Эти странные греки - Фиада Александра

Лежащие в основе большинства старых rembetiса грусть и чувство потери делает их схожими с ирландскими балладами. Их поют под бренчание похожих на мандолину «бузуки», и их кадансы (обычно четыре-пять тем в различных вариациях) имеют тысячелетнюю историю – эхо множества ушедших цивилизаций.

Греки постоянно цитируют слова песен в повседневной речи. А поскольку в большинстве из них рассказывается какая-нибудь история или содержится какая-то мораль, практически нет такой ситуации, к которой не подошла бы цитата из той или иной песни:

Вновь ты вернулась домой лишь под утро!Что ты, безумная, делаешь с жизнью своей!Одумайся же, соберись и возьми себя в руки,Иначе умрешь в нищете на подстилке, забытая всеми!Спина к спине, в одной кровати,Укрывшись эго вместо одеяла.В жизни пред каждым много открыто дорог.Одну выбираешь и смотришь, куда приведет.Но есть и дурная, плохая, кривая дорожка,Которая не доведет до добра…Только две двери у жизни. Одну я открыл и вошел.Праздно гулял целый день, а как вечер спустился,Вышел я через другую.

Все это звучит прекрасно, но есть и ложка дегтя. Большинство греков считает, что чем громче музыка, тем лучше; поэтому очень часто в заведениях, где играют живые бузуки, используют динамики, делающие честь олимпийским стадионам.

Знатоки, однако, собираются в тавернах, где электрооборудование для певцов и музыкантов сведено к минимуму или где им вообще не пользуются. Воздух тут пропитан сигаретным дымом и раскаленными эмоциями. Здесь также можно увидеть великолепное исполнение выразительных старинных танцев – торжественных и веселых, или полных восточной чувственности. Один такой танец описан художником и юмористом Бостом:

«Мужчина – в расстегнутом сюртуке, сигарета свисает с уголка губ, горькое выражение, глаза долу – стоит неподвижно в центре. Словно балансируя, он раскрывает руки, как распахивает крылья огромная раненая птица, – и начинает. Он отличный танцор. Он принадлежит другому миру – ему наплевать на нас, мы для него не существуем, – он танцует только для себя. Торжественный, гордый и смелый человек, который не в ладах с Богом и который бросает вызов Смерти. Смерть старается схватить его, человек делает неуверенные шаги в сторону, чтобы избежать Смерти. В конце он спасется, будучи более хитрым и бесстрашным, чем Смерть. Намеренно ритуалистическими движениями он перемещается то вправо, то влево. Каждый шаг взвешен и изучен, будто он идет по минному полю».

Поскольку греки – ночные пташки, все подобные развлечения начинаются около полуночи, а звезды представлений появляются не раньше часа ночи. (Рейды полиции в целях заставить правительство приучить греков ложиться спать раньше считаются досадными помехами.)

Никого не волнует, что завтра – рабочий день. Счастливые после ночи утоленной необузданной страсти к музыке, они, шатаясь, побредут к своим постелям, поспят несколько часов и отправятся в свои офисы со слезящимися красными глазками енотов.

ЯЗЫК

Греческий язык гораздо меньше изменился со времен Платона (IV в. до нашей эры) до наших дней, чем, скажем, английский со времен Чосера (XIV в.нашей эры).

На протяжении веков греческий был языком общения древнего мира в районе Средиземноморья. Это был язык культуры и торговли, язык, который пропагандировал новые идеи, такие как христианство.

Ни один образованный римлянин не мог обойтись без греческого языка, и поэтому тысячи слов проникли в латынь и оттуда – через средневековых школяров и ученых эпохи Возрождения, которые говорили по-гречески так же бегло, как по-латыни, – перешли в современные европейские языки. В одном только английском языке около трети всего словарного запаса – слова или греческого происхождения, или транскрипция с греческого. Помимо медицинских, научных и литературных терминов, а также сотен названий растений, животных и химических элементов, слова греческого происхождения в современном языке представлены в диапазоне от «'авто» до «ямба».

Если бы не греки, которые первыми назвали Иешуа Иисусом, дав ему фамилию Христос, что означает «помазанник», где бы было сейчас христианство? У церкви не было бы Библии, ангелов, апостолов, епископов, гимнов, хора, апокрифов, монахов, идолов, литургии, еретиков и атеистов, дьяволов и сатанистов, демонов и догм.

Не было бы ничего мистического, эфемерного, трагического, магнетического, демократического, ностальгического или автоматического. Никто не был бы патриотичным, флегматичным, анемичным, дипломатичным, доминирующим, гармоничным, европейским, нервным, истеричным, ироничным и никто не писал бы анонимных писем.

У военных не было бы ни стратегии, ни тактики, ни героев, а у всех – политики, этики, аристократии. Было бы скучно без психов и нимфоманок, анархистов и шизофреников, а также технократов, в школах не преподавали бы историю и географию, а красавицы не носили бы тиар с диамантами и не изводили бы себя диетами.

Искусство не имело бы театров, поэтов, драматургов, сцен, комедий, трагедий, кинематографа, акробатов, фотографов, музыка лишились бы аккордов, мелодий, симфоний, оркестров, литература – критиков, а программисты – программ.

А технологиям недоставало бы идей, архитекторов, гидравлики, электриков с их лампами, полиуретана, и в конце концов, атомной бомбы.

Современный греческий язык может и лишился большинства классических украшений, но все же сохранил в неизменности более 80 процентов оригинального словарного запаса. Все остальные слова – заимствования из французского, английского, итальянского, турецкого и других языков – свидетельствуют о многочисленности культурных влияний. Например, греки говорят «пат», «маникюр», «троллейбус», «гол», «тост», «адьё» и «ОК».

Своеобразная «война языков» веками ведется между литераторами левого и правого крыла. Последние хотят, чтобы греки говорили на «чистом» греческом, то есть почти на том, на котором были написаны евангелия, а первые хотят очень упрощенного «демократического» греческого языка – того, на котором говорят на улице, потому что покончить с прошлым и его аристократическим языком – свидетельство прогресса. Это все равно, как если бы британцы решили распрощаться с «королевским английским» и начать обучение в школах на «кокни».

Существует, конечно, золотая середина, но она игнорируется политиками, поэтому в зависимости от того, какая партия находится у власти, греческий язык балансирует между двумя крайностями, а бедные школьники мучаются посередине, как дети разведенных родителей.

ЧУВСТВО ЮМОРА

Хотя многие греки обладают великолепным чувством юмора и острым умом, чем наслаждаются и что лучше всего понимают массы в своей основе – это грубые шутки, изобилующие вульгарными сексуальными терминами. Новая буржуазия ведет себя так, будто только что обнаружила у себя существование гениталий, и потому не говорит, а вернее – не хихикает, ни над чем другим.

Каждый театральный сезон в переполненных театрах идет как минимум полдюжины спектаклей, где политическая сатира (главный элемент любого греческого представления) переплетается с примитивными сексуальными намеками – причем часто в стихах и на мотив популярных песен. Например, можно услышать, что у одного известного политика такие огромные яйца, что он может ими поле пропахать, когда идет. Другого считают таким слабым политиком, что у него вообще не встает, про третьего, непопулярного, говорят, что он уже всех затрахал своими указами, а все экономические меры (вне зависимости от того, кто находится у власти) характеризуются как огурец в заднице рабочего класса.