Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс! (сборник) - Пелам Вудхаус

– Никак не могу решить, Дживс. Совсем измучился. Помните того деятеля, которого вы несколько раз цитировали? Ну, он еще чего-то там жаждал, потом про трусость – одним словом, из кошачьей пословицы.

– Вы имеете в виду Макбета, сэр, героя одноименной драмы покойного Уильяма Шекспира. О нем сказано: «В желаниях ты смел, а как дошло до дела – слаб. Но совместимо ль жаждать высшей власти и собственную трусость сознавать? И хочется, и колется, как кошка в пословице».

– Вот-вот, это про меня. Я сомневаюсь, колеблюсь, – Дживс, я правильно произнес это слово?

– Безупречно правильно, сэр.

– Когда я начинаю думать, что меня отлучат от кухни Анатоля, я говорю себе: была не была, рискну. Потом вспоминаю, что в Тотли-Тауэрсе мое имя и без того смешали с грязью, что старый хрыч Бассет считает меня последним проходимцем, отпетым жуликом, который тащит все, что под руку попадается, если оно только не приколочено гвоздями…

– Прошу прощения, сэр?

– Разве я вам не рассказывал? Мы с ним вчера снова столкнулись, да еще похлеще, чем в прошлый раз. Он меня теперь считает настоящим уголовником, врагом общества номер один, ну, в крайнем случае, номер два.

Я кратко пересказал Дживсу вчерашнее происшествие, и вообразите смятение моих чувств, когда я увидел, что он усмотрел в нем нечто юмористическое. Дживс редко улыбается, но сейчас его губы начала кривить несомненная усмешка.

– Забавное недоразумение, сэр.

– Вы сказали «забавное», Дживс?

Он понял, что его веселье неуместно, мгновенно стер усмешку и вернул на лицо выражение строгое и почтительное.

– Прошу прощения, сэр. Мне следовало сказать «досадное».

– Вот именно.

– Понимаю, каким испытанием оказалась для вас встреча с сэром Уоткином в подобных обстоятельствах.

– Да уж, а если он застукает меня, когда я буду красть его корову, испытание окажется еще более жестоким. Эта картина все время стоит у меня перед глазами.

– Очень хорошо понимаю вас, сэр. «Так малодушничает наша мысль и вянет, как цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика. Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех, от долгих отлагательств».

– В самую точку, Дживс. Именно это я и хотел сказать.

Я погрузился в еще более глубокое уныние.

– Видите ли, Дживс, тут есть еще одно немаловажное обстоятельство. Если я решусь украсть корову, нужно правильно выбрать время. Не подойдешь же к ней у всех на виду и не положишь просто так в карман. Такие операции тщательно обдумывают, заранее планируют, стараются не упустить ни одну мелочь. А мне предстоит полностью сосредоточить умственные способности на примирении Гасси и мисс Бассет.

– Вы правы, сэр. Я понимаю, как все непросто.

– Мало мне с ними забот, так еще Стиффи от меня чего-то добивается. Вы, конечно, помните третью телеграмму из утренней почты. Она от мисс Стефани Бинг, это кузина мисс Бассет и тоже живет в Тотли-Тауэрсе. Вы ее знаете, Дживс. Она обедала у нас дома недели две назад. Небольшого росточка, водоизмещением с наперсток.

– Да, сэр. Я помню мисс Бинг. Очаровательная молодая особа.

– Вполне. Только что ей от меня надо? Вот в чем вопрос. Подозреваю, что-то уж совсем неудобоваримое. Еще и о ней изволь печься. Ну что за жизнь, а, Дживс?

– Понимаю, сэр.

– И все же не будем падать духом, верно, Дживс?

– Совершенно верно, сэр.

За разговором мы ехали с неплохой скоростью, и я не оставил без внимания указатель, на котором значилось «Тотли-Тауэрс, 8 миль». Впереди, окруженный деревьями, показался прекрасный дом.

Я притормозил.

– Ну что, Дживс, достигли цели?

– Хотелось бы надеяться, сэр.

Мы и в самом деле ее достигли. Въехав в ворота и подкатив к парадному крыльцу, мы услышали от дворецкого подтверждение, что перед нами действительно резиденция сэра Уоткина Бассета.

– «Рыцарь Роланд к Темной башне подъехал», – неведомо к чему произнес Дживс, вылезая из машины. Я издал неопределенное междометие и тут обратил внимание на дворецкого, который пытался мне что-то втолковать.

Наконец смысл его речей проник в мое сознание: если я желаю видеть обитателей поместья, я выбрал неудачное время для визита, внушал мне он. Сэр Уоткин ушел на прогулку.

– Думаю, он где-нибудь неподалеку с сэром Родериком Сподом.

Я вздрогнул. После злоключений в антикварной лавке это имя, как вы сами понимаете, навеки вгрызлось в мою печенку.

– С Родериком Сподом? Это такая необъятная глыба с крошечными усиками и глазками до того острыми, что открывают устрицы с пятидесяти шагов?

– Он самый, сэр. Он приехал вчера из Лондона вместе с сэром Уоткином. Кажется, мисс Мадлен в комнатах, но отыскать ее будет нелегко.

– А что мистер Финк-Ноттл?

– Видимо, пошел пройтись, сэр.

– Ясно. Ну и отлично. Успею перевести дух.

Удачно, что представилась возможность побыть хоть немного одному: хотелось хорошенько пораскинуть мозгами. И я стал неспешно прогуливаться по веранде.

Весть, что в доме гостит Родерик Спод, оказалась ударом под дых. Я-то думал, что он просто клубный знакомый папаши Бассета, что географически сфера его деятельности ограничивается исключительно Лондоном, и вот поди ж ты – он в Тотли-Тауэрсе. Имея в перспективе угрозу оказаться под неусыпным оком одного только сэра Уоткина, я и то пребывал в сомнениях относительно теткиной комиссии, которая, как и прочие авантюры этой дамы, способна привести в дрожь даже самых отважных, но теперь, узнав, что здесь гостит Диктатор, я откровенно струсил.

Да что говорить, вы и сами все понимаете. Представьте, как почувствовал бы себя герой преступного мира, который приехал в замок Грейндж убить жертву и встретил там не только Шерлока Холмса, решившего провести уикэнд на пленэре, но и Эркюля Пуаро.

Чем больше я размышлял о теткиной затее украсть корову, тем меньше она мне нравилась. Наверняка можно найти компромисс, надо только как следует постараться. Вот о чем я думал, расхаживая по веранде и глядя себе под ноги.

Старый хрыч Бассет, как я заметил, отлично распорядился своими денежками. Я считаю себя знатоком по части загородных домов и нашел, что эта усадьба отвечает самым строгим требованиям. Живописный фасад, большой парк, идеально подстриженные лужайки, мирный дух старины, как это принято называть. Вдали мычат коровы, блеют овцы, щебечут птицы, вот чуть ли не рядом раздался выстрел охотничьего ружья – кто-то пытается подстрелить зайца. Может быть, в Тотли-Тауэрсе живут злодеи, но все здесь радует глаз, куда ни посмотри.

Я стал прикидывать, сколько лет понадобилось старому грабителю, чтобы скопить деньги на это поместье, приговаривая каждый день к штрафу в пять фунтов, скажем, двадцать человек, и тут мое внимание привлек интерьер комнаты на первом этаже, куда можно заглянуть через открытую стеклянную дверь.

Это была малая гостиная, вам, конечно, доводилось видеть такие, только в этой что-то уж слишком много мебели. Действительно, комната битком набита стеклянными горками, а стеклянные горки битком набиты серебром. Несомненно, передо мной коллекция папаши Бассета.

Я остановился. Что-то неудержимо тянуло меня войти в гостиную. И я вошел и сразу же оказался нос к носу с моей старинной приятельницей – серебряной коровой. Она стояла в маленьком шкафчике прямо возле двери, и я уставился на нее, взволнованно дыша на стекло.

Тут я заметил, что шкафчик не заперт, и в душе у меня забушевала буря.

Я протянул руку и взял корову. Сам не знаю, что было у меня на уме, просто ли хотелось рассмотреть получше это чудище или украсть его. Помню только, что никаких планов и в помине не было. Я по-прежнему пребывал в нерешительности, как та несчастная кошка в пословице.

Судьба не дала мне возможности тщательно проанализировать свои намерения, как выразился бы Дживс, потому что сзади раздался крик: «Руки вверх!», и, обернувшись, я увидел в дверях Родерика Спода. В руках у него был дробовик, и этим дробовиком он нахально целился в третью пуговицу моего жилета. Из этого я заключил, что Родерик Спод относится к классу любителей стрелять с бедра.

Глава III

Я сказал дворецкому, что Родерик Спод способен взглядом открывать устрицы с пятидесяти шагов, и именно такой взгляд он сейчас вонзил в меня. Он был точь-в-точь диктатор, готовый начать расправу со своими политическими противниками, и я понял, что ошибся, когда определил его рост в два метра. Он был чуть не на полметра выше. Желваки на его скулах ходили ходуном.

Я надеялся, что он не оглушит меня своим «Ха!», но он оглушил. А поскольку я еще не вполне овладел своими голосовыми связками, ответной реплики в ожидаемом диалоге не последовало. Все так же сверля меня взглядом, Родерик Спод позвал:

– Сэр Уоткин!

– Да-да, я здесь, иду, что случилось? – донеслось издалека.

– Пожалуйста, поскорее. Я покажу вам нечто любопытное.

У двери возник старикашка Бассет, он поправлял пенсне.