Заветная мечта - Фиона Бранд

Зейн хмуро проверил замки на окнах в гостиной.

— Окно в студию — наименьшая из проблем. У тебя за домом — спортивная площадка. Там будет масса припаркованных машин и неограниченный доступ. Даже если охранять входы и выходы, они смогут сделать фотографии через окна.

— Я могу их заклеить. Они не будут фотографировать, если ничего не увидят.

— На тебя будут накидываться каждый раз, как ты будешь выходить из дома, и это главная проблема. Давай так: если ты не поедешь со мной, то я остаюсь здесь.

Зейн посмотрел на черный кожаный диван, будто прикидывая его размеры. Внутри Лайлы все сжалось от воспоминаний о другом диванчике. Нельзя оставлять Зейна в ее доме. Их поцелуй и так вывел ее из равновесия. Меньше всего ей хотелось, чтобы он проник в ее личное пространство, спал на ее диване.

— Ты не можешь остаться здесь.

Зазвонил телефон, и сразу же включился автоответчик: репортер хотел, чтобы она связалась с ним.

Лайла посмотрела, сколько сообщений уже ждало ее: двадцать три.

— Я собираюсь.

Глава 6

Через пару минут Лайла была готова. Зейн все это 1 время говорил по телефону, в основном по-медински, и его низкий сексуальный голос постоянно отвлекал Лайлу.

— Едем?

Переключение на английский ошеломило Лайлу. Она совсем забыла, что Зейн Атреос был сложной и непонятной личностью. Каждый раз, когда она начинала считать его самодовольным, эгоистичным магнатом, он сбивал ее с толку, оказываясь неожиданно галантным и милым.

Лайла проверила замки, напоследок схватила один из блокнотов и, выйдя в коридор, закрыла за собой тяжелую дверь.

Зейн уже ждал ее.

— Я оставлю сообщение соседу. Может, он сможет починить окно.

Достав листок бумаги из сумки, Лайла быстро написала записку. Пройдя по коридору, она постучалась и подсунула записку под дверь. Стоило ей отвернуться, как дверь распахнулась.

— Я думала, тебя не будет до вечера.

Эван, бухгалтер и художник, был, кроме того, еще и гомосексуалистом. Квартира была для него чем-то вроде убежища. Лайла не сомневалась, что он не будет высовываться, пока пресса не потеряет к ней интерес.

Эван уставился на Зейна:

— У меня выходной. Я подумал, вдруг тебе понадобится поддержка.

— Не понадобится, — тихо ответил Зейн.

Лицо Эвана ничего не выражало, что означало, что он в глубоких раздумьях.

— Без проблем. — Он перевел взгляд на Лайлу. — Не волнуйся, я починю окно. Позвони, если тебе понадобится что-нибудь еще.

— Так, значит, ты все еще видишься с Питерсом.

Лайла прикрыла глаза от солнца:

— Откуда ты знаешь его имя?

Зейн положил чемодан в машину.

— У него определенная репутация в области торгового права. Как и у его начальника, Марка Бриттена.

Лайла слегка покраснела при упоминании Бриттена, который был убежден, что она жаждет с ним переспать, прежде чем появление Зейна не разрешило эту неловкую ситуацию.

Лайла постаралась как можно изящнее сесть в машину.

— Эван — друг. — Она чуть было не сказала, что он — нетрадиционной ориентации, но тогда она бы раскрыла чужой секрет. — В свободное время он пишет картины. Он здесь не живет, здесь только его студия.

Выехав на дорогу, Лайла заметила, что вслед за ними едет охрана. Черный седан с сильными, мускулистыми охранниками во главе со Спиросом будто возник из фильма. Небольшой разноцветный автобус выехал из тени и пристроился за седаном.

Зейн взглянул в зеркало заднего вида и достал телефон. После разговора он обратился к Лайле:

— Это репортерский автобус.

— И Спирос о нем позаботится?

— Ему за это платят.

Зейн открыл дверь своего номера в гостинице и пропустил Лайлу вперед.

Он наконец смог задать вопрос, который мучил его с момента, как он увидел Эвана Питерса и узнал, что они не только дружат, но и живут рядом.

— Ты давно знаешь Питерса?

На мгновение воцарилась тишина.

— Уже шесть лет. А может, семь. Мы познакомились в художественной школе.

— Когда он переехал в твой дом?

Лайла молча разглядывала номер.

Вопрос остался без ответа. Зейну показалось, что комнаты с изысканной мебелью, шелковыми драпировками и позолотой гораздо больше подходили Лайле, чем ему. Даже в современной одежде она выглядела экзотично, словно дорогая куртизанка, которых, прежде чем Мединос принял христианство, содержали в роскоши дворцов за витыми заборами.

— Вообще, это я переехала к нему. Эван знал, что я ищу квартиру побольше, и, когда комнаты освободились, он сообщил мне. Они мне идеально подходили, так что я согласилась.

Зейн напрягся:

— И конечно, очень удобно было поселиться под боком у Питерса.

Лайла бросила сумку на диван и остановилась перед большим овальным зеркалом, поймав взгляд Зейна в отражении:

— Мы с Эваном не вместе. Как ты говорил, у него определенная репутация в деловом мире. Его картины и некоторые его творческие друзья не вписываются в общепринятые рамки, и он держит эту сторону жизни в секрете.

Вместе или нет, но мысль о том, что Питере, возможно, делил постель с Лайлой, угнетала Зейна. Хотя портрет, который он обнаружил на полу студии, был не светловолосого бухгалтера, и не Марка Бриттена, и даже не Лукаса, а его самого.

Прежде чем он задал следующий вопрос, в номер вошла его новая ассистентка Елена. Полная, но необычайно элегантная в своем темном костюме и розовых очках, она принесла Зейну бумаги. Вслед за ней появился Спирос с багажом Лайлы.

Зейн коротко всех познакомил и подписал документы, принесенные Еленой. Он старался не реагировать на то, как Елена рассматривала Лайлу и бросала любопытные взгляды в его сторону. Конечно же она успела прочитать новости в СМИ и поэтому решила наполнить холодильник устрицами и клубникой в шоколаде. Если бы она знала, как он жил эти два года, она бы так не хлопотала.

Когда Елена и Спирос ушли, Зейн снял пиджак и прошел к Лайле. Вопросы о портрете, найденном в ее студии, на время были забыты, пока он с удовольствием наблюдал за Лайлой, раскладывающей вещи. В его номере.

Возможно, его помощница была не так уж не права. Судя по книгам, Зандер Атреос в своих рейдах не довольствовался только драгоценностями. Зейн задумался, как себя чувствовал его предок, когда выкрал свою будущую жену.

Лайла взглянула на него, держа в руках коробочку с украшениями:

— Твоя ассистентка явно недовольна.

Зейн оперся на дверь, с любопытством рассматривая, как Лайла расставляет на комоде свои женские вещицы.

— Елена была воспитана в традициях Мединоса. И она предпочла бы, чтобы ты жила в отдельном номере, соблюдая приличия.

Лайла просияла:

— Великолепная идея.

— Ты останешься здесь, где я смогу следить за тобой. Все номера в этом крыле забронированы нашей семьей. Здесь безопасно, потому что никто не входит и не выходит без тщательной проверки.

— А как же пресса?

— Будь ты здесь или в отдельном номере, история в журналах после утреннего происшествия будет та же. По крайней мере, сейчас я знаю, где ты.

Лайла застегнула чемодан и задвинула его в шкаф.

— Я не могу понять, почему тебя это так волнует.

— Я обещал Лукасу.

В ее глазах промелькнула боль.

— Как я могла забыть? Вот глупая. — Открыв дверь, она вышла на террасу.

Зейн поймал ее за локоть:

— Плохая идея. Здесь небезопасно.

Не забыв боль от того, что Зейн всего лишь выполняет просьбу брата, Лайла ощутила прилив адреналина, когда он схватил ее.

Нервно отступив назад, она попыталась освободиться и подвернула ногу. Боль пронзила ее лодыжку.

— Что такое?

— Ничего.

Проблема была в каблуке, с которым что-то случилось. Через секунду Лайлу подняли на руки и отнесли на кровать.

Зейн снял с нее туфельку и осмотрел ее щиколотку. Прикосновение его пальцев вызывало в Лайле легкую дрожь.

— Не вставай. Я принесу лед.

— Не надо, правда.

Но он уже ушел.

Болтая ногой, Лайла рассматривала покрытый орнаментом потолок. Вокруг хрустальной люстры были изображены золотые херувимы, которых она до этого не замечала.

Лайла откинулась назад и окунулась в мягкость атласного покрывала и множества подушек. Она поболтала ногой. Ничего не болело, она снова могла ходить. Но прежде чем она успела встать, появился Зейн с пакетиком льда в руках. Огромная кровать прогнулась, когда он сел рядом и приложил лед к ее ноге.

Лайла поморщилась от холода и постаралась не замечать того, что он ухаживает за ней.

— Правда, не сильно болит.

Зейн подложил подушку ей под ногу:

— Все будет хорошо. Полежи немного.

Он поднялся. На его лице читалась радость обладания, что было волнующе и притупляло боль Лайлы от мысли, что она лишь проблема, которую надо решить.