Таблетки от жадности (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердце мое противно екнуло, когда в толпе расходившихся после эфира женщин я разглядела синий милицейский мундир, как выяснилось, принадлежащий не кому-нибудь, а нашему старому знакомому майору Белоглазову. Рядом с майором стоял Валерий Гурьев, наш криминальный репортер, и тут у меня еще тоскливее засосало под ложечкой, ибо я знала, что визит этих людей вместе ничего хорошего нам не обещает. Когда студия наконец окончательно опустела, двое мужчин неспешным шагом направились к нам.
– Извини, Ирина, – проговорил Валера, едва приблизившись ко мне. Вид у него был напряженный и очень серьезный, так что у меня не оставалось сомнений: опять что-то случилось в нашей будто притягивающей несчастья программе. – Хотел я тебя предупредить, чтобы ты не пускала Андрееву в эфир, а вместо этого показала бы что-нибудь старое, да не успел. Но я опоздал, и, когда позвонил, мне сказали, что передача уже началась.
Я смотрела на него, приоткрыв от изумления рот. Отменить эфир, показать что-нибудь старое, в то время как восемьдесят пять человек, заплативших хорошие деньги за право попасть на студию, ждут исполнения своей заветной мечты хоть раз оказаться на теле-экране… Или Валера Гурьев перегрелся на солнце?
– Где мы можем побеседовать с гражданкой Андреевой Надеждой Алексеевной? – тон майора Белоглазова был, как всегда, образцово сухим и официальным.
– Да где угодно! – Я пожала плечами, кивнув на студийный столик и стулья.
Недолго думая, майор уселся на один из них, вытащил из кожаной папки лист бумаги, ручку и кивком головы предложил сесть напротив себя ничего не понимающей хозяйке ресторана «Олененок». Та послушно опустилась на жесткий студийный стул. Мы все, включая оставившего камеры Павлика и подошедшего откуда-то Костю Шилова, застыли вокруг в напряженных позах, ожидая, что теперь будет.
– Гражданка Андреева Надежда Алексеевна, так? – начал майор.
Спрошенная подтвердила.
– Проживаете: улица Брянская, дом 65, квартира 24, верно?
Снова едва слышное, но твердое «да».
– Вы являетесь владелицей ресторана «Олененок»?
– Да, конечно.
Майор, удовлетворенно кивнув, стал записывать эти сведения на лист бумаги.
– Знакомы ли вы с Дмитрием Сергеевичем Верейским, санитарным врачом городской санэпидстанции?
При упоминании этого имени я вздрогнула, и Надежда Андреева тоже немного побледнела.
– Разумеется!..
– Когда последний раз вы виделись с ним? – Майор смотрел на Надежду Алексеевну пристально, не отрываясь.
– Сегодня днем он инспектировал мой ресторан.
– В котором часу он от вас уехал?
– Не помню, – Надежда Андреева нервно вздохнула. – Часа в два или три.
Майор сделал небольшую паузу, прежде чем задать следующий вопрос:
– Во время его нахождения в вашем ресторане употреблял ли он какое-нибудь из имеющихся там блюд?
– Разумеется! – Казалось, хозяйка ресторана удивлена тупости вопроса. – Мы его накормили обедом, все, как положено. Надеюсь, вы не собираетесь квалифицировать этот обед как дачу взятки?
Милиционер некоторое время смотрел на Андрееву пристально и серьезно, словно не слыша иронии в ее словах.
– Были ли в числе съеденных Верейским блюд, – тут он вытащил из кожаной папки еще один лист, стал читать по нему, – рыбный суп с овощами, спагетти с рыбой и орехами, рисовые крокеты с ветчиной, жаркое со спаржей и сыром-брынзой, лечо с грибами, крем-брюле с арманьяком, сбитые сливки с ананасами?..
Майор остановился, вопросительно уставившись на хозяйку ресторана.
– Конечно! – невозмутимо отвечала она. – Все это он ел.
Майор Белоглазов снова как-то странно, пристально посмотрел на нее, потом удовлетворенно кивнул и, не говоря ни слова, принялся писать что-то все на том же листе бумаги.
Мы все в это время стояли в напряженных позах вокруг него в нетерпеливом ожидании объяснений, что бы все это значило. Я не раз поднимала вопросительный взор на Валеру Гурьева, который, по-видимому, был в курсе происходящего. Но он только показывал глазами на склонившегося над листом бумаги майора, давая понять, что тот сам все объяснит. Я злилась на Валерину бессердечность, но поделать ничего не могла.
А майор, закончив рисовать буковки в одной бумаге, принялся делать то же самое в другой и третьей, будто издевался над нами. Наконец кончив свою писарскую работу, он протянул одну бумагу Надежде Андреевой, другую – мне, третью – Валере Гурьеву и сказал:
– Вот, ознакомьтесь и подпишите.
В моем протоколе в замысловатых милицейских выражениях было изложено содержание предыдущего диалога, и от моего имени удостоверялось, что я его слышала и подтверждаю изложенные в нем факты. Недоумевая, зачем все это нужно, я подписала протокол. Вместе со мной то же самое сделали Надежда Андреева и Валерий Гурьев. Майор с удовлетворенным видом принял от нас бумаги, аккуратно сложил их в свою кожаную папку и только после этого торжественно объявил:
– Гражданка Андреева Надежда Алексеевна! На основании имеющихся у следствия улик, подтверждаемых и вашими собственными показаниями, вы арестованы по подозрению в преднамеренном убийстве Верейского Дмитрия Сергеевича, санитарного врача городской санэпидстанции.
И пока мы все, ошарашенные словами майора, стояли, точно пригвожденные к месту, Белоглазов взял хозяйку ресторана за локоть и медленно повел ее к выходу из студии. Надежда Андреева молча и безропотно подчинилась. Прошло некоторое время, прежде чем мы, опомнившись, бросились за ней следом. А что, собственно, могли мы теперь сделать?
Майор Белоглазов преспокойно вывел Надежду Андрееву во двор телецентра и усадил в стоявшую там милицейскую «Волгу» – хорошо хоть не в «воронок» с зарешеченными окнами, на котором перевозят матерых преступников. Потом «Волга» преспокойно выехала за ворота телецентра и скрылась за поворотом, а мы так и остались стоять, где стояли, потрясенные, растерянные, расстроенные.
– Пойдем, присядем, Ирина, – услышала я рядом с собой голос Валеры Гурьева. – Что теперь здесь, у ворот, стоять.
Я послушалась, и мы вчетвером уселись на лавочку в нашем крохотном, но очень ухоженном скверике во дворе телецентра.
Жаркий июльский день погас, на улице сгущались сумерки. Ослепительное солнце-мучитель скрылось за горой, небо на этом месте оставалось светло-голубым с редкими золотисто-розовыми облачками; с противоположной же стороны небесная лазурь приобретала поминутно все более густеющий темно-фиолетовый оттенок. Дул ласковый теплый ветерок, сидеть на лавочке в скверике было удивительно хорошо и приятно, несмотря на терзающую душу печаль по поводу происшедшего.
– У меня в голове не укладывается, – сказала я наконец. – Надежда Андреева – убийца! Они это что, серьезно?
– Абсолютно серьезно! – подтвердил Гурьев. – Понимаешь, у милиции настолько серьезные и неопровержимые улики, что майор просто не мог поступить иначе, как сразу же арестовать хозяйку ресторана. Тем более что она, как дура, сразу во всем призналась и рассказала именно то, что следствию было нужно.
Я изумленно смотрела на Гурского. Циничный тон его реплики сильно смутил меня.
– Подожди, Валера, я что-то ничего не пойму, – сказала я. – Почему это Надежда Андреева созналась, как дура? В чем, собственно, она созналась?
– Фактически в убийстве Верейского, – ответил Валерий. – И майор не преувеличивает. На основании улик и ее показаний твоя Надежда Андреева уже, считай, осуждена, так что ни один адвокат ее теперь из тюрьмы не вытащит.
– Да уж, Ирина, – саркастически проговорил Павлик, – везет тебе. Вечно на твоей программе что-нибудь случается!
– Вот я и говорю! – поддержал его Валера Гурьев. – Я совсем немного не успел, опоздал тебе позвонить, предупредить, чтобы ты отказалась от эфира с Андреевой. Тогда бы для тебя все сейчас было просто и понятно. И что хозяйка ресторана в тюрьме, нам никакого дела нет. А теперь получается, что ты, Ирина, матерую преступницу в своей программе показала, да еще как раз в день совершения ею страшного преступления.
Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и, хотя вечер был приятно теплый, меня всю затрясло, точно в лихорадке. Боже мой, опять влипла! Что за злой рок преследует мою программу? Вечно, чуть ли не каждый раз происходит на ней какое-нибудь криминальное ЧП, и мне приходится отмазываться от обвинений в связях с преступным миром. Господи, да что же это за проклятие на мне такое!
– Ирина, ты только не паникуй и не сходи с ума! – успокаивал Валера Гурьев, внимательно наблюдавший за выражением моего лица. – Сделанного не воротишь, программа уже прошла в эфир, ее не вернешь. Славно, что Кошелева сегодня нет, у нас до понедельника есть целых два дня для восстановления нервного тонуса после происшедшего. А вернется Кошелев, мы найдем, что ему сказать. Отмажемся, Ирина! – обнадеживающе восклицал Валерий. – Не в первый раз!