Отголоски забытого мира - Константин Шаповалов

– Хорошо, мам!

– Итак, по порядку. Сначала заскочишь к крестному и передашь вот это, – она указала на несколько запечатанных писем, которые лежали рядом на столе. – А после загляни в паб к Сэму. Его ждет кувшин кваса, который он просил.

– А почему ты не поделишься с ним рецептом?

– Сам-то ты как думаешь?

– Ну даже не знаю, хотя, – Оливер поднял вверх деревянную ложку, словно его осенило, – может быть, чтобы не продавал чудный напиток направо и налево.

– Нет, – улыбнулась женщина, – все немного проще. Мы с трактирщиком заключили пари, что он распознает все ингредиенты за две дюжины кувшинов.

– Кстати, давно хотел спросить, – парень вернулся к еде. – Где ты научилась его готовить? Этот квас просто суперский. А кроме тебя его здесь и делать-то никто не умеет, даже не слыхали о подобном питье.

– Были раньше деньки…

– Мам, опять эти туманные намеки? Ну сколько можно?

– Не переживай. Придет время, и я все тебе расскажу.

Оливер открыл рот, но взглянул на матушку и спустя пару секунд закрыл, а затем вновь принялся за еду. Она явно не намерена сейчас спорить об этом.

– Дела несложные, но ты постарайся нигде не задерживаться и вернуться домой к двум часам. Я-то знаю, какой ты любопытный. Опять застрянешь где-то на полпути. А после обеда займемся жеребятами.

Примерно через полчаса Оливер вышел из дома, осторожно поддерживая одной рукой глиняный кувшин с драгоценным квасом, и направился в сторону центральной площади. И почему мама так суетится: до обеда ведь еще куча времени. Так что можно особенно не торопиться и насладиться прогулкой этим чудесным солнечным днем. Дом Хьюго, куда юноша сейчас направлялся, находился в другом конце деревушки в небольшом рабочем районе. В той же стороне была и школа, куда он бегал буквально каждый день. Идти конечно было далековато, ведь родное ранчо находилось на юго-западной окраине поселка, но с зато вокруг никогда не было всей этой нервной суеты и шумихи. Что очень нравилось ему, маме, да и лошадям тоже. Поэтому, пройдя еще немного по улице Мира, которая вела на центральную площадь, ноги автоматически свернули на улочку поменьше.

Конечно, логичнее сначала было бы закинуть драгоценный груз Сэму, трактир которого как раз расположился в главном «месте встреч», но Оливер решил в первую очередь разделаться с более нервным вопросом.

Юноша топал по «Весенней». И под стать этому названию вокруг стояла такая же благодать. Хорошо, что близится лето. Все здесь прямо цветет и пахнет: сочная зеленая трава, полевые цветы, речка скоро потеплеет. Они с друзьями уже открыли сезон купания, однако долго в воде пока никто не сидел. Свежо пока все-таки. Но ничего. Сейчас ведь только середина апреля. И подходит к концу вторая неделя каникул. Все еще впереди. В полдень уже порядочно припекает, и даже немного жаль, что сезон дождей подходит к концу. Уже совсем скоро накатит настоящий зной, и односельчане будут непрерывно на это сетовать, а еще молить небо о прохладном ливне. Правда Оливера, как и большинство молодежи, это никогда сильно не заботило. Они хорошо переносят жару, в отличие от многих взрослых, которые от нее прямо-таки изнывают, опустошая колодцы или принося дополнительный доход в копилочку дяди Сэма.

Скрип-скрип. Это крутятся крылья мельницы. Вот она, возвышается за забором на небольшом холме, чтобы лучше улавливать ветер. А тем временем внутри без остановки вращаются жернова, перемалывая пшеницу. Мешок за мешком. Друг Томми, сын мельника Томаса, как-то тайком провел их с Сидом внутрь и устроил небольшую экскурсию. Это было круто. Наблюдать за тем, как огромные шестерни и механизмы перемалывают золотистые зерна. И все это без участия человека. Вот это крутизна: мощь современной инженерии во всей красе. Во всяком случае, юноша никогда не видел ничего подобного. Ну а Томми, который наблюдал эту симфонию каждый день, именно такой реакции и ожидал. И даже начал над ним немного подтрунивать, но Оливер не обижался. Наверное, сын мельника и сейчас внутри. Следит за процессом, подсыпает пшеничку, и подставляет мешки для новой партии муки.

А по правую руку один за другим проносятся одноэтажные деревянные домики, все как на подбор одинаковые. Но Оливеру они нравились. Было в бревнах что-то особенное. Они будто дышат. А сама обитель при этом наполняется теплом и уютом. Которых гораздо сложнее достичь внутри каменной холодной коробки. Серой и невзрачной. В этом юноша был солидарен с большинством жителей деревни.

Что до этого строительного материала, люди имеют с ним дело уже очень давно. Несколько раз даже приезжали инженеры из самого Арктауна, предлагали перестроить жилые районы. А все потому, что камень якобы надежнее и долговечнее. Но местные всегда отказывались. Привыкли уже к своим домам. Ну его к черту, этот прогресс. Так что в их деревушке таких новомодных построек было всего несколько: ратуша, находящаяся прямо на центральной площади и знатно выпирающая из общей эстетики, да несколько кузниц, которые просто должны быть каменными из соображений безопасности. В них, наверное, сейчас и днем, и ночью не утихает работа. А в этой части поселка все идет своим чередом. Вот и некоторые хозяева на «Весенней» спокойно возятся в своих садах, поливая деревья, засаживая овощи, и ни о чем таком не волнуются. Оливер махал им свободной рукой в знак приветствия.

Вскоре жилые коттеджики с уютными двориками остались позади, уступив место широкой спортивной площадке с футбольным полем, шведскими лестницами и прочими оздоровительными снарядами. А впереди уже маячила и сама школа. Юноша улыбнулся. Хорошо, что сейчас каникулы, а там и выпускной не за горами. Правда, перед ним еще три адских недели выпускных экзаменов… Как и любой подросток, Оливер не очень любил уроки. Они с Сидом разве что жадно ловили любые крохи информации, касающиеся Катаклизма и старого мира. Однако в этом плане от педагогов много не добиться. Единственной отрадой была физкультура, на которой их мальчишеский коллектив отрывался на полную. Более того, ребята частенько оставались здесь и после уроков, играя в футбол, волейбол или просто болтаясь на турниках и брусьях.

– Эй, Оливер!

Из боковой улочки, сворачивающей прямо за школой, показалась знакомая фигура. Вскоре оная приблизилась и перед парнем предстала еще и знакомая физиономия. Его лучший друг и по совместительству дамский угодник. Слегка растрепанная копна соломенных волос, пронзительные голубые глаза, острые черты лица, тонкие губы и нос с небольшой горбинкой. Да, это определенно любимый женский типаж. Оливер вновь улыбнулся. Он никогда не обижался на светловолосого из-за избытка женского внимания, да и сам друг особо не давал поводов: никогда не зазнавался на этот счет, разве что в шутку. С самого детства ребята были «не разлей вода», такими остались и сейчас, хоть и постоянно друг над другом подшучивали.

– Привет! Ты чего лыбу тянешь?

– Здоров! Да вот твою запыхавшуюся морду увидел и весело стало. Как жизнь?

Сид тем временем отвечать не торопился. Лишь стоял, опустив голову, и тяжело отдувался. Наконец, немного переведя дух, он сообщил:

– Фух, да не очень. Предки опять работой нагрузили, пропади она пропадом. Вот тебе и каникулы.

– Да я вот тоже не скучаю: выполняю мамины поручения. Сначала к крестному, потом в трактир, после обеда, похоже, лошадьми займемся.

– К старику Хьюго? – переспросил светловолосый.

– Да не старик он вовсе, чего вы все заладили!

– Ладно-ладно, остынь, – поднял руку друг, – я ж просто так ляпнул. К слову, у Сэма сегодня куры не клюют. Народу навалом. Говорят, заглянул чужеземец. Некий философ с севера. Новости кое-какие поведал, правда насчет их содержания я не уверен. Ты же знаешь этих работяг, после пинты такое рассказывать начинают.

– В любом случае их развязанные языки и до нас крупицы информации из того трактира доносят, – усмехнулся Оливер.

– Если ты про тот случай с утками, то лучше не вспоминай, – отмахнулся Сид. – Слушай, а давай завтра на рыбалку смотаемся. Суббота же.

– Хорошая мысль, дружище! Всю неделю отпахали – имеем право на небольшой отдых.

– Чудно, тогда завтра к девяти готовь удочки и жди меня.

– Добро!

Ребята пожали друг другу руки. Сид мгновенно унесся дальше. Иногда у курьеров действительно много работы. А его друг так и вовсе носился по этим улицам с самого раннего детства.

Тем временем Оливер двинулся на запад по «Первомайской». А дальше предстояло снова свернуть на север, где на улице Рабочей находился дом его крестного Хьюго. Вскоре и школа осталась позади. Но ничего, еще будет проходить мимо нее на обратном пути в трактир. А дальше по «Мира» сможет снова вернуться домой.

Что-что, а насчет Хьюго в деревушке ходило много разных слухов. И не без причины. Мужик он действительно странный. Это признавал даже Оливер. До ужаса замкнутый: на людях не показывается, практически ни с кем не общается. А это трудновато делать, если твой дом находится прямо в центре рабочего района. Не самое удачное место для подобного образа жизни. Чего только о нем не рассказывают, но некоторые говорят, что в юности Хьюго был славным малым. Таким как все: веселым и общительным. Затем, так уж случилось, вместе с родителями перебрался в Кейптаун, а вернувшись спустя почти тридцать лет, стал нелюдимым затворником. Кто знает, что с ним приключилось за эти годы…