Всадник - Анна Одина

Оррант выхватывает из голенища стрелы и поражает арбалетчиков. Всего у него двадцать стрел, каждая достигает цели. В него попадает еще одна стрела – совсем близко к левому сердцу, Оррант обламывает и ее. Когда стрелы заканчиваются, Оррант разделяет лук. Зажав в каждой руке по мечу, он исполняет «фонтан смерти», willжd mor, и пробивается к двери. Но Оррант все-таки слабеет, а время ускоряется – и вот удар очередного нападающего глубоко рассекает ему грудь, задевая правое сердце. Оррант убивает атакующего и высаживает дверь могучим ударом. Он оказывается в узком проходе под амфитеатром, но нападающих не становится меньше. Отступая по темному коридору, Оррант убивает всех, кто бросается на него. Один из нападающих отсекает ему левую кисть, и Оррант роняет меч. Значит, он потерял лук. Действие мидра почти закончилось. Оррант пропустил все ответвления коридора и чувствует, что сзади пустота. Он оборачивается: позади пропасть – заполненный морской водой колодец внутри острова, на котором стоит Санганд. Все еще быстро движущийся Оррант одним ударом срубает двоим из нападающих головы и, пользуясь замешательством остальных, попавших под кровавый душ, затыкает оставшийся меч за пояс и, сгруппировавшись, прыгает вниз. Когда он входит в воду шестьюдесятью футами ниже, даже ему ужасно больно – эффект мидра выветрился, а обрубок руки ударился о воду. Оррант потерял левую кисть (эфесты – амбидекстры, а потому для него это не меньшая потеря, чем если бы ему отрубили правую руку). В нем сидят два наконечника стрелы. У него в груди открытая рана; плывя, он оставляет за собой кровавый след. Но во-первых, сам он убил не менее сорока человек, а во-вторых, он все-таки царь эфестов – самый лучший воин.

Мы верим, что Оррант останется жив.

…Мальчики, выросшие на берегах Гибралтара – «Скалы Тарика», не боятся нырять с отвесных камней в море, вот и эфесты с берегов Мирны чувствуют себя в воде как дома. У них огромные легкие, и они хорошо ими пользуются. В совокупности с замечательной аэробной выносливостью в лучшие времена это позволяло Орранту проводить под водой до получаса. Но сейчас у него, израненного и уставшего, оставалось не больше десяти минут. Вода была очень соленой, и хотя такая дезинфекция хороша для ранений, глаза он мог открывать лишь ненадолго. Оррант не представлял, можно ли выплыть из внутреннего «двора» Санганда наружу, и устремлялся все глубже, ведомый призрачной надеждой найти подводный тоннель. Злокозненная твердыня, однако, вырастала будто прямо из тела утесов – нигде не было ни пещер, ни сквозных отверстий. Оррант задумался. Рука продолжала кровоточить – она восстанавливалась очень медленно: организм в первую очередь регенерировал ткани сердца; опускаться ниже было очень сложно. «Ведь отсюда должен быть выход? – спросил себя Оррант чуть не в отчаянии. – Откуда-то же берется здесь эта вода!» Море жгло ему глаза так, что, казалось, еще чуть-чуть, и он ослепнет.

Перед тем как в очередной раз зажмуриться, царь все-таки увидел выход. Шахта в центре каменного острова наполнялась морской водой через гигантское отверстие в породе, расположенное еще тридцатью футами ниже. Из последних сил опустившись на девяносто футов под водой, Оррант доплыл до хода и, проскользнув сквозь него, выплыл с внешней стороны острова. Там, осторожно поднявшись на поверхность, он направился к эскадре (плыть по поверхности он мог, практически не прикладывая усилий). На лице его играла недавно выученная гримаса – улыбка, и она была куда красноречивей, чем если бы он дал команду немедленно эвакуировать Санганд.

О, жители твердыни недооценили своих гостей. Конечно, они обстреливали Орранта сверху… но кто мог подумать, что израненный противник спасется из-под столь внушительной толщи воды? Сангандцы толком не умели нырять, совсем не понимали физиологии эфестов и, конечно, не могли предположить, на что способен царь. Поэтому, убедившись, что беглец не всплывает, они выставили охрану и приняли решение атаковать по воде, как раньше. Но Оррант, в одиночку расправившийся с несколькими десятками противников, уже знал, что делать.

Достигнув флагмана, царь поднялся на палубу и без долгих разговоров приказал половине остававшегося войска готовиться к атаке на Санганд; всего там было около шестисот пятидесяти человек. Тремстам пятидесяти эфестам было приказано отплыть на максимальное расстояние от цитадели, не выпуская ее из виду, и приготовиться к защите с помощью гиптского состава, аналог которого известен нам как греческий огонь[17]. Таким образом Оррант предусмотрел две вещи: подготовился к атаке бегающих по воде поджигателей (предположив, что носиться среди чужого огня существам из плоти и крови не так-то приятно) и в буквальном смысле слова сжег корабли за воинами, взятыми в атаку. Теперь они должны были победить.

И тогда триста солдат холодной реки погрузились в воду и последовали за своим военачальником. Нырнув в пещеру, где еще недавно плыл их истекающий кровью предводитель, они проникли во внутренние воды Санганда. Там, без труда сняв стрелами часовых, воины Орранта на крючьях поднялись по камням к входу, из которого он бежал лишь час назад (так эфесты испокон веку карабкались по скалистым отрогам Мирны). Они прошли коридором, где отступал их царь, в гигантскую залу, где бесславно погибли их товарищи. Там уже скопилось войско поднятых по тревоге сангандцев. Паника, возникшая при столь неожиданном нарушении девственных пределов Санганда, помешала хозяевам растащить эфестов по укромным ловушкам – и закончить на этом экспедицию Орранта. Вместо этого полторы тысячи боеспособных сангандцев облачились в сияющие доспехи и выстроились в церемониальном зале, надеясь эффектно разобрать чужаков по косточкам. Воины Мирны, ошеломленные и озлобленные коварством врага, не стали этого ждать: они выпили мидр и развернули «фонтан смерти». Сангандцы сопротивлялись мужественно, но шансов у них уже не было.

Эфесты истребили всех.

4. Ehr’quán. Начало истории

«Встречать» гостей вышло не все население замка. Санганд был велик и, подобно любому большому поселению, глубоко уходил корнями в подсобную инфраструктуру. В военном столкновении нет толка от поваров и прачек, а резать мирное население эфесты считали ниже своего достоинства. После решающей битвы в зале они группами разошлись по замку, окончательно санируя помещения и разыскивая отряды, рассчитывавшие использовать против захватчиков знание местности. Оррант взял на себя ту часть замка, что показалась ему укрепленной лучше всего. Еще во время осады гипты заметили: внутри основного замка располагался еще один, поменьше. Возможно, в нем находился некий фортификационный центр водного города? Ведо`мый пылом битвы, Оррант отправился на штурм загадочного сооружения.

Штурм не понадобился. Эфесты более не встречали сопротивления – Санганд как будто вымер. Они достигли малого замка, прошли внутрь и рассредоточились, обнаружив, что защитники отошли и отсюда на охрану дальних подступов. Тщательно обследовав помещения, воины выстроились у высоких – в три роста – деревянных дверей с искусной резьбой, изображающей битвы, странных животных и людей. «Здесь скрываются легкие зла, отсюда оно дышит», – понял Оррант. Он толкнул створку плечом, и она плавно отворилась, будто приглашая войти в недобрую причудливую сказку. За дверью было темно, лишь свечи горели по стенам. Оррант собирался уже сделать шаг вперед, но двое воинов остановили его. Он развернулся:

– В чем дело?

– Ты ранен, царь, – отвечали эфесты. – Ты сделал многое. Теперь пойдем мы.

– Вы не можете ослушаться меня, – сказал Оррант. – Я пойду первым.

Тогда один воин возразил Орранту старинной формулой, которую проще всего передать так:

– Ægnan is before Command, – то есть «Существование Эгнана, воплощенного в военачальнике, важнее, чем приказания этого военачальника». Оррант отошел в сторону.

Несколько эфестов вошли в двери и пропали. Вначале их голоса были слышны, но постепенно они становились все глуше и глуше, словно на них наваливалась гигантская подушка, а затем раздался звон, и мимо Орранта пролетело несколько крупных осколков, как будто кто-то ударил молотом по гигантскому зеркалу. Оррант дернулся было вперед, повинуясь военным инстинктам, но вовремя остановился.

– О Мирна! – вздохнул кто-то за его спиной.

Оррант подобрал осколок. На нем запечатлелась часть лица воина, который остановил его. Перед смертью его что-то очень испугало.

– Санганд так и будет забирать наших лучших людей? – пробормотал царь. – Они раскололи зеркало… или сами превратились в зеркала!

Орранту было интересно войти в таинственные двери, но оказаться на полу в буквально разбитом состоянии после всего, что он перенес, – нет. В сокрушенной задумчивости царь стоял над тем, что осталось от погибшего товарища, когда его осенила странная идея. Он закрыл двери и принялся изучать резьбу. Слова, вившиеся по поверхности узором, были ему непонятны, но изображения выглядели весьма красноречиво, в особенности фигура входящего в высокую арку человека с выраставшими из спины крыльями. Оррант приказал воинам ждать и отправился назад. Он вбежал в зал торжеств, где еще недавно его войско посекло упорно, но бессмысленно сопротивлявшихся сангандцев, и оглядел трупы врагов, которых эфесты, по обыкновению, сложили аккуратными грудами. Ему понадобилось некоторое время, чтобы найти Темара, и пришлось приложить немалые усилия, чтоб вытащить тело наружу. Взвалив его на плечи здоровой рукой, Оррант все так же бегом вернулся к высоким дверям, раскрыл их… и кинул Темара в тьму. Они подождали.