Забавная Библия (с иллюстрациями) - Лео Таксиль

«Это ужасное бесчестие – спать со своей сестрой, – говорит Вольтер. – Ужасно грубо прогнать ее после такого оскорбления. Но предательски убить своего брата, пригласив его к себе на пирушку, – это, несомненно, не меньшее преступление».

Все братья Авессалома, свидетели этого братоубийства, быстро встали из-за стола и обратились в бегство на своих мулах, как будто каждый из них боялся разделить участь Амнона.

Здесь впервые в еврейской истории встречаются мулы. Один богослов, страдавший манией придавать необычайность даже тем событиям, которые были совершенно лишены ее, – все тот же наш старый знакомец, неистощимый Кальмет, – в своем комментарии к Библии указывает, что «в Палестине мулы не являются результатом скрещивания ослов с кобылицами, но рождаются от самцов и самок мулов» (!).

Эта неожиданная новость возбудила смех Вольтера, который отвечает бенедиктинцу: «Кальмет воспроизводит здесь мнение Аристотеля, но он, конечно, гораздо лучше сделал бы, если бы посоветовался с каким-нибудь скотопромышленником. Мы знаем несколько путешественников, утверждающих, что Аристотель ошибался, а вместе с ним и почтенный отец Кальмет. В наши дни нет уже ни одного натуралиста, который верил бы в существование самостоятельной породы мулов. Осел может дать хорошего мула от скрещивания с кобылицей. Но природа тут и останавливается, ибо сам мул не обладает способностью воспроизводить потомство. Зачем, спрашивается, „провидение“ дало ему органы воспроизведения? Говорят, что оно ничего не делает без цели. Тем не менее самая бесполезная вещь в мире – это воспроизводительные органы мула. Они нужны ему не больше, чем мужчине сосцы, которые тоже существуют для одной видимости».

Давид долго оплакивал Амнона и не скрывал, что порицал Авессалома за убийство. Вот почему Авессалом эмигрировал: он нашел прибежище в царстве гессурском у своего деда и прожил там три года. Иоав прибег К хитрости, чтобы вызвать его обратно. Это удалось ему, и он привел его в Иерусалим. Но Давид не хотел видеть своего сына.

«Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом, и столько хвалимого, как он; от подошвы ног до верха головы его не было у него недостатка. Когда он стриг голову свою, – а он стриг ее каждый год, потому что она отягощала его, – то волоса с головы его весили двести сиклей по весу царскому[3].

И родились у Авессалома три сына и одна дочь, по имени Фамарь; она была женщина красивая (и сделалась женою Ровоама, сына Соломонова, и родила ему Авию).

И оставался Авессалом в Иерусалиме два года, а лица царского не видел. И послал Авессалом за Иоавом, чтобы послать его к царю, по тот не захотел придти к нему. Послал и в другой раз; но тот не захотел придти. И сказал (Авессалом) слугам своим: видите участок ноля Иоава подле моего, и у него там ячмень; пойдите, выжгите его огнем. И выжгли слуги Асессалома тот участок поля огнем. (И пришли слуги Иоава к нему, разодрав одежды свои, и сказали: слуги Авессалома выжгли участок твой огнем).

И встал Иоав, и пришел к Авессалому в дом, и сказал ему: зачем слуги твои выжгли мой участок огнем? И сказал Авессалом Иоаву: вот, я посылал за тобою, говоря: приди сюда, и я пошлю тебя к царю сказать: зачем я пришел из Гессура? Лучше было бы мне оставаться там. Я хочу увидеть лице царя. Если же я виноват, то убей меня.

И пошел Иоав к царю, и пересказал ему это. И позвал царь Авессалома; он пришел к царю, (поклонился ему) и пал лицем своим на землю пред царем; и поцеловал царь Авессалома» (2 Царств, гл. 14, ст. 25-33).

Поведение Авессалома по отношению к Иоаву менее ужасно, чем все остальное, но оно чрезвычайно уродливо. Нигде, кроме Библии, никто никогда не сжигал полей военачальника и премьер-министра для того только, чтобы вызвать его на разговор. Какой странный способ добиваться аудиенции!

«После сего Авессалом завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят скороходов» (гл. 15, ст. 1). Затем он стал искать популярности, обещая народу правосудие, и в конце концов «вкрадывался в сердце израильтян» (ст. 6). Сорок лет спустя Авессалом сказал Давиду: «пойду я и исполню обет мой, который я дал господу, в Хевроне… Сказал ему царь: иди с миром… И разослал Авессалом лазутчиков во все колена израилевы, сказав: когда вы услышите звук трубы, то говорите: Авессалом воцарился в Хевроне. С Авессаломом пошли из Иерусалима двести человек, которые были приглашены им, и пошли по простоте своей, не зная, в чем дело» (ст. 7-11).

Тогда Давид сказал своим слугам, бывшим с ним в Иерусалиме: «встаньте, убежим; ибо не будет нам спасения от Авессалома; спешите, чтоб нам уйти, чтобы он не застиг и не захватил нас, и не навел на нас беды, и не истребил города мечом. И сказали слуги царские царю: во всем, что угодно господину нашему, царю, мы – рабы твои. И вышел царь и весь дом его за ним пешком. Оставил же царь десять жен, наложниц (своих), для хранения дома. И вышел царь и весь народ пешие, и остановились у Беф-Мерхата. И все слуги его шли по сторонам его, и все хелефеи и все фелефеи, и все гефяне до шестисот человек, пришедшие вместе с ним из Гефа, шли впереди царя» (2 Царств, гл. 15, ст. 14-18).

Лорд Болингброк рассказывает, что, когда духовник одного английского генерала читал ему только что цитированное место Библии, генерал вырвал книгу из его рук, бросил ее оземь и воскликнул: – Тысячу молний! Что это за жалкий трус, ваш несчастный Давид, если он удрал с целым полком солдат? Нет, уж я бы повернул обратно; я догнал бы этого Авессалома и повесил бы его, как собаку, на первой осине!

«Когда дошел царь Давид до Бахурима… оттуда вышел человек из рода дома Саулова, по имени Семей… и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник… И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и пылью» (2 Царств, гл. 16, ст. 5-7, 13).

Критики отмечают, что, если бы автор был обыкновенный писатель, он привел бы какие-нибудь подробности мятежа Авессалома; он сказал бы, какими силами тот располагал, почему Давид, этот прославленный воин, так постыдно бежал из Иерусалима еще раньше, чем его мятежный сын показался у ворот города. Мы знали бы, был ли Иерусалим укреплен или не был, знали бы, почему народ не оказал никакого сопротивления Авессалому. Возможно ли, чтобы такой жестокий тиран, как безжалостный Давид, который распиливал надвое своих побежденных врагов, размалывал их на жерновах, сжигал их в печах, бежал бы из своей столицы, как плаксивое дитя, не сделав ни малейшей попытки подавить мятеж непокорного сына? А случай с этим Семеем, который безнаказанно осыпает царя камнями и пылью, в то время когда царь окружен таким количеством вооруженных, а также и всем населением Иерусалима, – не есть ли это одна из самых невероятных выдумок «божественной утки»? Спрашиваешь себя иной раз, не сон ли это, когда читаешь такую белиберду в религиозной книге, каждому слову которой надо верить под страхом анафемы?

«Авессалом же и весь народ израильский пришли в Иерусалим, и Ахитофел с ним… И сказал Ахитофел Авессалому: войди к наложницам отца твоего, которых он оставил охранять дом свой; и услышат все израильтяне, что ты сделался ненавистным для отца твоего, и укрепятся руки всех, которые с тобою. И поставили для Авессалома палатку на кровле, и вошел Авессалом к наложницам отца своего пред глазами всего Израиля» (2 Царств, гл. 16, ст. 15, 21-22).

Критики не находят, что публичные сношения со всеми наложницами царя были бы верным шагом к снисканию популярности в народе. Они также отказываются верить, чтобы Авессалом, как бы молод он ни был, мог повторить раз за разом на глазах у всего иерусалимского населения подобные попытки снискать народную любовь, ложась по очереди со всеми десятью наложницами отца. Но что яснее всего, это то, что «священный» автор, составляя основную книгу христианской религии, любит копаться в грязных и порнографических историях. После кровосмесительства Амнона нам подносят десять кровосмесительств Авессалома. Час от часу не легче! С этой «святой» Библией мы выходим из гадости только для того, чтобы попасть в гнусность.

Ахитофел дал еще и другой совет Авессалому, а именно – набрать 12 000 человек и немедленно пуститься преследовать Давида. Но некто Хусий посоветовал ему прежде всего обратиться с воззванием ко всему Израилю, от Дана до Вирсавии. Этот последний совет больше понравился Авессалому. Ахитофел, раздосадованный тем, что его не послушали, покончил с собой.

В конце концов мятежники потерпели поражение в Ефраимском лесу, где 20 000 солдат Авессалома были убиты войсками царя под командой Иоава. Во время бегства сын Давида, сидевший верхом на муле, запутался волосами между ветвями дуба и так и повис, а мул убежал. Иоав пронзил Авессалома тремя мечами. Этот эпизод, кажется, притянут-таки за волосы, не правда ли? Что касается Давида, то, когда он узнал о смерти прекрасного молодого человека, он пролил обильные слезы и повторял: «Сын мой, Авессалом! Авессалом, сын мой!» Других надгробных речей на этот раз не последовало.