...Чума на оба ваши дома! - Григорий Горин

Синьор Капулетти (негромко). Он благороден, этот ухажер…

Монтекки (негромко). Монтекки – все такие, мой синьор!

Антонио (Лоренцо).

Вот почему прошу, святой отец,Ускорить свадьбу, чтобы наш ребенокВ грехе безбрачья жизнь не начинал…

(Неожиданно печально).

Мне смотрите в глаза, святой отец,Вы недоверчиво…Ужель и в этот разМне не поверите?…

Лоренцо.

Давал не раз ты поводСомнению… И, слушая тебя, -Хочу понять: что ты за человек?

Антонио.

Таков как есть! Не лучше и не хуже!

Лоренцо (вздохнув).

Ну, значит, и такой зачем-то Богу нужен!

(Всем громко)…

Он говорит вам правду! Я – свидетель!Любовь их началась в монастыре,Куда они на исповедь ходили…И хоть грешно любить до брака людям,Не станем их судить!Да не судимы будем…А что касается венчанья, – подождем,Пока придет ответ епископата…Простите, братья, сами виноваты,Что повода для веры не даем…

Уходит.

Герцог (со вздохом). Печально… Праздник закончился, не начавшись! Музыкантов прошу разойтись. Столы разобрать!… Не пить же с горя?… Достопочтенные Монтекки и Капулетти, надеюсь, что минуты согласия и дружбы, украсившие этот день, дали вам невыразимо сладостные ощущения преимущества добра перед злом… Пожелаю вам всем пронести это чувство через указанный срок… Э… (махнул в отчаянии рукой). Опять – слова!

Уходит в сопровождении свиты.

Монтекки (обращаясь к родственникам). Ну, что ж… Пойдем и мы! Эй, Бальтазар! Заткни-ка бочку поплотнее пробкой, пускай вино до срока постоит… (Уходит).

Синьор Капулетти. И ты, Самсон! Вино не лей задаром!

Самсон. Не лить?… Могу не лить, синьор. Но все уж люди выпили до капли!

Синьора Капулетти. Куда же ты смотрел, болван? У Монтекки половина бочки осталась!

Самсон. Так разве у Монтекки вино, синьора? Как от этого уксуса у порядочных людей скулы не сводит?

Синьора Капулетти. Порядочные люди это вино не пьют!

Синьор и синьора Капулетти уходят.

Бальтазар (Самсону). Что ты сказал, дружочек? Самсон. Правду сказал, солнышко… Бальтазар. Это у нас-то уксус?! Самсон. Сказал бы – моча, но боюсь обидеть! Бальтазар (бросаясь в драку). Правильно боишься, Капулетьево отродье!

Бальтазар и Самсон дерутся, их пытается разнять Бенволио.

Бенволио. Эй, дураки, назад! Назад! (Выхватил кинжал.) Вот я вас проучу, мерзавцы!

К нему бросается Валентин.

Валентин. Синьор, вы обнажили свой клинок с угрозой против моего слуги! Я требую ответа!

Бенволио. Клинок не мой, а ваш, о юный друг! И я его хочу вернуть немедля, поскольку туп он так же, как и вы! (Швыряет ему кинжал).

Валентин. Ах, вот как?! Что ж… Рискните наточить его в бою!

Бенволио и Валентин фехтуют. Их пытаются разнять.

Антонио (разнимая). Кончайте, петухи! Бенволио, ну будь хоть ты умней.

Бенволио (отталкивая Антонио). Отстаньте, сударь! Все из-за вас! И вашего вранья! И вашей размалеванной девицы, что подложили вам после других!

Антонио. Что ты сказал, подлец!… (Хватает Бенволио за ворот камзола, тот, отбиваясь, ранит Антонио в плечо.) Ну вот и кровь! Дурак!

Розалина (бросается к Антонио). Жених мой, что с тобой?! (Пытается перевязать ему руку). Уйдем отсюда!

Антонио. Нет, дорогая, подожди-ка!… Эта рана – не последняя! Перевязывать будем сразу!… (Всем). Синьоры! Я не лез в ваши распри, поскольку жил далеко и мне было на все наплевать… Но теперь – здесь мое приданое, и моя капля крови на камнях Вероны! Мне за нее заплатят! Кто? Тот, кто еще раз скажет дурное слово о моей жене или ребенке. Вы слышите, ублюдки Монтекки и ублюдки Капулетти?

Возгласы негодования среди родственников двух семейств.

Бенволио. Негодяй, что он позволяет себе?

Валентин. Пора укоротить ему язык. Синьор Бенволио, заходите сзади!

Розалина. Не сметь! Не подходите к нему! (Выхватывает нож, становится спиной к спине с Антонио).

Антонио. Молодец, девочка! Прижмись ко мне покрепче! И приятно, и отступать некуда. Тыл в бою – главное!… Послушайте, ребятки, мы вам – не мальчик с девочкой, которых легко угробить себе на развлечение… Мы повоюем и положим рядом столько, сколько к нам приблизится! «Чума на ваши оба дома!» Вот она – чума, перед вами! Побеспокойтесь о гробах!

Появляется Герцог со свитой.

Герцог (с отчаяньем).

Опять?!!! Опять война и злоба?!О, Сатана! Как он неутомим,Как мерзки люди, связанные с ним!…

(Оглядывает собравшихся).

Кто начал в этот раз?Кого опять изгоним?И кто из вас тоскует по тюрьме?…Вы? Вы?

(Антонио).

А может, вы, синьор?

Завравшийся жених! Кузнечик новобрачный!По свадьбам прыгаете, точно по лугам,Венчанье превращая в балаган…

(Поменяв тон, тихо). Я вам так скажу, Антонио, у вас был редкий шанс – изменить ход судьбы, войти во дворец истории героем… А вы не сумели войти даже в его переднюю, обделавшись на лестнице… Поэтому вы мне больше не интересны! Повелеваю немедленно исчезнуть из Вероны и не возвращаться, пока не запасетесь справками епископа, что вам можно не только венчаться, но и пожимать руку честным людям!… (Розалине). Вас, синьора невеста, я бы просил в дальнейшем соблюдать скромность и приличие, вести строгий образ жизни в ожидании суженого и хранить как самую большую ценность тот дар природы, который зреет у вас внутри… Это дитя – моя последняя надежда! В нем кровь двух проклятых домов соединились не для смерти, а для жизни. Поэтому я, Герцог Веронский, беру его под свое покровительство… (Переходя на пафос).

Все слышали?! Под покровительство беру!Родится мальчик? Быть ему Ромео!А девочку – Джульеттой назовем…В знак памяти любви непобежденной…И быть ребенку – гордостью Вероны,Приемным внуком Герцога ее,Вам всем на зависть!… Внуки Сатаны!

Решительно поворачивается, уходит в сопровождении свиты.

Монтекки, Капулетти, слуги, горожане расходятся. На площади остаются только Антонио и Розалина.

Антонио. Не успел вселиться в город – уже изгнан! Нет, черт меня подери, я как-то умею разнообразить свою биографию… Знаешь, Розалина, из всех игр, в которых я набил руку, жизнь – самая азартная!

Розалина (со вздохом). И самая невезучая!

Антонио. Неправда, моя девочка… (Обнял ее). Я выиграл тебя, ты – внука Герцога. Разве это мало?

Розалина (прижавшись к нему). Плевать мне на Герцога! Главное – это твое дитя, Антонио. Ты не откажешься?

Антонио. Теперь уж точно нет. Я при всех сказал!

Розалина. Ты – славный. Ты даже мне начинаешь нравиться… (Целует его). Я тебе нравлюсь?

Антонио. Еще бы…

Розалина (игриво). А что тебе хочется… Для полного счастья?…

Антонио. Не обидишься?

Розалина. Нет… Можешь не стесняться…

Антонио. Если совсем честно – поесть бы хоть чего-нибудь!… С этой свадьбой дурацкой с утра маковой росинки во рту не было. Живот свело!

Розалина (вскочив). Господи, как же я забыла? Жена называется… (Подбирает брошенные горожанами корзинки с едой). Чертовы гости! Сами жрут, а новобрачные – живи поцелуйчиками… (Приносит корзинку Антонио). Вот. Тут и хлеб, и сыр, и рыбка запеченная… (Антонио набрасывается на еду.) Кушай, муж мой! Кушай!. (С нежностью смотрит на него). Когда мы заживем семьей, я тебе готовить стану… Знаешь, как я умею готовить?!

Антонио (пережевывая). Представляю… Я как тебя увидел – сразу подумал: эта – умеет готовить!

Розалина. Ты только не бросай меня.

Антонио. Сказал же…

Розалина. Что бы ни случилось… Поклянись!

Антонио. Что еще может случиться?

Розалина. Мало ли… (Нерешительно). Я думала: говорить – не говорить… Но ты – славный, и я не хочу, чтоб потом получилось, будто я от тебя что-то скрывала… В общем… Один из двоих – тех… в беседке… ну, помнишь, я рассказывала… из Милана которые… друг Джорджи… так вот… он – негр был!

Долгая пауза.

Антонио… (довольно спокойно). Ну и что?… (Пауза). Но, вообще-то, девочка, когда человек ест рыбу, такие вещи сообщать не обязательно…

На площади появляется Бальтазар, направляется к бочонку с вином.

Бальтазар (Антонио). Вино-то я забыл в суматохе… Вовремя вспомнил.

Антонио. Очень вовремя, Бальтазар… И перед тем, как уносить бочонок, не хочешь его чуть-чуть облегчить?