. началось сооружение памятника. Бронзовые части отлили на заводе Берда в Петербурге, цокольную часть выполнили из крымского диорита. На пробитом ядрами постаменте была изображена часть укреплений Малахова кургана. Венчала памятник фигура смертельно раненного адмирала. Опершись на левую руку, он правой указывал на город, на севастопольские укрепления. На постаменте начертаны бессмертные слова адмирала. Здесь же перечислены суда, которыми командовал В. А. Корнилов, и морские сражения, в которых он принимал участие. Ниже — фигура матроса П. Кошки, заряжающего орудие.